Лилия Сорокина - Третий лишний

:— Тсс! — сказал Ленька.

Мы притаились, задрав головы, глядя во все глаза на деревья, которые каким-то чудом удерживали огромные шапки снега. Щенок использовал этот момент: когда мы оглянулись, его и след простыл.

— Вот прохвост, — сказал Ленька, — мало того, что Кабысдох. Если будут зайцы, самому придется собакой работать.

Тогда я не обратила особого внимания на Ленькины слова, но позже поняла, что значит работать собакой.

В общем, отправились мы дальше втроем. Шли мы долго. Ленька специально повел нас на одну полянку, которая была сделана, наверное, по заказу самого доброго сказочника. Представьте себе длинный пологий склон, покрытый толстой пеленой пухлого снега… Кое-где, в милом беспорядке, разбросаны маленькие елочки — пушистые, как на картинке. Их лапки так бережно придерживают снежное покрывало. А краски! Настоящий праздник красок! Небо, елки, снег — все искрится, переливается. А тени на снегу — с ума сойти!

Прежде чем сказать нам: «Прокатимся», Ленька

спрашивает:

— Узнаете?

Мы с Коляном отрицательно мотаем головами. -

— Ну что за память девичья! Сюда же мы летом за грибами приходили. Ну вспомните, вот береза — наша примета, мы около нее стоим.

И Ленька постучал согнутым пальцем по стволу.

Я мысленно убрала снег, разбросала кое-где траву и сказала:

— А-а-а!

— Бэ-э-э! — передразнил меня Ленька.

И мы помчались.

— Хорошего понемножку, — сказал Ленька, когда мы съехали в лощину.

— Еще хочу! — сказала я.

Но мы не стали подниматься по проложенной лыжне. Из лощины в противоположную сторону от нашей поляны шел тоже приличный склон. Мы взобрались на него, полюбовались нашей поляной с противоположной стороны. И еще раз насладились быстрой ездой.

— А теперь баста! — строго сказал Ленька, — Пошли на рябчиков.

По дороге нам попалась рябина. Кусты невысокие и совсем без снега — они стоят на юру, ветер сдул, должно быть. Зато красные гроздья рябины упакованы в прозрачный лед, как в слюдяной пакет. Мы полакомились хрусткими сладко-горькими ягодами.

— Сразу двух зайцев убили, — сказал Колян, — и напились и наелись.

— Ты про зайцев мне не говори — я нервный, — сказал Ленька.

Мы засмеялись.

— Тсс!

На этот раз рябчики действительно порхали рядом. Мы уселись прямо в снег. Мальчишки проверили ружья, привели их в боевую готовность. Ленька достал манок и стал приманивать. Получалось так похоже, будто рябчик зовет рябчика. Порханье усилилось. С ветки на ветку, все ближе к нам. Нам не видно, но слышно.

Мне стало как-то не по себе. Я сначала не могла понять, в чем дело. Да мне их жалко, этих рябчиков. Они такие доверчивые, дурачки…

— Зачем же они летят сюда? — глупо, совсем некстати спросила я.

И тут Ленька выстрелил. Я не ожидала этого и, кажется, заорала. Слава богу, он ничего не убил.

На этом месте сидеть дальше бессмысленно — рябчика больше не обманешь, теперь он стреляный воробей, и мы двинулись дальше.

Ленька сердито молчал. Я понимала — он злится на меня. Но вскоре настроение у него поднялось — он увидел заячьи следы. Мы-то с Коляном ворон ловили!

— Стойте на месте, а я посмотрю маленько, куда косой поскакал.

Он довольно долго ходил, смотрел, соображал. Наконец вынес решение:

— Катя и ты, Колян, спрячьтесь вон за те кусты, а я побегу по кругу, он где-то притаился здесь, недалеко. Ну, погоди, косой! Колян, не промажь — убью!

Я сначала не поняла, что задумал Ленька.

— Будет работать Кабысдохом.

Он им работал на совесть. Сделал три круга, каждый все уже и уже. По идее он должен был выгнать зайца на нас. Но косой как сквозь землю провалился. И мы еле остановили Леньку. Он был весь в мыле и еще немножко побегал вокруг нас, прежде чем остановиться совсем. В общем, с охоты мы возвращались ни с чем, если не считать той красотищи, которой мы насладились вдоволь. И еще у нас родилась идея.

— Вот если бы махнуть куда-нибудь подальше, — вслух подумал Ленька.

— Уехать? — спросила я.

— Да, — сказал Ленька, — дней на пять.

— Это идея, — сказала я. — И сразу вспомнила про своего папу — вот кто нам поможет с самолетом!

Но папа вызвался помочь не только с самолетом. Он выбрал место, куда лететь — на Север, в оленеводческий совхоз, где живет и работает наш давнишний знакомый и даже друг Николай Емельянович Золотов. Он всегда зовет нас в гости, и мы были у него прошлым летом.

Это была мысль! Ведь в совхозе живут нивхи — коренные сахалинцы. Вот это подарочек будет Марусе — она наверняка о них и не слыхивала!

— Чтобы вы не свалились как снег на голову, надо дать телеграмму, — сказал папа.

— Само собой, — сказала я.

Но все оказалось гораздо сложнее, чем мы думали. Как только мы посвятили маму в наши планы, она прямо ахнула. Она сказала:

— Ни за что.

— Почему?

— Это не реально.

Дальше мама распространяться не стала. Не реально — и точка, хоть умри. Как только это мама сказала, наша великолепная идея, словно магнит железные опилки, собрала вокруг себя десятки, сотни препятствий. Они прямо облепили нашу идею и ни за что не хотели отдираться. Еще бы чуть — и идея благополучно скончалась, не будь на свете моего папы, вернее, его большого желания помочь нам. Папа спросил:

— Ты боишься за Катю?

— Да, — сказала мама.

— Но с ними будет Маруся. Ты ей веришь?

— Доверяю, но…

— Думаешь, других детей не отпустят?

— Думаю…

— Думать — всегда полезно.

— Уверена! — сказала мама сердито.

Она закипала. В таком состоянии она и пошла в наступление:

— Предположим, я доверяю Марии Алексеевне, предположим, других детей отпустят. На каком самолете они полетят? На грузовом? Как селедка в ящиках?

— Если хочешь — в бочках!

Я видела, как смешно стало маме, но она ни за что не хотела смеяться. Она просто вышла из комнаты, громко хлопнула дверью.

Папа радостно потер руки и сказал:

— Чуешь, Катя, победа — за нами!

Но мне совсем не было весело. Я сказала:

— Если и у других такие баталии будут дома, ничего хорошего не выйдет.

У других тоже были, но полегче. Правда, некоторых вообще не пустили — например, Клару, Бедную Лизу, Коляна; Серега Непомнящий заболел, Маленький Рац отказался из-за очередного сногсшибательного транзистора, который пока еще сидел у него в голове в виде бесформенной идеи. Юрка сказал мне, что без папы не поедет.

— Ну и пожалуйста, на здоровье, а мы — ту-ту! — сказал Ленька.

Но в последний момент Юрка все-таки изменил свое решение и присоединился к нам.

Маруся, как мы и предполагали, была в диком восторге от нашей идеи. Наконец охи и ахи кончились, и мы пятеро смелых: я, Лариска, Ленька, Юрка и Маруся, — уселись в грузовой самолет, мои родители помахали нам ручкой, и мы оторвались от земли.