Вильям Козлов - Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку

- Спасибо, молодой человек, - повернувшись в их сторону, с чувством поблагодарил пожилой человек. - Все бы так поступали, хулиганье поприжало бы хвост!

Эти слова он с горьким упреком бросил в притихший зал.

Алена нащупала руку Сороки и крепко сжала. Этого ей показалось мало, она привстала и, оглянувшись, украдкой поцеловала его в щеку.

Когда фильм кончился, Сорока попросил ее выйти из зала первой и подождать у аптеки, что была через дорогу. Алена было заартачилась, но он несильно, но властно подтолкнул ее к выходу.

Как он и предполагал, его уже ждали. Их было человек шесть. По трое с каждой стороны, они пристально вглядывались в лица выходящих из тускло освещенного зала людей. В переулке было сумрачно, зрители один за другим потянулись на сверкающую улицу Восстания.

- Он! - услышал Сорока сдавленный голос. - Тот самый…

В ту же секунду два долговязых парня лет шестнадцати загородили ему дорогу. Остальные остановились позади. Сорока видел, что пожилой мужчина в берете замер на тротуаре, рядом со зданием кинотеатра, и стал смотреть в их сторону. Алены отсюда было не видно. В ярко освещенных окнах аптеки двигались тени. По улице Восстания прогрохотал трамвай. «Девятнадцатый…» - подумал Сорока. На этом трамвае ему ехать на Кондратьевский… Это была мимолетная мысль, затылком он ощущал надвигающуюся опасность, лишь бы не ударили сзади чем-нибудь, от этих подонков всего можно ожидать…

- Дай закурить? - ломающимся баском произнес парень в меховой высокой шапке пирожком и короткой капроновой куртке. Лицо его было невыразительное, незапоминающееся.

Разговаривать с ними Сорока не собирался. Он мгновенно оценил обстановку: быстро сделал шаг вбок и прижался спиной к дереву, что стояло, забранное железной решеткой, на тротуаре. И тут на него налетели сразу пятеро. Это было их ошибкой, потому что они махали руками, мешали друг другу и толком не могли дотянуться до него. Двоих Сорока сшиб наземь. Обычно, нарвавшись на хороший отпор, хулиганы отступали, но эти, по-видимому надеясь на солидный численный перевес, не собирались отступать: они вскакивали с земли и снова налетали на него.

Самый высокий, судя по всему, вожак - он покрикивал на своих, давал советы, откуда заходить, - был на вид крепкий парень. Чувствовалось, что в переплетах бывал. Это он изловчился и заехал Сороке в глаз. И сейчас наскакивал слева, размахивая зажатым в кулаке камнем. Сорока сосредоточил все внимание на нем. Наверное, поэтому он пропустил несколько ударов в грудь и голову. Еще хорошо, что не зацепили раненое плечо. Эта мысль мелькнула и исчезла: в драке нельзя думать о старых болячках, иначе быть тебе битым…

Пока Сорока переводил дух и оглядывался - кто следующий? - раздался пронзительный свисток и в переулок вбежал милиционер, а с ним - пожилой человек в берете.

- Они подкарауливали его у входа, - говорил он на ходу. - Их очень много, товарищ милиционер…

Вся шайка, заслышав свисток, разбежалась кто куда, за исключением высокого - он не успел подняться с земли - и того, которого Сорока в самом начале ударил в челюсть.

- Я смотрю, тут и без нас полный порядок, - удовлетворенно заметил молодой милиционер, подходя к высокому. - А-а, Горюнов… Старый знакомый! Ну, браток, на этот раз тебе и папочка не поможет… Пройдем со мной в отделение! И, эй ты, отпусти дерево! В отделение!

Парни стали что-то говорить, но милиционер, не слушая их, повернулся к Сороке:

- Вы, как пострадавший, тоже пройдемте… И вы, гражданин, - обратился он к человеку в берете, который привел его сюда.

- Я с удовольствием, - сразу согласился тот. - Не будь у меня перенесенного инфаркта, я бы помог вам, товарищ… - Эти слова он адресовал Сороке.

Немного отстав от них, Сорока шагал по тротуару и озирался, отыскивая глазами Алену. И увидел ее не у аптеки, а совсем рядом, у афиши кинотеатра «Луч».

Девушка смотрела на него, и в глазах ее блестели слезы.

- Я все видела, - всхлипывая, сказала она.

- Ты иди домой, - пряча от нее заплывающий глаз, сказал Сорока и почувствовал, что верхняя губа плохо его слушается. - Мне придется немного задержаться… - Он произнес «жадержаться».

- Я с тобой, - заявила она, цепляясь за его руку.

- Мы в милицию, - пояснил он. - Протокол и все такое…

- Их заберут, да?

- По пятнадцать суток как пить дать огребут, - сказал гражданин в берете. - Будь моя воля, я бы их на сто первый километр выселял…

- Сивый, запомни этого стукача, - сквозь зубы процедил высокий, которого милиционер назвал Горюновым.

- Вы слышите? - подивился гражданин в берете. - Это ни хулиганы, а настоящие бандиты!

Алена прижала к себе руку Сороки и, заглядывая сбоку ему в глаза (он, наоборот, пытался отвернуть лицо в сторону), совсем тихо и немного растерянно сказала:

- Каким ты был, таким остался… И ты никогда не будешь другим!

- Я больше не буду, - криво улыбнулся он.

- Я теперь поняла, это от тебя не зависит, - сказала она.

- Умница, - ответил он и, забывшись, повернулся к ней лицом, но, вспомнив про губу и глаза, поспешно отвернулся.

- Раны лишь украшают героя, - улыбнулась девушка.

- Героя… - проворчал он. - Уличного драчуна… Когда же это кончится?

- Никогда! - рассмеялась она. А глаза у нее были печальные.

Только что с низкого свинцового неба моросил мелкий холодный дождь, и вдруг без всякого перехода в воздухе замельтешили белые мухи. С Финского залива потянуло знобким северным ветром, белые мухи почувствовали себя увереннее, закружились еще быстрее, стали жалить всех направо и налево. Проезжая часть улицы еще была мокрой и блестящей, а на обочинах, на тротуарах, на крышах зданий стали появляться свежие белые островки. Снег припудрил с одной стороны и черные деревья, побелил трамвайные провода.

Город сразу посветлел, тесные переулки будто раздвинулись вширь, а Нева вся распахнулась навстречу весело клубящемуся в белом водовороте небу.

На набережной, у сфинксов, к которым любила иногда приходить Алена, произошел у нее, как она думала, последний неприятный разговор с Борисом Садовским. Он ждал ее у института. Алена отказалась сесть в машину, тогда он поехал вслед за ней. Так они и двигались: Алена по набережной в сторону Дворцового моста, а Борис следом на «Жигулях». Но долго ползти как черепахе было невозможно, едущие вслед за ним водители стали сигналить, и Борис, свернув в первый переулок, исчез.

Появился он снова у сфинксов и без машины. Алена увидела его, но даже не шевельнулась: она пристально смотрела в широко раскрытые миндалевидные глаза сфинкса, будто спрашивала: что ей делать? Но сфинкс не смотрел на нее, его застывший загадочный взгляд был устремлен на второго сфинкса, а может быть, и еще дальше. Чем больше Алена смотрела на сфинкса, тем дальше отодвигались от нее сегодняшние заботы…