Константин Курбатов - Волшебная гайка. Рассказы.

Мой! Мой собственный Вова. И совершенно искренне. Жаль, он еще не написал: «Крепко и совершенно искренне тебя обнимаю и целую». Шутить так шутить. Чего уж!

Нет, это ведь надо! «Искренне твой» и «дорогая». Ясно, бабушка сразу невесть что подумала. Я бы на ее месте тоже подумала.

Не поднимая глаз на бабушку, топаю я прямо в туалет. Открытку в мелкие кусочки и — в унитаз. И пять раз воду спустила.

А что дальше? К Гошке Тюняеву бежать? Чтобы Гоша Тюняев тоже с Вовой немножечко пошутил? Однако я решила не горячиться и посоветоваться сначала с Петей.

Что и как, я, разумеется, Пете не сказала. Просто мне нужно немного наперчить одному человеку.

— Какому? — спросил Петя. — Вове Крючкову? — Почему обязательно Вове Крючкову? — вспыхнула я.

— Он тебе что, нравится? — говорит Петя.

— Ты что?! — так и подскочила я. — Совсем обалдел!

— Но если он тебе не нравится, — говорит брат, — зачем же ты ему бяку собираешься устраивать.

Странная логика. Я и не знала, что мой брат подкладывает бяку только тем, кто ему нравится.

В общем, стал брат придумывать, что можно устроить «одному человеку».

— Жил, — говорит, — в городе Нью-Йорке профессор, химик и зануда, думающий, что, кроме химии, никаких других предметов на свете не существует. Так вот, чтобы он так не думал, студенты решили подарить ему на день рождения гроб. Представляешь, сидит профессор дома, отмечает с родственниками день рождения. Звонок в дверь. Вы такой-то? Вам тут просили доставить. И вносят гроб.

Я себе представила, как Вове Крючкову на день рождения вносят гроб. Небольшой, точно по его росту. И с ручками. Представила и говорю:

— Нет, Петя, это не пойдет. Во-первых, тот человек еще не профессор. Во-вторых, не известно, когда у него день рождения. И самое главное: где я, интересно, возьму денег на гроб? Может, ты мне со стипендии отвалишь? Или к маме сходить? «Мамочка, дай мне, пожалуйста, денег на небольшой гробик».

— Есть еще одна довольно распространенная шутка, — говорит брат. — И цена ей всего тридцать копеек. Тридцать копеек я тебе могу пожертвовать даже без стипендии. Но только с одним условием. Мы с тобой договариваемся раз и навсегда: когда меня спрашивает по телефону женский голос, ты ничего не говоришь и не называешь никаких имен.

— А что же мне тогда говорить по телефону? — спрашиваю я.

— А ты не можешь ничего не говорить?

— Как это? Подхожу к телефону, снимаю трубку и молчу?

— И молчишь! — засопел брат. — Запомни. Всего два слова. Или «его нет», или: «сейчас позову». Ясно?

— Петя, — сказала я. — Петенька! Клянусь тебе! Больше никогда в жизни. Как женский голос, так я сразу: «его нет», «сейчас позову».

— Ладно, — сказал брат. — Идем.

Он оделся, велел одеться мне, и мы потопали с ним в город. Приходим в бюро объявлений. Брат покупает в окошечке бланк, садится и заполняет его. Лицо у Пети — будто сочиняет письмо английской королеве. Лишь один раз оторвался.

— Какой телефон у него?

— У кого? — сказала я. — У того человека?

Я назвала номер телефона. Брат еще немного пописал и дал мне прочесть бланк. На нем значилось следующее:

«Продаю американский гоночный мотоцикл! Срочно, из-за тяжелой травмы на гонках, недорого продам почти новый, в полной исправности, современной марки американский гоночный мотоцикл».

Ниже — номер телефона. И: «Спросить Володю».

Все-таки — Володю. А не одного человека. Но с другой стороны, не напишешь ведь действительно в объявлении: «Спросить одного человека». Какого такого — одного?

— Может, не будем? — сказал брат.

— Перепугался? — сказала я. И он пошел к окошечку.

А когда мы отправились домой, я спросила:

— Думаешь, сработает?

— Ну! — воскликнул брат. — Да теперь твоему одному человеку хана. И на Новый год, и на все каникулы. Ему же теперь весь телефон оборвут. А родители! Да родители из него всю душу вытряхнут. Ты представляешь, что такое современный американский гоночный мотоцикл?

— Обидно, вот что, — сказала я. — Из него там душу будут вытряхивать, а я все равно ничего не увижу.

— Ах, вон оно что! — воскликнул брат. — Жила, знаешь, давным-давно удивительная красавица по имени Саломея. И они тоже решила наперчить одному человеку. Ей, конечно, по сравнению с тобой было проще. Она и глазом не моргнула, приказала отрубить ему голову. Казалось бы, отрубили и отрубили. Радуйся. Так нет. Саломея приказала принести ей ту голову на золотом блюде. Ты что, тоже не успокоишься, пока не увидишь голову на золотом блюде? Ну же брат у меня! Если бы я клятву не дала, он бы у меня попрыгал. По телефону на другой же день женский голос:

— Если вас не затруднит, позовите, будьте добры, Петю.

— Его нет, — строго сказала я.

— Это из спортклуба, — объясняет в трубке женский голос. — Пете присвоили первый разряд. Нужно оформить документы. Вы не скажете, когда он сможет зайти в клуб?

— Его нету, — говорю я.

— Но, может, вы передадите, чтобы он позвонил нам?

— Его нету, — четко и ясно отвечаю я.

— Послушайте, — говорят, — но вы его увидите?

— Его нету, — говорю я. — Нету! Понимаете?

— Может, у него что случилось? — насторожились там. — Он не заболел? Почему он последнее время на тренировки не ходит?

«Почему? Почему?»

— Его нету! Неужели не ясно?

— Как… нету? — притихли там. — Вы это… серьезно? Ведь такими вещами не шутят.

— Какие шутки, — устало сказала я. — Если его нету.

— Но… — совсем растерялись на том конце провода. — Прямо, честное слово, не верится. Какая-то дикость. Неужели это правда?

— Правда, — сказала я. — Правда. Нету. Такова жизнь. С каждым может случиться.

Вечером я говорю брату:

— Тебе из спортклуба звонили.

— И что сказали? — спрашивает он.

— Чтобы ты зашел. Тебе там какой-то своили.

— А ты?

— А что я? Говорю: его нету.

Петя отправился в клуб. Но довольно быстро вернулся.

— Ну, родители, — говорит, — чаша моего терпения переполнилась. Больше не могу.

Я вас предупреждал. Я с этой паршивкой и по-хорошему, и по-всякому. Теперь все. Была у вас дочка, теперь будет черепаха. Тортила. Хватит.

И уже пиджак снимает. Мама говорит:

— Петя, прекрати. Не забывай, что ты старше Люды на целых шесть лет.

— Ага, — говорит Петя, — раз я старше ее на целых шесть лет, значит, она может меня уже заживо хоронить? Мне осточертели ее идиотские шуточки.

— Не придумывай глупости, — говорит мама. — А по части шуток вы все хороши.

— Глупости? — говорит Петя и рассказывает, как его встретили в спортклубе. Будто он с того света вернулся.

— Люда! — ужаснулась мама. — Неужели это правда? И у тебя повернулся язык сказать по телефону, что Петя умер?

— Нет, — говорю я, — это неправда. Я ничего такого не говорила по телефону. Они там сами почему-то решили, что Петя умер.