Даир Славкович - Федоскины каникулы

— Смотри, Лена, какой я нашел. Не знаю только, как называется.

Федос осторожно, бережно, у самой земли срезал толстую белую ножку. Гриб упругий, крепкий, как огурчик молодой. Шляпка темно-коричневая сверху и матово-белая снизу. Не гриб — загляденье!

— Ой, Федосочка, да это ведь боровик! Где ты его выискал?

— Вот здесь, под елкой. А вон и еще один!

— Ой, я тоже вижу!

Наперебой бросились к редким и таким радостным находкам.

— Знаешь что, — сказала Лена. — Мы попали на хорошее местечко. Надо здесь все осмотреть. Не торопись.

— Давай. А маслята куда девать?

— Высыплем пока. Вот хоть сюда.

Федос бегал с места на место, с места на место. Но боровиков больше не было видно. А Лена все нагибалась и нагибалась и что-то находила.

— Лена, ты какие грибы берешь?

— Белые. Их в этом месте много.

— А мне больше не попадаются.

— Потому что ты суетишься. Меньше бегай, больше присматривайся.

Остановился Федос, осмотрелся. И правда: сразу увидел под деревом боровичок. Загнулся, чтобы срезать, и заметил, что рядом мох и другие еловые иголки торчком стоят. С чего бы это? Отодвинул мох, а там боровик. Федос на колени стал, еще раз присмотрелся. И еще один белый гриб попал в его корзинку.

Потом пошли в березовую рощу. Глянул Федос направо и замер.

— Сергей! Лена! Скорей сюда! Тут боровиков тьма-тьмущая!

И Федос принялся складывать грибы не в корзину, а прямо на землю, в кучку.

Друзья ждать себя не заставили, сразу прибежали.

Но, увидев грибы, Сергей захохотал:

— Ой, помру со смеху! Тоже мне боровики нашел, чих на тебя! Это же подберезовики.

— Человек в городе живет, откуда ему знать? — вступилась за Федоса Лена. — Вот, смотри, Федос, ножка у подберезовика тонкая, длинная и в крапинку, а не гладкая, как у боровика. И шляпка посветлее, да и помягче.

Пошли дальше.

Сразу за березовой рощей началась роща смешанная: кроме березок появились осины, ели.

Сергей, который шел впереди, обернулся и приложил палец к губам:

— Тише, а то спугнете. Самое боровиковое место.

— Точно, — согласилась Лена. — Ты, Федос, под каждую елочку заглядывай.

Присев, она приподняла нижние ветви ближайшей ели и сразу же вытащила белый гриб.

— Ого, какой толстячок! — обрадовался Федос.

— Ищи и ты. Наверняка найдешь.

Федос подошел к двум молоденьким елочкам, встал на колени, заглянул под колючие лапки.

— Есть! И под соседней елочкой тоже вижу!

— Собирай спокойно, не торопись.

— Как вы там? — Сергей подал голос с другого конца рощи.

— Кое-что нашли! — откликнулся Федос.

— У меня полведра! — похвастал Сергей.

— Кто хвалится, у того из рук валится, — ответила ему Лена. — Ты бы Федосу помог. У него совсем мало.

Сергей подошел к Федосу и принялся ему помогать. Вскоре и в корзине Федоса стало много-много боровиков.

— Здесь неподалеку могила партизана, — задумчиво произнес Сергей. — Пошли?

— Пошли! — отозвался Федос.

— Дядя Петрусь говорил, что это партизанский пулеметчик, — подошла к ним Лена.

— А дядя Петрусь разве партизаном был? — удивился Федос.

— Чудак! Он же отрядом командовал! — прищурился Сергей. — Неужели он тебе не рассказывал? А мой дед у него в отряде воевал.

— Как его звали?

— Так же, как меня, — Сергеем. А дядя Петрусь кличку имел: «Лесник». Отряд так и назывался: «Отряд Лесника».

— Директор нашей десятилетки Петра Михайловича в День Победы в школу приглашал, — вспомнила Лена. — Он нам рассказывал, как фашисты партизан боялись.

— А где эта могила?

— Вон там, у дороги.

И вот ребята — под огромными дубами, которые, словно часовые, стерегут могилу партизана.

Невысокая деревянная ограда. Желтый песок. Цветы.

На сером камне обелиска прочел Федос вслух:

— «Здесь похоронен двадцатилетний пулеметчик партизанского отряда Михась Шапеня. Погиб в бою 10 июня 1943 года. Герои вечно будут жить в памяти народной».

Лена поставила на землю свое лукошко и побежала в поле. Нарвала и принесла васильков, ромашек. Положила их на могилу.

— Вот эту ограду, — сказала тихо, — ребята из нашей школы сделали. Из девятого класса.

— А березы Петр Михайлович посадил. Сразу после войны. Мне дед рассказывал.

— Мой отец тоже партизаном был, — сказал Федос. — В бригаде Дунаева. На Полесье.

— А моя мама в отряде Лесника работала связной. Хотя была она тогда девочкой.

И подумал Федос, что вот живет он с дядей Петрусем сколько времени под одной крышей, а не знает, что был дядя знаменитым партизанским командиром и что могилы его боевых товарищей разбросаны по полям и лесным опушкам.

В комнате темно. Светлыми пятнами выделяются окна. Сдержанно, глуховато звучит голос дяди Петруся.

— …Попал к нам Михась Шапеня не совсем обычным путем. С отрядом шел я на боевое задание. Остановились в маленькой хатке у самого леса. Решили дождаться ночи и двигаться дальше в темноте, чтобы не заметили нас фашисты. Я и мой начальник штаба развернули трофейную немецкую карту.

В это время и привел часовой коренастого крестьянского парня лет девятнадцати, в грубой домотканой рубахе.

— Кто такой? — спросил я его.

— Здешний я. Шапеня. Хата наша вон за теми дубами.

— Отец где?

— В Красной Армии.

— За что задержали? — спрашиваю часового.

— В отряд просится, товарищ командир. Говорит, что стрелять умеет.

— А из чего стрелять-то? — спрашиваю парня. — У нас оружия и так не хватает.

Парень растерялся сначала. Потом тряхнул головой, серыми глазами сверкнул:

— Оружие достану, товарищ командир.

— Вот когда достанешь, тогда и приходи. Поговорим.

— А где же я вас найду?

— Там, где вражья кровь водою льется, где фашист плачет, а не смеется…

— Ха! Здорово вы ему! — сказал Федос. И еще ближе придвинулся к дяде Петрусю.

— Иначе нельзя было. Не могли же мы каждому встречному свои планы выдавать. О них и в отряде-то не все знали. Да ты слушай. В следующее воскресенье утром в районный центр, где находился фашистский гарнизон, потянулись люди. Одни по вызову оккупационных властей, другие — обменять кое-что на соль. Районный центр окружен был полицейскими постами, дзотами, пулеметными точками. Усиленная охрана стояла у всех въездов в местечко.

У одного из дзотов дежурили два полицая в черных шинелях с серыми воротниками и нарукавниками. На головах пилотки черные. За такую форму да за дела черные прозвал их народ «Черными воронами».

На плече одного — винтовка. У ног другого — ручной пулемет. Каждого остановят, кое-кого обыщут.

Около полудня на дороге парень появился.

— Стой! — скомандовал полицай с винтовкой. — Куда лыжи навострил?

— Не видите, что ли? В партизаны.