Леонид Репин - Люди и формулы [Новеллы об ученых]
- Название:Люди и формулы [Новеллы об ученых]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1972
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Репин - Люди и формулы [Новеллы об ученых] краткое содержание
Люди и формулы [Новеллы об ученых] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И вот дорога поисков, проб и ошибок вновь привела его в Ленинград — город, в который он стремился и от которого все время чего-то ждал.
В Ленинграде он попадает в знаменитый «физтех» — в дружную физическую семью «папы» Иоффе. Здесь он вырос и стал физиком.
Прощаясь с друзьями в Баку, Курчатов сказал: «Учитесь на инженеров, а мы пойдем в физику!» Наверное, он уже почувствовал, решил для себя окончательно, что вот где-то здесь, совсем близко, лежит то, что так часто мы именуем призванием.
Физико-технический институт стал для Курчатова той школой, где выковался его характер и где он обрел себя как ученый. Вокруг Иоффе собралось в те годы много талантливых молодых людей, и каждый из них учился его отношению к науке, его взглядам на место и долг ученого. Весь этот «физический» молодняк часто называли «детским садом», но работать они умели и все, как один, рвались за порог неизведанного.
Курчатов с самого начала своей жизни в науке приучил себя внимательно изучать опыт предшественников. Это необходимо, если ты не хочешь повторить ошибки, уже сделанные другими, если ты хочешь найти тот единственно правильный ход, который кто-то уже пытался найти до тебя. Курчатов понял сразу: иначе в науке трудно пробиться вперед. Другое дело, что надо критически осмыслить весь собранный опыт — и это становится его вторым обязательным правилом. Впрочем, его «доверяя — проверяй» он относил и к себе самому. К своей собственной работе он всегда относился еще более критически — качество, совершенно необходимое для экспериментатора.
Это нелегко, это отнимает много времени, сил — ведь так не просто заставить себя проделать еще и еще раз опыт, в котором как будто и так все ясно. Зато результат однозначен, ему можно верить, и от него можно двигаться дальше.
Была в школе Иоффе и еще одна традиция: результат каждой работы обязательно обсуждают все.
«Папа» Иоффе записал как-то свои соображения по поводу первой работы Курчатова: «Уже в первой этой задаче появилась одна из типичных черт Игоря Васильевича — подмечать противоречие и аномалии и выяснять их прямыми опытами». Иоффе видел, что Курчатов обещает вырасти в серьезного ученого.
Так что же, теперь у него все текло гладко, спокойно, и кропотливое усердие, как стальной щит, закрыло его от ошибок и неудач? Нет, была тогда, в первые годы в физике, одна неудача. Но она стоила ему многих других неудач. Не каждый, наверное, смог бы найти в себе силы спокойно встретить свое поражение и тут же с жаром погрузиться в другую работу. А Курчатов нашел. Возможно, потому, что понимал: в науке не может все время везти. В науке ошибиться проще, чем в обыденной жизни, но зато и этот отрицательный результат — тоже результат. Так случилось с его работой по исследованию диэлектриков в сильных электрических полях, когда, казалось, все так отлично сходилось и впереди вырастала чрезвычайно заманчивая перспектива. А потом все рухнуло и оказалось, что надежды напрасны и тщетны. Так случилось и с другой его работой, которой он вместе с товарищем отдавался весь, не щадя ни времени, ни сил, когда он экспериментировал, облучая нейтронами бром из смеси двух изотопов, и когда вопреки ожидаемому вдруг оказалось, что, судя по всему, удалось обнаружить новый элемент. Они боялись поверить себе — ставили снова опыт за опытом и всякий раз убеждались, что не ошиблись, и, когда сами в это уже были готовы поверить, выясняется: нет, это не новый, неизвестный ранее элемент. Это всего-навсего еще один радиоактивный изотоп брома. Третий изотоп. Так что бить в литавры пока не придется…
Но и успех здесь тоже был: в ходе этих «неудачных» экспериментов удалось показать, что свойства ядра атома зависят не только от количества частиц, как до сих пор предполагалось, но и от самой структуры ядра. Ядра атомов с одним и тем же количеством протонов и нейтронов Курчатов предложил назвать изомерами, а само явление — ядерной изомерией. Теперь это классика. Теперь об этом явлении пишут в учебниках.
Однажды Иоффе вызвал Курчатова. Войдя к нему в кабинет и увидев выражение лица академика, Курчатов понял, что речь пойдет не о работе. Иоффе сказал, что есть возможность поехать в длительную командировку в Англию, в прославленный Кембридж, и что в эту поездку предлагается кандидатура Курчатова. А он в это время был увлечен исследованием кристаллов сегнетовой соли, помещенных в электрическое поле, и все тут казалось ему заманчивым необыкновенно.
Иоффе ждал, испытующе глядя на Курчатова, но тот ответил, что не поедет, что сейчас он вплотную занялся сегнетовой солью. У него есть неотложное дело, так что уж пусть едет кто-нибудь другой.
Иоффе убеждал, уговаривал ехать, доказывая, что, возможно, такого случая и не представится больше, но Курчатов был тверд.
Он приехал в Кембридж через двадцать шесть лет, будучи уже ученым с мировым именем, как академик, возглавивший ядерные исследования в Советском Союзе. Английские журналисты, увидев наконец мифического Курчатова с экзотической бородой, развевающейся по ветру, следили буквально за каждым его шагом, ловили буквально каждое слово. Все это уже нужно было истории.
То «увлечение», ради которого Курчатов отказался от поездки в Кембридж, претерпев чудесные превращения, выросло в новую ветвь на могучем древе физики. Курчатов фактически создал новую область науки, имеющую огромное практическое значение. Пройдет еще много лет, и «папа» Иоффе скажет с гордостью, вспоминая те далекие дни, когда и сам был еще не старик, и лучшие его ученики еще оставались почти что мальчишками: «…Самый выдающийся результат в учении о диэлектриках — это сегнетоэлектрики Курчатова и Кобеко». Кобеко — химик, с которым Курчатов работал вместе. Позже он стал известным ученым, членом-корреспондентом Академии наук.
Те, кто работал с Курчатовым, говорили о том, сколь сильна у него была интуиция. Совершенно непонятным образом, каким-то шестым чувством он угадывал, в каком направлении стоит вести исследования, какой путь выведет потом в необъятные дали вдруг распахнувшегося горизонта науки. Вполне возможно, что именно эта интуиция подтолкнула его к той «двери», за которой таились секреты атомных ядер.
К этой двери в те годы стремились еще немногие, но зато они пробили первые бреши. Английский физик Д. Чадвик открывает престраннейшую частицу, вовсе не несущую электрического заряда, и называет ее нейтроном. Сразу же наш Иваненко, из того же физтеха, предлагает протонно-нейтронную модель ядра атома. Резерфорд, почти за пятнадцать лет до этого открывший излучение протонов при бомбардировке ядрами азота альфа-частицами, теперь находит: реакция между ядрами водорода может идти при значительно меньших скоростях альфа-частиц, чем он сам недавно еще предполагал.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: