Евгений Мар - Часовые Кремля [Рассказы о В. И. Ленине]

— Нет, Владимир Ильич, ещё не написала… Не написал… — поправилась она.

Но было уже поздно.

Ильич спросил участливо:

— Не трудно ли вам нести караульную службу? Не устаёте?

Тем временем Лиза опомнилась, вытянулась в струнку и звонким мальчишеским голосом ответила:

— Курсант на посту не имеет права уставать.

Ленин похвалил за такой ответ:

— Это правильно!

И словно признал за девушкой право называться Иваном Ивановичем.

А уходя, погрозил пальцем:

— Матушке обязательно напишите.

Лиза кончила пулемётные курсы и командовала пулемётным взводом. Только после окончания гражданской войны она сменила военную форму на своё обычное платье и стала преподавателем.

Как-то февральским вечером, после долгой работы у себя в кабинете, Владимир Ильич вышел подышать морозным воздухом. Он постоял молча минуту-другую. Мимо как раз шёл караул.

Ильич поглядел вслед курсантам и заметил, что дорожка, по которой они шли, занесена снегом.

Только что пронеслась метелица, и снег не успели убрать. Шагать было трудно.

Когда караул скрылся за поворотом, Владимир Ильич попросил кого-нибудь вызвать.

Раздался звонок, и через минуту разводящий уже стоял перед Лениным.

— Нельзя ли у вас добыть лопату? — спросил Владимир Ильич.

Лопату принесли. Ленин тут же принялся за дело.

Он работал, как говорят, в охотку. И снег набирал на лопату ловко, высоким треугольничком, так, что он не рассыпался по пути.

Владимир Ильич ещё в сибирской ссылке, в далёком селе Шушенском, не раз вот так же расчищал дорожку к избе, где тогда жил с Надеждой Константиновной.

И теперь он, может быть, вспоминал далёкие годы, заснежённую Сибирь, товарищей по ссылке, знакомых крестьян из Шушенского, с которыми вёл дружбу.

Так и не бросил Ленин лопаты, пока не расчистил дорожку до самого конца.

Сменились часовые, вернулись в караульное помещение. Легко шагали они теперь по расчищенной от снега тропинке.

Каково же было их удивление, когда они узнали, что дорожку расчистил Ленин!

Владимир Ильич тоже был в отличном настроении. Он поработал с удовольствием. И утром встал бодрый, весёлый.

Владимир Ильич начинал работу в одно и то же время. Когда Ленин шёл в свой кабинет, часовые знали: сейчас ровно десять часов утра.

Приходило Владимиру Ильичу время обедать, он обычно уносил с собой из кабинета папку с бумагами, чтобы посидеть дома за неотложными делами.

А затем, после короткого отдыха, в шесть часов вечера снова проходил в кабинет.

Ленин проводил заседания Совета Народных Комиссаров, принимал людей, читал письма, разрезая конверты большими ножницами.

Эти ножницы и сейчас лежат на столе в его кремлёвском кабинете.

После болезни врачи предписали Владимиру Ильичу сократить рабочий день. Ленин должен был чуть позднее приходить в кабинет и чуть раньше отправляться на отдых. И он строго выполнял это предписание.

Казалось, мало что видно часовому с поста. Перед ним дверь, окно да стена с прибитой к ней инструкцией — кого следует пропускать в квартиру и в кабинет Ленина. Но многое примечал человек с ружьём, поставленный на этот пост.

Придёт курсант в караульное помещение и скажет товарищам озабоченно:

— Что-то Ильич бледный сегодня. Не заболел ли?

Или, наоборот, сообщит с радостью:

— Сегодня Ильич вышел из кабинета весёлый. Идёт, улыбается.

Новый режим Ленина был хорошо известен курсантам.

И вот однажды слышит часовой скрип двери и чьи-то шаги.

Это Ильич вышел из своей квартиры и, тихо ступая, чтобы не разбудить домашних, направился в кабинет: видно, подоспели неотложные дела. А время было позднее. Шёл уже второй час ночи.

И столько было тревоги в глазах часового, удивлённого таким поздним появлением Ленина, что Владимир Ильич остановился и сказал, как бы оправдываясь:

— Знаете, товарищ, я ведь совсем ненадолго!

Ильич пробыл в кабинете в самом деле недолго и снова вернулся домой.

Среди курсантов пулемётных курсов было много любителей игры в городки.

Они сами изготовляли и рюхи и биты. И, когда оказывалась свободная минутка, собирались в Тайницком саду. Городки — игра азартная, шумная. Народу собиралось много.

Болельщики стояли поодаль и радовались, когда побеждала их команда. Здесь взвод сражался с взводом, рота с ротой.

И на этот раз играли с увлечением.

В пылу игры никто не заметил, как Владимир Ильич подошёл и стал наблюдать за игрой.

Да он сам выдал себя. Не удержался и сказал стоявшему рядом курсанту:

— Ловко, заметьте! Вот это настоящий удар!

Как раз партия закончилась. И Владимиру Ильичу предложили сыграть с курсантами.

Владимир Ильич взял биту, легонько подбросил, словно примерился к ней.

А затем вышел на черту, зажмурил левый глаз, как это делают охотники при стрельбе, размахнулся и, к всеобщему удовольствию, сбил «бабушку в окошке».

Второй битой разбил и «змею». И «заказное письмо» сумел «распечатать». Есть такие фигуры в этой игре.

Хотя Владимир Ильич и был старше любого из игроков почти вдвое, но мало кому уступал. Играл он не торопясь. Прицеливался медленно. И уж если бил, то наверняка.

Играли тогда командами по трое, и та команда, в которую входил Ильич, проигрывала редко.

Владимир Ильич долго затем не показывался на городошном поле, видно, чувствовал себя нездоровым. Но вот как-то пришёл снова и попросил дать ему биту.

— Нельзя вам, Владимир Ильич, — сказал кто-то из игроков. — Больную руку повредите.

Курсанты знали, что у Ленина в это время болела левая, раненая рука.

— Я только разок, — сказал Владимир Ильич, — и то с малой черты. Можно?

Отступив от малой черты, он прицелился и здоровой, правой рукой метко кинул биту.

Курсанты поняли: Владимир Ильич пришёл сюда проверить свои силы.

Он был очень доволен, когда снова попал в цель.

Стране не хватало топлива. Даже электрические станции получали всё меньше и меньше угля. И многие вот-вот должны были погасить топки.

Все учреждения и те, которые находились в Кремле, пользовались лампочками в шестнадцать свечей, не более.