Иван Василенко - Звездочка. Повесть

- А где они, лишние у завода рабочие? - зло сказал Иван Вакулович.

- Я и говорю. Ну, положение!

Денис Денисович заморгал и озабоченно отошел к своей группе.

На другой после митинга день Сеня Чесноков, придя в цех, положил на тумбочку одиннадцать поковок.

Сначала он проделал на каждой из них первую операцию, потом вторую, потом третью. И так до шестой. За несколько минут до гудка он подбросил еще горячую звездочку вверх, подхватил ее и победно крикнул:

- Одиннадцать!

Кто-то недоверчиво сказал:

- Врешь, Мюн.

Но подбежал Денис Денисович, проверил и обрадованно потер руки.

- Хорошо, - шепнул он. - Я всегда говорил, что из Чеснокова выйдет толк.

Изготовление деталей партиями, конечно, не было новостью: опытные токари так и работали. Но Денис Денисович до сих пор опасался, как бы ребята при таком способе не наделали брака. Опыт Сени его подбодрил. «Эх, - сказал он про себя, - рискну!» И велел всей группе изготовлять звездочки партиями.

На следующий день ребята так были заняты освоением «метода Чеснокова», так боялись «запороть» деталь, что даже не слышали, какими странными голосами пели моторы на станках девочек.

Только Паша поднимал иногда голову и с недоумением прислушивался. Что они, эти девочки, балуются, что ли? Вот мотор загудел басом. Ему в ответ откликнулся баритон. А вот из разных рядов запели бас, баритон и тенор. Нет, все-таки у девчат плохая дисциплина!

Денис Денисович ходил от станка к станку, придирчиво проверял, давал советы и наглядно показывал, как лучше теперь складывать на тумбочки детали, чтобы их и считать было легко и легко отличать обработанные от еще не законченных.

За четверть часа до гудка он опять обошел все станки. Только трое учеников не закончили свои партии, остальные уже стояли со звездочками в очереди у дверей контрольно-технического отдела.

После гудка вся группа собралась у доски показателей. Настроение у всех было боевое. Денис Денисович сделал несколько технических замечаний, потер руки и улыбнулся:

- Ну, могу сказать, учились мы недаром. Сегодня группа доказала свою зрелость. Сегодня мы сделали… - Он взял мел и аккуратно вывел на доске:

247

- Двести сорок семь! - хором прочла группа. - Ай да мы!

- Да, двести сорок семь, - горделиво поднял Денис Денисович голову и в такой позе на минутку застыл, будто его фотографировали. - Это, товарищи ученики, на целых девять процентов больше, чем вчера. Вот что значат правильная выучка и сознательность! На первом месте, ясное дело, наши всегдашние передовики - Сычов Павел и Чесноков Семен: по одиннадцати штук дали, дорогуши. Честь им и слава. Будем и дальше нажимать. Оно конечно, шагать так, как шагнули сегодня, не придется. Но возможности еще не все исчерпаны. Вот, например, Синченко Николай: выработал он сегодня девять звездочек, а если постарается, то выработает десять, а то и все одиннадцать. Главное - точность движений, ловкость руки, автоматизм. Пусть каждый даст по одиннадцати звездочек, вот оно двести шестьдесят четыре звездочки и получится в смену. Да примерно столько же даст группа девушек, да четвертая группа, да… - Тут Денис Денисович неожиданно поморщился и вздохнул. - Оно, конечно, этого не хватит! - сказал он упавшим голосом. - Завод взял такие темпы, что…

- Товарищи, братцы!.. - вдруг раздался взволнованный голос, и в. середину группы врезался Сеня Чесноков.

Денис Денисович поднялся и сдвинул короткие рыжие брови.

- Это что ж такое? - строго спросил он. - Вы где были?

- Денис Денисович, не ругайте меня… - задыхаясь, сказал Сеня и так прижал руку к груди, точно боялся, что выскочит сердце. - Я сейчас такое скажу, что мне опять не поверят… Скажут: «Мюн»… А какой я Мюн! Разве Мюн комбайны делал?

- Говорите, - разрешил Денис Денисович.

- Говори! - крикнула вся группа.

- Я скажу, только пусть они, Денис Денисович, больше меня Мюном не зовут…

Сеня обвел всю группу радостно изумленными глазами и, делая частые остановки, проговорил:

- Сейчас… Маруся Родникова… сдала контролеру… шестнадцать звездочек… А все девчата… триста тридцать две…

- Что? - прошептал Денис Денисович. - Что ты сказал?

Раскрыв рты, все онемело глядели на Сеню.

- Как же это может быть? - ошеломленно пробормотал Паша. - Этого не может быть…

- Как? - хвастливо воскликнул Сеня, будто это не Маруся оставила далеко позади себя всех товарищей, а он сам. - Очень просто! Она сократила технологический процесс с шести до четырех операций. Шестнадцать звездочек! Тебе и во сне столько не приснится. Сдала и убежала!

Денис Денисович смотрел на ребят с веселым юмором.

- Да-а, событие! Я так и предчувствовал, что заводу они готовят подарок, а нам удар. Вырвали-таки знамя! - Он восхищенно покрутил головой. - Ну Маруся! Что сделала, а? Да теперь мы звездочками весь завод закидаем!

И первый раз в своей жизни Паша Сычов нарушил дисциплину. Не взяв увольнительной записки, даже никому ничего не сказав, он прямо с завода, как был в промасленной рабочей гимнастерке, помчался на Черемушкину улицу. Он не помнил, как протиснулся в битком набитый трамвай, как, стоя на одной ноге, проехал через весь город и как открыл знакомую калитку. Все перепуталось в его пылавшей голове, но одна мысль повторялась с болезненной настойчивостью: «Кого учил!.. Кого ж я учил!..»

Через дворик он влетел в сад и вдруг остановился, неожиданно увидев перед собой Петра. Тот стоял на дорожке и что-то бормотал.

- Слушай, - бросился он к Паше, видимо очень обрадованный его появлением, - скажи, что такое, а? Понимаешь, я сижу в комнате, учу книжку. Очень хорошо учу, все понимаю, аж голова трещит. Посмотрел на улицу, а внизу Маруся бежит. Я прыгнул в окно и тоже побежал. Я кричал: «Подожди, проверь, я все выучил: подлежащий, сказуемый!» Посмотрел, а глаза у Маруси красные… Я сказал: «Кто тебя обидел? Я голову ему оторву!» А она схватила меня за уши и поцеловала прямо в нос.

Паша растерянно озирался:

- Где ж она, а? Где ж она?

- Там, - показал Петро в дом. - Умывается. Сейчас придет.

- Ты с кем там разговариваешь? - донесся со двора голос Маруси.

Она быстро вошла в сад, раздвинула ветки, чтобы лучше видеть, и, узнав Пашу, побежала к нему:

- Я знала, что ты придешь! Я уверена была. Вот молодец!

Она стояла перед Пашей с блестящими глазами, с румянцем на смуглых щеках, счастливая, праздничная, ласковая.

- Ты… я… - бормотал Паша, чувствуя, как пылает его лицо. Он отчаянно махнул рукой: - Твоя взяла!.. Ну что ж! Ну и смейся!

Улыбка сбежала с губ Маруси.

- Подожди, - тихо сказала она, следя, сколько сразу разных чувств отражалось на взволнованном лице Паши. - Подожди. Я не понимаю, почему ты так говоришь: «Твоя взяла». Не моя, а наша взяла! Наша с тобой.