Тамара Михеева - Островитяне

Иногда я брожу вечером один по деревне. Думаю: может, выйдет кто-нибудь из Сидоровых-не-Сидоровых за калитку, можно будет как-то познакомиться. Но они не выходят. Зачем им? У них и так весело. Все время взрывы хохота. Что тебе, Руслан, больше нравится: гордое одиночество или взрывы хохота?

Это мы с Седым придумали такую игру. Он, например, говорил:

— Велик или скутер?

И я должен был угадать, что он больше любит — велик или скутер. Хотя чего тут гадать, если он только о скутере и говорил всегда. Но иногда трудно понять, что человек больше любит: снег или ветер, зеленый или красный, «феррари» или «ламборджини». Ну, а потом он угадывает, что я люблю.

Дурацкая, конечно, игра.

Все-таки такие каникулы — полный отстой! Мы же пашем с утра до ночи!

— Собирайте абрикосы! Вымойте и косточки удалите! Лиза, сгоняй за сахаром! Маша, помоги ей, надо пять килограммов купить. Так, Савва, Сергей, за водой марш!

Эта Надя такая командирша! Подумаешь! Она и старше-то меня всего лишь на шесть лет, но ведь тетя! Вообще тяжело, когда много теток и дядек. Никакой свободы. Не один, так другой припашет, будто тебя только для того и рожали на свет, чтобы ты бегал за спичками, собирал абрикосы, укладывал малышню спать, следил за ними на речке!

— Ли, за солью сходи!

— Ну почему я?!

— А почему не ты?

Пришлось идти. Целый квартал по жаре! А там ревизия! А магазин в деревне только один.

— Ой, ну у соседей тогда попроси.

— Я их не знаю!

— Ольга Петровна ее зовут, пора бы знать!

— Ну, мама-а-а-а, сходи сама!

— Ли, я варю! Ты, кстати, суп несоленый есть не будешь! Хоть это и полезно!

О, ну опять она ту историю с тайными солонками вспомнила. Ладно, подумаешь, чего тут такого, соли попросить? Может, с тем парнем познакомлюсь, что по утрам в гамаке читает. И буду назло всем гулять с ним по вечерам!

— Здравствуйте!

В деревне всегда так: открыли калитку и заходят во двор. Ну понятно, все ж свои. Двор большой, звонков нет, стучи в калитку, не стучи — никто не услышит. В общем, я смылся резко. Ну, потому что я почти без ничего был. Ну, потому что из летнего душа. Я после душа всегда просто полотенцем обматываюсь и иду. А тут эта, йогиня. Ее у Сидоровых все зовут Ли. Какая-нибудь Лика, наверное. Или Лида. Или Лия.

— Я за солью! — в спину мне кричит.

Я чуть не упал. Ага. Конечно, за солью. Магазин-то за три версты, не дойти, не доехать!

— А то в магазине ревизия, а у нас как раз… Здравствуйте, Ольга Петровна! — Это Оля вышла. Я притаился на веранде. О чем они там еще болтают? Так трудно соль по-быстрому дать?

— Ты какой-то дикий, Русик, — вздохнула Оля, заходя на веранду. — Такая симпатичная девочка, вежливая. А ты бежать, даже не поздоровался.

— Я из душа!

— С легким паром! — поджала губы Оля.

Иногда я думаю: вот этот наш сосед, какими он нас видит? Со стороны мы похожи на цыганский табор, наверное. Так бабушка шутит. Но вообще-то мы корейцы. Почти. То есть бабушка Ната у нас кореянка, а дедушка — русский. И папа тоже русский. Поэтому мы с Саввой и Дёмой — на четверть корейцы. И не очень-то похожи. У Савки, например, даже глаза зеленые, как у папы. Но разрез корейский, как у мамы. Он вообще такой весь… «сложносочиненный» (так его дядя Гриша называет) — и внешне, и по характеру.

Бабушка в Казахстане выросла, а вообще они депортированные из Приморского края. А сюда только после развала СССР переехали, в эту деревню. Они тот свой поселок в дельте Волги с такой любовью вспоминают! А я ни разу там не была, у нас там никого не осталось, все разъехались. Зато я исследовательскую работу по истории писала про депортацию корейцев.

Так-то мы не сильно корейцы. Ну, бабушка делает иногда паби, кукси или морковку, даже пан-чай делает и кимчи. Ну, еще вот годик ребенку мы справляем по-корейски — столик имениннику ставим с разными предметами, чтобы он свое будущее выбирал. И дядю Гришу мадабаем зовем. Это старший дядя значит. А во всем остальном у нас все как у всех. Только глаза почти у всех темные. И волосы. Кроме Маши и Янки, конечно. Наверное, этот наш сосед и правда думает, что мы какие-нибудь цыгане. Смешно!

Но нас ведь и правда целый табор! Потому что у бабушки, например, три сестры и два брата! А у них тоже дети и внуки! И все они любят приезжать к бабушке Нате! А у деда тоже брат и сестра. Ну и понятно, куда они любят отправлять своих внучат греться — на наш песочек, конечно. Иногда так хочется побыть одной, но не получается совсем. В туалет — очередь, в баню — тоже… А я о своей комнате мечтаю. О своей личной! Чтобы сделать там так, как я хочу! И чтобы никто туда не мог войти без стука. Дома мы с братьями тоже живем в одной комнате, а тут уж и подавно! Мы тут спим все вповалку на полу в самой большой комнате. Иначе не вмещаемся — так нас много. Папа говорит, что у нас родственники от Владивостока до Калининграда и всех запомнить нереально. Так что, когда мои родители поженились, мама нарисовала для папы семейное древо, чтобы он не запутался в ее родственниках. Мы с мамой каждый год его дополняем, а то ведь все время кто-нибудь новый рождается.

Я ужасно их всех люблю! Особенно маленьких! И Таню! Ну, Машку с Янкой само собой! И Настю! Я Настю вообще обожаю, она лучше всех!

Р-р-р-р-р-ры-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Достал этот Артем уже!!!!!

— Я поел.

— Хорошо, молодец.

— Я все съел.

— Угу, молодец.

— Я съел котлету, рис, чай.

— Чай пьют, а не едят.

— Печенье, конфету…

Я молчу. Вот интересно, это нормально, что я должен на каждый его вздох говорить «молодец»? Этот Артем жить не может без похвалы, шагу не ступит без «молодец, Тёма»! Пусть и мне тогда говорят! Я тоже сегодня проснулся, умылся, все съел за завтраком и даже постель заправил! И посуду помыл!

Артем — мой двоюродный брат, сын папиной сестры Алины.

— Что ты рычишь на него, Русик? Он ведь маленький еще!

Ну не знаю, разве пять лет — это такой уж маленький? Мне кажется, я в пять лет был вполне себе уже человеком. Читать умел и мог подолгу сидеть дома один, пока родители работали. Меня соседка забирала из детского сада и заводила домой. Спрашивала:

— Все хорошо, Русик? Ты не голодный?

Я никогда не был голодный, и у меня всегда все было хорошо, поэтому соседка быстро уходила. А я брал свой детский стульчик, садился в коридоре и ждал маму с папой. Разглядывал узор на обоях, мамин плащ, папино второе пальто или их горнолыжные куртки, если была зима. Мне не было ни скучно, ни страшно. Я просто ждал их, и всё. И, когда слышал, что вставляют ключ в замок, хватал стул и бежал в свою комнату. Они приходили, и я делал вид, что играл в «Лего» все это время. Поэтому «Лего» у меня было просто завались, на каждый день рождения дарили. Не знаю, почему мне няню не нанимали, — может, тогда у них еще не было столько денег. Но в любом случае никто не говорил мне каждую минуту, что я молодец.