Сергей Розанов - Приключения Травки [Художник И. Гринштейн]

Папа услышал в трубке гудки, будто громадный шмель пожужжал-пожужжал и перестал. Потом снова принялся жужжать и опять перестал. Папа понял, что соединение произошло правильно. А эти шмелиные гудки показывали, что в их квартире раздаются звонки.

Мама взяла трубку, и между ней и папой начался разговор:

- Я слушаю.

- Скажи, пожалуйста, ты Травку уже накормила?

Мама не узнала папиного голоса. Она подумала, что говорит ее брат (Травкин дядя), и ответила:

- Травки нет дома. Он уехал с папой на дачу кататься на лыжах.

Папин голос:

- Да нет… Он решил вернуться… Встретил знакомых… Вспомнил, что ты без него скучаешь… Захотел кушать… Мало ли что могло случиться… Это говорю я - папа!

- Он не возвращался… Как же ты отпустил его одного? -прошептала мама очень испуганно и чуть не выронила трубку из рук.

Папа хотел рассказать всю правду, объяснить, что Травка потерялся нечаянно. Но мама не откликалась.

Папа еще и еще нажимал рычаг, потом начал колотить по нему так, что телеграфистка заступилась за телефонный аппарат:

- Гражжжжжданин!..

Папа присмирел, посмотрел на телеграфистку виноватыми глазами и тихонечко продолжал слушать.

В трубке раздавались какие-то шорохи и тихие стуки. Вдруг ему представилось, что как раз в это время в их квартиру в Новых домах вернулся Травка. Поэтому мама и не отвечает. А может быть, он и не сам вернулся, а его привели… или даже… принесли…

Папа быстро положил трубку на рычаг и бегом бросился из комнаты.

У железнодорожного склада стоял грузовой автомобиль. Рабочие уложили на платформу грузовика много мешков с мукой. Погрузка кончилась. Рабочие закрывали железными крюками откидной борт платформы.

Папа подбежал к рабочим. Он очень волновался. От волнения он с трудом выговаривал слова:

- Братцы! Товарищи! Вы не в Петровский парк?

- Ну да, в Петровский, - ответил один рабочий. - Муку везем на хлебозавод.

- Может быть, меня подвезете? - попросил папа. - На трамвае очень долго, от метро квартира далеко, такси, как на грех, возле вокзала нет. А у меня несчастье, видите ли…

Наверно, и впрямь было видно, что у папы случилось несчастье. Старший рабочий сказал:

- Ну, садись, что ли. Довезем.

Папа залез на мешки.

Шофер сошел со своего места, завел ручкой мотор, потом сел за руль. Рядом с ним была рукоятка с круглой черной головкой. Шофер передвинул эту рукоятку, нажал ногой педаль, и машина тронулась. Вскоре она понеслась по улице, широкой, как река. Улица до самых берегов была наполнена мчащимися автомобилями.

Через двадцать минут папа уже звонил у дверей своей квартиры. Он нажимал кнопку еще, еще и еще.

Никто не откликался.

Тогда папа своим ключом отпер дверь и вошел.

Все три комнаты были пусты.

Мамы не было нигде.

Когда папа спрашивал по телефону про Травку и мама поняла, что Травка пропал, она очень испугалась. Она чуть не выронила трубку из рук, да так и сидела с трубкой в руке.

Потом она немного оправилась от испуга, положила трубку на место и решила, что Травка, конечно, поехал к дяде. Она часто возила его туда в гости. Особенно по воскресеньям. Там у Коли, Травкиного двоюродного брата, был очень интересный живой уголок. Коля учился уже в третьем классе, и Травка любил бывать у него в гостях. Жили они недалеко от вокзала.

И если папа с Травкой опоздал на поезд, то вполне естественно, что он должен был отправить сына к дяде. Но только почему же папа спрашивал, не вернулся ли Травка домой и покушал ли он? Неужели папа думал, что у дяди Травку не покормят?

Телефон разъединился. Откуда звонил папа - неизвестно. А у Травкиного дяди (маминого брата) телефона в квартире не было.

Она подождала, не позвонит ли папа еще раз.

Однако никто не звонил.

Вдруг снизу, со двора, донесся такой шум и треск, будто стреляли сразу из десяти пистолетов.

Мама открыла дверь на балкончик. Ключ от балкончика она всегда носила с собой, чтобы он не попал в руки Травке.

Внизу, на дворе, комсомолец Володя налаживал свой мотоцикл.

- Володя! - крикнула мама. - Подождите меня минуточку!

Она оделась и спустилась во двор.

- Ну что, работает ваш мотоцикл? - спросила мама.

- Работает! - с гордостью ответил Володя. - Вот, собираюсь его обкатать, чтобы он не застаивался.

Володя только недавно получил премию на заводе, добавил к ней свои сбережения и купил мотоцикл. Он каждую свободную минуту разбирал свою машину, чистил ее и обкатывал.

- У меня к вам просьба, Володя, - нерешительно начала мама. - Вам ведь все равно, куда ехать. Не съездите ли вы в Дорогомилово, не отвезете ли записку? Дело в том, что там, очевидно, Травка…

- Пожалуйста! - с готовностью воскликнул Володя. - Да зачем записку! Садитесь, у меня вместо багажника второе седло. Я вас с удовольствием доставлю и туда и обратно. Далеко ли здесь! Всего каких-нибудь восемь километров. А я развиваю шестьдесят. За двадцать минут обернемся.

- А ничего? - робко спросила мама.

Володя стал ее уговаривать:

- Конечно, ничего. Великолепное ощущение! Правда, это не автомобиль «Москвич», но и в мотоцикле есть своя прелесть. Главное - сидите совершенно спокойно. Можете держаться за мои плечи. Я вот получу еще премии три и обязательно куплю «Москвич». Но и это тоже машина.

Мама поудобнее уселась на «второе седло». Володя нажал педаль, начал вертеть ручки, послышались взрывы, и мотоцикл осторожно выехал со двора.

Ехать было не страшно. Маму слегка подбрасывало на мягких пружинах седла, и это было только занятно.

Но вот мотоцикл вышел на шоссе, по которому ходили троллейбусы. Володя повернул ручки. В моторе мотоцикла стали все чаще раздаваться взрывы. Мотор заработал быстрее. Володя повернул еще, и мотоцикл взревел так, что не стало слышно отдельных выстрелов и хлопков - один сплошной дикий вой.

Ветер рванулся маме в лицо. Шапку с нее сорвало, волосы растрепались; с непривычки ей стало трудно дышать. Душа ушла в пятки.

Мама забарабанила кулаком Володе в спину и барабанила до тех пор, пока Володя не остановил машину.

Мама спрыгнула с запасного седла и запросила пощады:

- Я больше не могу! Вы уж, Володя, лучше отвезите записочку.

- Как хотите, - обиделся Володя. - Правда, это не «Москвич»…

Мама написала на клочке бумаги красивым почерком, нарочно поразборчивее, чтобы мог прочесть Коля: «Нет ли у вас Травки? Ответьте немедленно».