Евгений Коковин - Экипаж боцмана Рябова [Рассказы и повести]

Больше всего тут было лаек и крупных дворняг. Вскоре, видимо узнав Илюшу, собаки успокоились. Только самая малая из них, дворняжка, продолжала метаться по берегу и лаять. Конечно, она тоже узнала Илюшу, но ей надоело валяться на песке, и она была рада случаю поноситься, подразнить других собак и вообще подурачиться.

— Сайка, ложись! — прикрикнул на собачонку Илюша.

Дворняжка чуть поджала хвост, подбежала к мальчику, льстиво заглянула ему в глаза. Илюша с руки дал ей какой-то кусочек, наверное мясо или сахар. Почуяв еду, несколько собак тоже подбежали к Илюше.

— Ах вы, безработные голодяги! — ласково поругивал и оглаживал собак Илюша. — Ах вы, бездельники! Есть хотите. А что я вам дам?

В это время с сопки спустились Наташа и Игорь. Хотя девочка не боялась собак, она на всякий случай спросила:

— А они кусаются?

— Смотря кого. Но ты с нами, не бойся! А ну, Сайка, брысь! — отогнал Илюша ластившуюся дворняжку. — Самая маленькая и самая нахальная. Из-под носа у большой собаки кусок стащила.

Наташа заметила, что одна из собак скачет на трёх лапах. Передней лапы наполовину не было.

— Что с ней? У вас ведь и трамваев-то нету…

— В песцовый капкан, дурная, попала. Вон и второй такой инвалид есть. Диксон, ко мне!

Диксон, густошёрстный пёс, помесь овчарки с лайкой, подскочил к Илюше. У него тоже не было передней лапы.

— И этот позарился на мясо в капкане. Но в упряжке ходит. Я на собаках даже больше люблю ездить.

— А чьи же они?

— А ничьи, бесхозные. Живут где попало. И едят что попадётся: рыбу, потроха от забитого оленя. Зимой-то их хорошо кормят, когда на них ездят. Вот снег осенью выпадет, только нарты вытащим, собаки сами прибегут, заскулят, в упряжки будут проситься… Ну, пойдёмте на лодку!

На берегу крепко пахло рыбой и ворванью — тюленьим жиром. Казалось, этот запах можно было потрогать. Волны выбросили на отмели рыжеватые водоросли, топляки, консервные банки, промытые до белизны, большие и маленькие кости, неведомо чьи. У сопки на песке был накатан невысокий штабель брёвен — плавника.

Илюша закатал штаны, скинул ботинки и побрёл под помост пристани, к столбу, где была привязана небольшая вертлявая лодка.

Отвязав лодку, мальчик подвёл её к берегу и скомандовал:

— Садись!

В городе Наташа каталась и на лодках, и на шлюпках, карбасах, байдарках, моторных катерах и яхтах. Вот только по морю на лодке она ещё никогда не плавала. Медвежья называлась заливом, бухтой или, по-северному, губой. Но ни на залив, ни на бухту Медвежья не походила. Открытых берегов у бухты не было. Были обширные мели, сомкнувшиеся почти в кольцо. Чаще всего эти мели были покрыты водой. Чтобы пройти в бухту через неширокий пролив-фарватер, капитану нужно было хорошо знать этот путь и расположение отмелей. Немало самых разнообразных судов нарывалось на отмели Медвежьей губы, подолгу сидели в ожидании большой воды или помощи от других судов, а иногда в осенних штормах суда так и погибали на банках — песчаных мелях.

Но сейчас на море и в бухте было тихо. Едва заметная гладь, как мёртвая зыбь, мирно накатывалась на берег. Только на отмелях вода чуть рябила. Но было ощущение огромнейшего Ледовитого океана. И в океане — крошечная скорлупка, а в скорлупке — три отважных, три отчаянных морехода! Вот об этом тоже можно будет рассказать дома, конечно умолчав о штилевой погоде.

Ребята всласть накатались по заливу, поочерёдно сменяя друг друга на вёслах. А накатавшись, поставили лодку на прикол и, довольные, усталые, голодные, отправились обедать.

— На лодке катались! — сказала Вера Андреевна. — Видела, видела, не отпирайтесь. Ох, Игорь, узнает отец!..

Но тётя Вера не очень сердилась.

Приехал с охоты Ефим Валей, отец Илюши. Охотник он был удачливый, со счастьем. Это признавали все, даже другие опытные охотники.

Но счастье-то счастьем, а откуда оно придёт, это счастье, если охотник не знает местности, где и какая обитает птица, куда она перелетает, покидая гнездовье? Какая будет удача, если расставить капканы там, где нет лемминга — тундровой мыши? На лемминга охотится песец, белый и голубой, — красивый и ценный пушной зверёк. Уйдёт лемминг с одного места на другое, за ним перекочует и песец. Хороший охотник знает повадки зверя и птицы, знает их крики и воркованье, их ухищрения в борьбе с другими зверями и птицами, знает их хитрости и увёртки в бегстве от преследователей. Без этого знания нет охотника. В этом знании прежде всего и заключались удачи и счастье Ефима Валея.

На этот раз Ефим не привёз ни белого, ни голубого песца. Не привёз он и гусей — ни белых, ни бело-голубых, ни гуменников, ни гаг. Не было у него и чаячьих и гагачьих яиц. Летом на песца и на птицу охота запрещена.

Ещё зимой невесть откуда пришедшие волки стали беспокоить оленьи стада. Пропадали олень за оленем. Дважды островные охотники и оленеводы устраивали облавы, устанавливали по тундре большие капканы с тугими стальными клешнями. Одного волка всё-таки затравили. Остальные ушли и надолго притихли. Но редкий случай: волки появились около оленьих стад летом, когда в тундре добычи хватает. Каждый раз приезжая в становище, пастухи жаловались: обижают волки.

Не привёз Ефим Валей песцов и птицу, привёз убитого им огромного бело-палевого полярного волка — вожака стаи, грозу оленьих стад.

В малице, тобоках, подпоясанный широким ремнём, с ножом в деревянных ножнах, Ефим Валей казался неуклюжим, медлительным, медведистым. Как он мог ловко управлять оленьей упряжкой или тяжёлой моторной дорой в штормовую погоду? Как мог он, такой увалень, мчаться на широких, подбитых нерпичьим мехом охотничьих лыжах, преследуя в тундре зверя? И как без промаха в лёт стрелял быстрокрылых птиц?

Но неуклюжесть охотника только кажущаяся. Он был силён и вынослив, ловок, быстр и лёгок на ногу.

Ефим охотился и в море на тюленя — морского зайца, лысуна, нерпу. Был он и умелым рыбаком: ловил гольца, селёдку, камбалу, ерша и мелкую полярную треску — сайку. И на этом промысле его редко покидала удача.

Как большинство пожилых ненцев, Ефим Валей не умел плавать. Учиться было негде — в Ледовитом океане много не накупаешься. Да и некогда — жил в тундре, в чуме, с детства пас оленей. Но и не умея плавать Ефим в любую погоду безбоязненно выходил в океан на доре, карбасе и даже на крошечной стрельной лодке.

В молодости уехал Ефим Валей в город, на Большую землю. Поступил на курсы шофёров, закончил их, поработал немного на машине. Но соскучился по родному острову, по Заполярью. И вернулся домой.

— Эх ты, беспокойная голова! — посмеялся председатель колхоза. — Не захотел жить в городе, тогда иди на наш бот мотористом. Или опять пасти оленей хочешь, или охотничать?