Евгений Мар - Богатырская пшеница

Наши предки-славяне, расчищая место для пашни, поджигали леса, выкорчевывали пни. Древняя былина повествует нам о том, как сказочный русский богатырь Илья Муромец очищал такую пашню от пней.

Но не только народные былины рассказывают о земледельцах прошлого. Многое о них сообщают и археологические находки. Нашим археологам (ученым, изучающим культуру и быт древних народов по дошедшим до нас вещественным памятникам) при раскопках славянских городищ удавалось находить следы древних сельскохозяйственных культур. Они, например, обнаруживали ямы-погреба для хранения семенных запасов, а в стенах этик ям замечали остатки зерен. Такие же остатки зерен нередко отыскивались ими и в глиняной обмазке очагов и накатов жилищ.

Мало кто знает, что в далекие от нас времена, где-нибудь на родине самых первых земледельцев, ржаные колосья, как сорняки, безжалостно удалялись с пшеничного поля. Долгое время они считались совсем непригодными для питания.

Пшеницу считают младшей сестрой ржи. А на самом деле белый хлеб старше черного.

В течение многих тысячелетий люди искренне верили в то, что урожай зависит от воли высшего божества. Они приносили жертвы своим богам, умоляя их в зной дать полям дождь или прекратить губительные, все уничтожающие ливни.

В Третьяковской галерее, в Москве, хранится картина художника Репина «Крестный ход в Курской губернии». Знаменитый художник изобразил сцену, каких немало бывало в жизни старой русской деревни.

Поле. Зной. Пыль вокруг. Впереди священник, а за ним — народ.

Поможет ли бог? Пошлет ли дождичка?

Крестные ходы устраивались ежегодно. Но это не помогало. В XVIII веке в России из ста лет тридцать четыре были недородными. В XIX веке насчитывалось сорок неурожайных лет. Особенно страшным был голод 1891 года, когда засуха захватила 42 области России, с 35 миллионами населения. Из первых двенадцати лет XX века семь были голодными.

История хлеба была в течение сотен лет историей голода, уносившего больше жертв, чем самые кровопролитные войны.

Россия издревле была земледельческой страной. А сотни тысяч русских крестьян не могли себя прокормить и нанимались батраками к кулакам или уходили на заработки в города.

Не многим из них хватало своего хлеба до нового урожая. Одни держались до рождества, другие — до пасхи, а дальше хоть иди по миру с нищенской сумою.

Люди в голодные годы ели всякие суррогаты — лебеду, толченую кору, — собирали случайно перезимовавшие под снегом колоски, съедали их зерна и заболевали страшной болезнью, уносившей тысячи жертв.

Но русский крестьянин не мог себя обеспечить хлебом даже и в урожайные годы. Ведь лучшие земли принадлежали помещикам и кулакам. 28 тысяч крупных помещиков имели столько же земли, сколько было ее у 10 миллионов крестьянских хозяйств. Миллионы крестьян владели не более чем одной или двумя десятинами. Кроме того, безлошадные должны были нанимать коня у богатого соседа и отдавать ему часть своего урожая. Лишь каждый третий крестьянин имел у себя лошадь.

«Тот, кто кормит Россию, сам недоедает», с горечью писал великий русский ученый-революционер Климентий Аркадьевич Тимирязев еще задолго до Великой Октябрьской социалистической революции.

Он тогда уже мечтал о времени, когда на наших полях будут расти два колоса там, где до этого сиротливо рос один, и уйдет в прошлое голод — постоялец бедной крестьянской избы.

Мечта о лучшем будущем осуществилась, когда рабочие и крестьяне под руководством Ленина и Сталина прогнали капиталистов и помещиков и земля стала принадлежать народу.

Вместо мелких, немощных крестьянских хозяйств были созданы колхозы. На поля пришли сотни тысяч тракторов, комбайнов, сеялок, молотилок.

В наши дни колхозному крестьянству не страшна, как в былые времена, стихия.

Засуха, постигшая нашу страну в 1946 году, была самой сильной за последние полвека. Не с крестами и иконами навстречу засухе вышли наши колхозники. В руках у них была новая техника, созданная советскими рабочими. Были у них и первые машины, делающие дождь, — дождевальные установки.

Протянем руку к библиотечной полке. Книги помогут нам не только изучить прошлое, но и сравнить с ним настоящее. Раскроем Толковый словарь русского языка, составленный большой группой наших ученых. В нем четыре толстых тома. Они замечательны тем, что содержат в себе слова, которых вовсе не было в нашем языке еще в недавние времена. Эти новые слова отражают замечательные перемены, происшедшие в нашей жизни. Человек прошлого, конечно, многого бы не понял из нашей с вами речи.

Можно составить целую книгу из слов, неизвестных в прошлом, и в их числе таких, как «колхоз», «хата-лаборатория», «звеньевая», «инспектор по качеству», «стахановец», «тракторист», «комбайнер», которые мы с вами постоянно слышим.

Однако есть немало выражений, встречающихся лишь в книгах о прошлой жизни России и о том, как сейчас живут люди в капиталистических странах.

Среди этих отживших у нас свой век слов — «жандармерия», «полиция», «безработица», «купец», «фабрикант», «заводчик», «голод».

В «склад древностей» скоро сдадим мы и «недород», и «неурожай», и «засуху».

По пшенице Советский Союз давно занимает первое место среди всех стран земного шара. А наши колхозные землепашцы сумели получить самые большие урожаи в мире.

Колхозники выращивают теперь не два, а четыре и даже пять колосьев там, где до этого рос один.

Наши, советские мичуринцы-ученые и колхозники-опытники давно работают над тем, чтобы вырастить на колхозных полях такой крупный пшеничный колос, который один заменил бы два, а то и пять обычных.

Удивительная вещь: лишь небольшая часть веса пшеничного колоса идет в пищу человеку, остальное составляют малоценные продукты — отруби, мякина, солома.

Нельзя ли прекратить подобное расточительство и для начала поискать среди многих тысяч сортов пшениц, известных ученым, такой, который был бы богаче других зерном, и затем размножить этот сорт?

Есть, оказывается, такая пшеница! Более того, она известна человечеству с незапамятных времен.

Ветвистая пшеница, образцы которой давно хранятся в различных коллекциях, обладает этим качеством. Ее могучий колос состоит из пяти, семи и даже десяти колосьев, похожих на обыкновенные. В нем можно насчитать до 150 зерен: в пять раз больше, чем в колосе обычной пшеницы.

Ветвистую пшеницу считают очень древним злаком. Сложилась легенда, будто в гробницах египетских фараонов хранились семена этой, быть может самой древней из пшениц. Но если почва хорошо удобрена и растение получает достаточно света, вы найдете на любом нашем поле среди золотого волнующегося пшеничного моря отдельные колосья необычной, ветвистой формы.