Анатолий Алексин - Действующие лица и исполнители. Повести

Больше я советов ей не давал.

Я прекрасно во всем разобрался, все, мне кажется, понял, но, по мнению Людмилы, не должен был разбираться и понимать. Не имел никакого права! И не мог помочь ей открыто. «Почему? - злился я. - Почему?!»

Я должен был действовать тайно от мамы и от Людмилы. Отец ничего не знал: у него двести двадцать на сто…

И вот я начал исправлять положение!

Я знал служебный телефон Людмилы и, когда никого не было дома, позвонил.

- Можно Ивана? - сказал я.

- Какого Ивана? - ответил смешливый девичий голос.

- Не знаю…

- А фамилия?

Я молчал.

Это девушку совсем уж развеселило.

- Какой-то ребенок! - объяснила она сотрудникам. - Мальчишка или девчонка…

Снова ребенок! И неужели нельзя по голосу отличить меня от девчонки?

- Предлагаю на выбор! - сказал мне веселый голос. - Ивана Петровича, Ивана Сергеевича и Ивана Ивановича!..

Я выбрал Ивана Ивановича. Но когда он сказал «Алло!», я сразу повесил трубку. Вдруг не тот? А я назову ему имя сестры и начну извиняться!..

И потом, наверное, в мастерской много разных отделов. Откуда я взял, что Людмилин Иван работает с ней в одной комнате?

Что было делать?

Узнать фамилию у Людмилы? Она мне не скажет: не мое это дело! Спросить тайно у мамы? Она мне, конечно, ответит так:

- Это даже хорошо, что ты волнуешься за сестру. Благородно с твоей стороны! Но в данном случае вмешиваться не стоит.

Оставался один только выход…

В день, когда у сестры был отгул и она ушла играть в теннис, я отправился к ней на работу. Не совсем «на работу», а к дому, где была архитектурная мастерская.

Я знал этот дом - красивый, из стекла, металла, пластмассы. Таких домов еще мало у нас в городе. Но смешно, если мебельщики будут сидеть на плохой мебели, а архитекторы работать в некрасивом и старом доме.

Я пошел пешком, чтоб по дороге набраться храбрости. Но чем дольше я шел, тем страшнее мне становилось: «Как узнаю его? Ивана… О чем я ему скажу, незнакомому человеку?»

Делать что-нибудь смелое надо сразу, не думая, раз решил. И мне лучше было бы ехать туда на троллейбусе или трамвае. Слишком уж много времени я оставил себе для сомнений и всяких мыслей.

Наконец я дошел…

Я знал, что рабочий день кончается в половине шестого. Архитекторы стали сыпаться из подъездов, как мы высыпаемся из школы после уроков. Только немного потише и помедленнее…

Двери были из некрашеного дерева, с разводами, напоминавшими мне почему-то водяные подтеки, как на пнях. Эти двери моя сестра распахивала каждый день по два раза. Нет, по четыре: она еще ходит обедать в столовую. Я с интересом разглядывал двери и лестницу…

Сперва из дверей посыпались девушки. У нас из школы первыми выскакивают мальчишки. Девушки были в ярких, цветастых платьях, на каблуках, с модными сумочками. У некоторых в руках были рулоны. Все они казались очень красивыми. Это меня огорчило.

Но ни у кого из них не было такой спортивной фигуры, как у Людмилы. И такого умного, как говорит мама, значительного лица. Только вот нравятся ли мужчинам значительные лица? Этого я не знал.

В мастерской Людмила работает меньше года: раньше она училась в аспирантуре. У нее еще нет здесь близких подруг, которые ходили бы к нам домой. И от этого было спокойнее, никто не мог крикнуть: «Леня, а ты что тут делаешь?..»

Потом показались мужчины.

Как мне узнать Ивана? По дороге я кое-что изобрел… Наверно, это выглядело очень смешно и глупо, но, как только вышли мужчины, я крикнул, глядя куда-то вверх, словно голубю или скворцу:

- Ива-ан!..

Никто не откликнулся.

Из дверей выходили группами: то женщины, то мужчины. Иногда вперемежку, но редко… Будь что будет, я быстро стал повторять:

- Иван! Иван! Иван!

Нет, так не годится: собаку я кличу, что ли?

- Ива-ан…

Я произнес имя протяжно и медленно, словно дальше должно было следовать отчество.

- Вы меня? - ткнул себя в грудь мужчина. Он сказал «вы», наверно, от неожиданности.

Нет, этот был слишком уж старый и лысый. Я помотал головой: не вас!

И снова крикнул, глядя на небо:

- Ива-ан!..

- Вы меня?

Если б он и нравился нашей Людмиле, я бы решительно выступил против: он был сестре до плеча. И то бы не дотянулся!..

- Нет, я не вас…

И снова:

- Ива-ан…

- У тебя объявился тезка, - сказал кто-то кому-то в группе мужчин.

Один из них обернулся, взглянул на меня.

- Ива-ан! - снова крикнул я. Уже, наверное, от испуга.

Тогда он пошел ко мне.

- Видишь ли… - начал он где-то на полпути.

Я прямо вздрогнул: «Видишь ли…» - так часто начинает фразы дядя Леня с нижнего этажа. Но дядя Леня произносит свое «видишь ли» неуверенно, растягивая слоги, словно бы вслух рассуждая, а этот сказал как-то насмешливо.

Пока он шел ко мне, я успел подумать: «Наверно, не ниже Людмилы… Ведь мужчина среднего роста, можно считать, равен высокой женщине!»

- Видишь ли, - повторил он все так же насмешливо, - у меня к тебе огромная просьба: называй своего приятеля просто Ваней. Чтобы не было путаницы.

Первый из трех Иванов, он понял, что не мог его звать незнакомый, а тем более мальчишка. Не стал тыкать себя в грудь и спрашивать: «Вы меня?..»

«Настоящий Иван! - думал я. - Русоголовый, светлоглазый… Родители, когда давали имя, не промахнулись! Конечно: ведь в сказках Иван если даже Иван-дурак, то все равно далеко не дурак, а сообразительный и красивый. Ну, как же могли родители назвать Иваном того вон, лысого? Или того, низкорослого? Сообразили! Хотя, когда человеку дают имя, трудно с точностью определить, будет он лысым или не будет…»

- Ну, что же, договорились? - спросил он. - Поскольку твой Иван пока еще здесь не работает…

- Работает! - неожиданно для самого себя перебил я его.

- Ну-у, брат! Создается просто безвыходное положение. И часто ты будешь его вызывать?

- У меня тут еще кое-кто работает…

- Тоже Иван?

- Людмила…

Я нарочно назвал имя сестры, чтоб посмотреть, какое это произведет на него впечатление.

Он не вздрогнул, не побледнел и не схватился за сердце, как делают, услышав имя любимой, герои в пьесах или романах. Просто исчез его насмешливый взгляд, сразу куда-то пропал. И я догадался: это тот самый. Тот!

Он глядел уже на меня абсолютно серьезно и даже чуть-чуть подозрительно, будто я мог обмануть его или разыграть.

- Какая Людмила?

Я назвал нашу фамилию.

- Ну, брат…

- Вот именно: брат! Я ее брат… И даже похож на нее немного лицом. Так говорят… Присмотритесь!

Я забыл, что можно быть похожим не только на сестру, но и на мать. Чтобы он не успел об этом подумать, я стал убеждать:

- Да брат же я, брат! Это я разговаривал с вами и пошутил… У Людмилы нет сыновей! И не было браков… Ей тысячи раз предлагали, но она не хотела!

- Тысячи раз?