Вильям Козлов - Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку

Сорока, настороженно глядя на него, медленно приближался. И когда Борис, одной рукой держась за косяк двери, взмахнул второй, Сорока бросился на него.

В следующее мгновение они сцепились и оба с грохотом полетели на пол…

Алена слышала частые тяжелые удары, стоны и оханье, несколько раз с губ Бориса сорвались грязные ругательства. Потом стало тихо. С пола медленно поднялся Сорока, Борис остался лежать распростертым на полу. Свет из другой комнаты падал на его вытянутую ногу в крепком коричневом ботинке с толстой подошвой. Нога была неподвижной.

- Тима, увези меня отсюда поскорее, - шмыгая носом и всхлипывая, попросила Алена.

В наружную запертую дверь оглушительно бухали. Наверное, колотили ногами. Перешагнув через длинные ноги Боба, Сорока прошел на кухню, оттуда в коридор и отбросил толстый железный крючок.

В освещенном проеме двери возникла внушительная фигура Глеба. В одной руке у него начатая бутылка вина, в другой - кусок колбасы. Моргая белесыми ресницами, он заглядывал в комнату. Сороку, неподвижно стоявшего у распахнутой двери, он, видимо, принял за Длинного Боба.

- Я не помешал? - растягивая большой рот в улыбке, громко произнес он.

- Да нет, как раз кстати, - выступив из тени, отбрасываемой дверью, сказал Сорока и, не размахиваясь, коротким тычком ударил его в улыбающееся лицо. По-заячьи заверещав, Глеб выронил бутылку, колбасу, неожиданно быстро для его тяжелой фигуры развернулся на одном месте и опрометью бросился вон.

У крыльца его встретил Гарик. Он долго не высидел в машине и пустился на разведку. Глеб налетел на него и остановился.

- А-а, старый знакомый! - Гарик с ходу врезал ему.

Глеб пошатнулся и молча побежал к своей машине, Гарик за ним.

- Погоди, приятель! - крикнул он. - Куда ты так спешишь? У меня к тебе есть небольшой разговор…

Глеб проворно вскочил в машину, утопил все кнопки, запирающие двери, и включил мотор. Одно он не успел сделать - это захлопнуть крышку багажника. Поэтому, когда резко сдал машину назад, чтобы развернуться и выехать из ворот, «Жигули» с жалобным треском врезались задним бампером в толстую сосну. Крышка багажника лязгнула и скособочилась.

- Вот дает! - вырвалось у Гарика, наблюдавшего за его манипуляциями.

Он бросился к воротам, чтобы закрыть их на задвижку, но Глеб - его белое лицо смутно маячило за рулем - ринулся прямо на него, и Гарик вынужден был отскочить в сторону.

Удар! Ворота с треском распахнулись - и покалеченные «Жигули» выехали на дорогу. Яркий свет фар стегнул по заснеженным стволам сосен, от которых во все стороны разбежались длинные тени. Слышно было, как тягуче скрипела помятая крышка багажника.

Гарик еще не знал, что произошло в доме. Он слышал громкий стук в дверь, видел, как в одной комнате погас свет, а когда подошел к дому, из него, как пробка из бутылки, вылетел всклокоченный, без шапки Глеб…

Сорока молча принес Алене из другой комнаты пальто, шапочку, длинный узкий шарф, пахнущий знакомыми духами. Стоя возле опрокинутого торшера, она быстро привела себя в порядок, даже причесалась. Сорока подержал пальто, но она долго не могла просунуть в рукава тонкие руки. Глаза ее то и дело натыкались на распростертое на полу тело. Уже одетая, выходя из комнаты, она на что-то наступила, затем нагнулась и испуганно вскрикнула:

- Ты убил его!

На полу в темной луже рядом с ковром лежал длинный узкий нож с выпуклой костяной рукояткой. Сорока нагнулся и поднял его. Настоящее бандитское оружие. Таким ножом ничего не стоит человека зарезать. Повертел в руках, нажал сбоку кнопку и убрал в рукоятку лезвие.

- Это его нож, - коротко сказал он, пряча оружие в карман своей куртки.

- А это? - кивнула Алена на темное поблескивающее пятно на полу.

- Вино, - сказал он и подтолкнул ногой пустую бутылку с пестрой этикеткой.

- Тима, что с ним? - тихо спросила Алена.

- Очухается, - проворчал Сорока, незаметно ощупывая левый бок, там все сильнее саднило. Куртка под мышкой была влажной и распорота. Когда Алена отвернулась, чтобы идти к выходу, он взглянул на ладонь: кровь!

Сквозь зубы тихонько чертыхнулся: опять зацепили! Алена тут же повернулась к нему и обеспокоенно заглянула в глаза.

- Ты что-то сказал? - спросила она и, не удержавшись, снова метнула быстрый взгляд на неподвижную фигуру на полу.

- Я подумал, что могло бы случиться, если бы я опоздал, - сказал Сорока и внутренне содрогнулся: он бы себе этого никогда не простил.

- Я не такая уж беззащитная. Я скорее бы умерла, чем… - ответила она и передернула плечами. - Уйдем отсюда, Тима?

- Я так и знал, что у вас все в порядке, - возбужденно сказал Гарик, появляясь перед ними. - А этот жулик из комиссионки сбежал… Поглядел бы ты, как он с сосной поцеловался!

- И ты здесь? - удивленно уставилась на него Алена.

- Я-то ладно, а вот ты на чужой даче что делаешь? - подковырнул Гарик. - Задала нам работку!

- Дай я тебя поцелую! - улыбнулась Алена, и, приподнпявшись на носках, чмокнула его в щеку.

- Ты что делаешь? - с притворным ужасом воскликнул Гарик. - Погляди на Сороку. Он бледный как смерть… от ревности!

- Погляди, что с этим… - кивнул тот на затемненную комнату.

- Без жертв не обошлось? - ухмыльнулся Гарик и прошел в комнату. Немного погодя оттуда послышался его голос: - Один изуродованный труп обнаружен на полу… Личность убитого опознать не удалось… Да вставай ты, гнида! - ругнулся он. Послышалась возня, раздался стон.

- Окати его из ведра, - посоветовал Сорока и, вытирая о брюки руку, вышел вслед за Аленой из этого проклятого дома. В левом боку противно саднило. Здесь, на улице, он почувствовал, как теплые капельки медленно скатываются из-под мышки по боку куда-то вниз, к бедру. Судя по всему, рана неглубокая, поверхностная, иначе бы кружилась голова и он уже почувствовал бы слабость.

Посадив Алену в машину, он вернулся в дом. Вместе с Гариком втащил Садовского в освещенную комнату, у газовой плиты нашел цинковое ведро с водой и с размаху вылил ему на голову. Боб зашевелился, с трудом разлепил вспухшие веки и застонал. Глаза у него были мутные с поволокой. Он бессмысленно переводил взгляд с Сороки на Гарика и с трудом шевелил разбитыми, вздувшимися губами. Что он шептал, было не разобрать, да Сорока и не вслушивался. Перешагнув через его разбросанные на полу ноги, он с нескрываемым отвращением сверху вниз посмотрел на своего врага.

- Здорово ты его отделал… - заметил Гарик, тоже глядя на мокрого, взъерошенного Боба.

- Глеб… - пробормотал Садовский.

- Твой дружок тю-тю! - присвистнул Гарик. - Гарун бежал быстрее лани…

- Бросать его здесь одного нельзя, - проговорил Сороока.