Анатолий Алексин - Действующие лица и исполнители. Повести

- Что? А?.. - сказал он совсем шепотом, словно предлагая и мне вести разговор так, чтоб о нем знали только мы двое.

Моя острая наблюдательность стала еще острее, будто ее только что наточили.

- Хочешь знать, как я догадался насчет скелета? Очень просто: когда ты перевернул «мемориальную крышку» и прочитал, что именно здесь была написана вся повесть от начала и до конца, догадка сразу озарила меня: не только подвал, но и скелет был нужен твоему дедушке для вдохновения! Чтобы нагонять на себя страх… Я бросился в темноту, чтобы проверить свою догадку. Бирка и планка ее подтвердили. Но это не все…

- А что же еще?

- Глеб, если тебе не трудно, переверни снова крышку стола и прочти, пожалуйста, еще раз, что там написано, - сказал я с плохо скрываемой вежливостью.

Мне хотелось, чтобы Наташа видела, как умно и тонко я веду дело, как с каждой минутой все больше оттачивается моя наблюдательность. Но нельзя было сделать так, чтоб Наташа слышала наш разговор, а все остальные не слышали.

А если бы услышали все остальные, у них бы раньше времени возникли подозрения против Глеба. «Если же он не виновен? - рассуждал я. - Если мои предположения - всего только предположения? Нет, законность прежде всего!» И продолжал вести расследование шепотом:

- Там, при всех, не надо переворачивать крышку. Принеси стол сюда, если тебе не трудно. Здесь переверни и тихо мне прочитай. А то у меня что-то рябит в глазах. Наверное, от окружающего нас мрака! Помоги мне, Глеб, если можешь.

- Я, конечно, переверну. Мне не трудно… Он подтащил стол к ящику, сидя на котором я анализировал события. Перевернул крышку и прочитал:

- Здесь в течение одного года трех месяцев и семи дней была написана повесть «Тайна старой дачи».

«Так, так, так… - сказал я себе. - Он прочитал так же, как в первый раз.

Значит, это уже не случайность».

- Глеб, почему же ты пропустил одно слово? - прошептал я. - Объясни, пожалуйста, если тебе не трудно. Подумай хорошенько, не торопись.

- Я?.. Слово?.. Какое?

- Всего только одно. Но очень существенное! Я взял «мемориальную крышку» в руки.

- Написано так:

Здесь в течение одного года трех месяцев и семи дней была придумана и написана повесть «Тайна старой дачи». А ты слово «придумана» пропустил.

Почему? Соберись с мыслями… Не торопись.

- Я не заметил… Не обратил…

- Оба раза? Одно и то же слово? Согласись, дорогой, странное совпадение!

- Не обратил…

- Два раза?

- Два…

- А может быть, целых три?

- Нет… Только два…

- Прости, дорогой, тебе изменяет память. Первый раз ты не заметил это слово еще там, в городе. Когда говорил мне, что все было на самом деле: вся история с Дачником. А оказывается, Гл. Бородаев ее придумал. Зачем же ты мне сказал, что Дачник здесь действительно жил и пропал в новогоднюю ночь?

Не тот, придуманный твоим дедушкой, а какой-то настоящий, живой, так сказать, человек? Взял и исчез… Зачем ты это сказал? И Племянника подучил сказать то же самое? Подумай хорошенько, не торопись.

Глеб не торопился. Он молчал.

- Так, так, так… - сказал я уже с плохо скрываемой угрозой.

- Хорошо… Я тебе… всю правду…

- Вот именно: правду, одну только правду! Ничего, кроме правды!

- Иначе бы ты сюда… А так тебе сразу стало… И другие поехали…

- Подведем некоторые итоги, - сказал я. - Значит, ты очень хотел, чтобы мы сюда приехали. И чтоб заинтересовать нас, сказал, будто все произошло здесь, на этой даче, в самом деле, а не было придумано дедушкой.

- Ну да…

- А почему ты так уж сильно хотел, чтобы мы приехали?

В это время подошла Наташа. И тихо сказала:

- Алик, осталось совсем мало времени.

- Считай, что ты уже на пути к своей маме! - воскликнул я. - Скоро она обнимет тебя…

Покойник услышал мои слова. И не то с надеждой, не то с сомнением произнес:

- «Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа…» Страх, значит, еще не отшиб ему память: он помнил стихи Пушкина, правда, не совсем точно, но помнил…

- Да, встретит! - подтвердил я. - Еще несколько минут - и я выведу вас отсюда…

- Как Данко? - спросил Покойник.

Острая наблюдательность подсказала мне, что он сомневается. Захотелось скорее поразить всех своими находками и открытиями.

- Ты помнишь фразу из «зарисовки» Мироновой? - спросил я у Глеба.

- Какую?..

- В ней не было ничего особенного. Но она кое-что напомнила и озарила меня догадкой. Я даже запомнил ее наизусть. Там было сказано про Нинель:

«Накануне, то есть в субботу, она переезжала в новый дом и простудилась…» Значит, Нинель въехала в совсем новый дом?

- Мне дежурная в школе… А потом она сама… По телефону…

- Разве в совсем новых домах бывают телефоны? Их ставят уже потом, позже.

Почти всегда так бывает. Откуда же она звонила? И разрешила нам ехать сюда без нее? Или, может быть, она с температурой тридцать восемь и пять пошла в автомат?

- Я вам все… Я сейчас же…

- Нет времени! Мотивы преступления объяснишь потом. В электричке! А сейчас смотри мне в глаза. Говори правду, одну только правду, ничего, кроме правды. Где выход отсюда? Или прикажи Племяннику! Ведь это ты его подучил?

- Я сейчас же… Я вас… Не беспокойтесь…

«Все проанализировал я, а освободителем будет он?» - полоснула меня неприятная мысль.

Глеб уже хотел броситься в темноту. Но судьбе было угодно, чтобы очередная догадка молнией озарила меня. Стремительным движением руки я остановил его.

- Наташа! - воскликнул я. - Покажи свой рукав!

- Следствию нужны вещественные доказательства? - съехидничал Покойник с видом покойника. Он все еще не верил, что мы выберемся из подвала.

Я прикоснулся к Наташиному рукаву. Сердце мое заколотилось так сильно, что это услышали все и повернулись в мою сторону. А может быть, им просто было интересно, что я обнаружил на ее рукаве? Эта мысль пришла ко мне позже. А в ту минуту вообще никаких мыслей у меня не было: я держал ее руку в своей…

- Алик, нет времени, - сказала она.

Я не хотел торопиться. Но ее слова вернули меня на землю.

Решали минуты! До электрички оставалось совсем мало времени. Совсем мало! А Наташу ждала дома больная мама…

Мысль моя вновь заработала: «Раз эта краска испачкала ее рукав, значит, слова «Опасно! Не подходить!» были написаны кем-то незадолго до нашего прихода: краска еще не успела высохнуть!.. Так, так… И Глеб, помнится, крикнул тогда: «Не подходите!..» Значит, надо немедленно подойти».

Я подбежал к фанерному щиту, отбросил его. Верней сказать, оттащил… Он заслонял собой дверь. Я толкнул ее, и она нехотя заскрипела. Старая, покосившаяся, она, видно, не закрывалась. В этом было наше счастье:

Племянник не смог запереть ее. Дверь с трудом поддалась, открывая нам путь к свободе.

- Пожалуйста! Выходите! - воскликнул я и взглянул на Наташу.