Альберт Лиханов - День твоего рождения

- Солнечное затмение. И мы будем его наблюдать. Папа, а как наблюдают солнечное затмение?

Отец растерялся.

- Через специальные астрономические приборы, наверное… Он у тебя что, астроном?

- Конечно, - ответила она серьезно, - и астроном, и философ, и голубевод, и еще многое чего.

Отец быстро подошел к окну, взглянул на голубятню, хлопнул себя по лбу.

- Как я сразу не допер! - воскликнул он. - Значит, Федька! Сын Американца.

- Не Федька, - рассердилась Лена, - а Федор. Какого американца?

Папка усмехнулся.

- Отца у него Джоном зовут, - сказал он, - так что твой приятель Федор Джонович.

- Да пусть хоть марсианин его отец, - засмеялась Лена. - Только бы дождя завтра не было.

Но утро вышло чудесное. Оказалось, что это суббота и родителям не надо идти на работу. Лена смутилась: Федор мог испугаться и не прийти.

Она нервно раскатывала по комнате, прислушиваясь к каждому шороху за окном: мало ли, Федор мог подать ей сигнал с голубятни. Но он не испугался. Послышался звонок, Лена кинулась к двери, но ее опередил папка.

Федор стоял на пороге принаряженный - в белой рубашке с короткими рукавами, в отутюженных брюках. Пушок на верхней губе намечал будущие усы, черные волосы крылом сползали на лоб, и Федор все время отбрасывал их назад.

- Здравствуйте, - сказал он бодро и перешагнул порог, не дожидаясь приглашения.

Папка провел его в комнату, тут же возникла мамуля, заморгала глазами, что-то силясь решить, какую-то свою задачу; покашливал, волнуясь, отец.

- Мы с вами знакомы, в общих чертах, - наконец проговорил он. - Я даже знаю, что вас зовут Федор.

- А вас Петр Силыч.

- Ну вот и познакомились, - засмеялась Лена и увидела, как облегченно улыбнулся папка. В самом деле, что произошло? Пришел человек, ее друг, и нечего папке покашливать, а мамуле моргать. Событие какое! Отец словно бы так же решил.

- А как вы будете наблюдать затмение? - спросил он.

Федор улыбнулся, полез в карман, аккуратно вынул что-то, завернутое в газетную бумагу. Это были два стекла, обыкновенные плоские стеклышки, закопченные на свече.

- Вот, - улыбнулся он смущенно, - сквозь них.

- Боже, как просто! - удивился отец. - Я думал, какой-нибудь прибор… Вообще, живя в мире сложного, мы совсем забываем о простом!

Федор взглянул на часы, и папка опять засуетился.

- Знаете, - воскликнул он, - Лена почти не бывает на улице. Давайте мы вывезем ее во двор, и там вы будете наблюдать ваше солнечное затмение.

- Почему ваше? - спросил, смущенно улыбнувшись, Федор.

Отец пожал плечами, смутился, закашлялся снова, извинился, принялся хлопотать, чтобы помочь Лене.

Когда они остались одни, Федор шумно вздохнул. Коляска стояла под окнами, возле голубятни, в окно на них то и дело поглядывали папка и мамуля, но все-таки они были одни.

Ноги Лены укутывал теплый плед, сама она была в шерстяной кофте, хотя солнце светило очень ярко.

Федор смотрел, как родители утепляли Лену под голубятней, и сказал с упреком, когда они ушли:

- А вчера в одном платье мчалась под дождем. Вот бы они узнали…

До затмения еще оставалось время, и Федор выпустил голубей. Птицы взвились в небо, и Лена, прищурясь и откинув голову, следила за их ликующим полетом.

- Как хорошо все-таки, Федя, - сказала она.

- Я их люблю, - ответил он.

- Я не про птиц. Я вообще. Жить хорошо. Даже если у тебя нет ног.

Федор посмотрел на нее строго.

- Зачем ты об этом?

- А о чем же, Феденька? - улыбнулась она. И шепнула: - Поцелуй меня! Ну! Я смотрю!

Она покосилась на окна, а Федор поцеловал куда-то возле уха и попросил:

- Не надо так.

- Как? - удивилась она.

- Лучше, как вчера.

Она взяла его за руку, ощутила ее шершавость. Сказала улыбаясь:

- Ах, Феденька, все это глупости. Ты вчера ушел, а я, дурочка, размечталась. И потом подумала: ну хорошо, раз так получилось, пусть будет. Все-таки целоваться хоть грустно, но приятно.

- А почему грустно? - улыбнулся Федя.

- Потому что бессмысленно. Это просто такие дни. Жизнь улыбается мне. А потом… ты встретишь нормальную девушку и забудешь про меня.

Федор ничего не ответил. Следил за своими голубями, за их полетом.

- Ты слышишь меня? - спросила она осторожно.

- Я не думал об этом, - ответил Федор.

- Подумай, - посоветовала она.

- Не хочу, - быстро сказал он.

Лена строго взглянула на Федора. «Вот ты какой, - подумала она, - не хочешь, а придется. - Это же решила повторить вслух, но промолчала. - Он ведь прав, раз не хочет думать. Ну и я не хочу».

Голуби кружили в бездонном небе, потом как будто замерли в нем и ринулись вниз. Что-то с ними стряслось. Белыми тенями промчались они рядом с Леной и Федором, влетели в голубятню и тревожно заворковали.

- Держи, - протянул Федор закопченное стеклышко.

Она прищурила глаз, но это вовсе не требовалось, - стекло было довольно большое.

Солнце сквозь него казалось ярко начищенным пятаком, красно-медным и очень близким. Руки грело его тепло, а через стекло оно было холодным.

Федор взглянул на часы.

- Сейчас, - сказал он, - следи внимательно.

Сперва Лена ничего не заметила. Потом солнечный край стал неровным, будто срубленным. И постепенно солнце стало походить на месяц.

Ветер стих, но Лену вдруг зазнобило. Федор удивленно смотрел на нее, а у девочки не попадал зуб на зуб. Он отложил стекло, взял ее за руку. Рука была как ледышка.

- Ты озябла? - спросил он тревожно. - Что с тобой? Что?

Но Лена не отрывалась от стеклышка. Тускнеющее солнце странно завораживало ее.

- Ничего! - сказала она. - Смотри! Пропустишь!

На улицу опускались стремительные сумерки. В тополях отчаянно орали напуганные вороны. И тут солнце исчезло. Вместо него в совершенно синем небе висело черное пятно. Голуби заворковали отчаянно, в полный голос, и Лена прошептала:

- Федя! Мне страшно!

И он снова взял ее за руку.

- Потерпи, - сказал он, - потерпи, сейчас кончится.

С минуту черное пятно, затмившее солнце, повисело в небе, потом край его засеребрился, и, словно обрадовавшись, тотчас дунул ветер. Сумерки посветлели. С каждым мгновением солнце освобождалось от страшной тени, потом снова стало медно-красным, и Лена бросила стекляшку. Раздался звон, и она смотрела на яркое солнце, и от яркости этой, от острой рези в глазах у нее вспыхнули слезы.

Голуби ворковали успокаивающе, вороны в тополях умолкли, и Лена почувствовала, что согревается.

Она повернулась к Федору. Он разглядывал ее испуганно.

- Что с тобой было? - спросил Федя.

Лена пожала плечами.

- Что-то было, - ответила она.

- Дурак, - сказал он, - зря я тебе его показал.

- Нет, - ответила Лена, - не зря. - И облегченно вздохнула. - Все-таки жить хорошо. На солнце смотреть. Но чтобы все понять, надо увидеть это пятно… Ты меня понимаешь?