Анатолий Алексин - Действующие лица и исполнители. Повести

- Ну и что же? - воскликнул я. - Ну и что же?! Это будет отличать вас от всех остальных. Вы сидите, а они перед вами стоят! Учитель, когда разговаривает с учеником, тоже сидит, а ученик перед ним стоит.

- Но Дирдом считает, что сидячий дирижер пионерского хора - это для его Дома культуры не подойдет. И думаю, в данном случае можно с ним согласиться. Я и так невысок… А если сяду на стул, меня и вовсе не будет видно.

Так что приходи теперь ко мне домой… Времени будет много - в шахматишки сыграем.

- Но ведь вы можете выздороветь!

- Добрый мой мальчик… - сказал Виктор Макарович.

- Ведь есть же какие-то средства?!

- Меньше стоять, не перегружать свои ноги… Перехожу на «сидячие игры». Пора уже: я ведь вошел в пенсионный возраст.

«Вбежал!» - захотелось мне поправить его. Потому что он всегда очень стремительно двигался.

- Как же… теперь? - спросил я.

- Будете «под управлением» Маргариты Васильевны.

Она вас знает to любит.

- Маргариты Васильевны?! Но ведь она тоже… немолодая.

- Разве это заметно? - медленно и с удивлением спросил он. Я ничего не ответил. - Пусть она, как дирижер, проявит себя прямо на следующем отчетном концерте! В присутствии общественности и ваших родителей. Чтоб они были спокойны.

- Через неделю?

- А что же тянуть?

«Нет! Лучше он - сидящий, чем она - стоящая!» - твердо решил я в ту минуту.

Мои родители были потрясены этой новостью не меньше, чем я.

- Он не должен уйти: он же талант! - тихо воскликнул папа.

- Неужели ничего нельзя придумать? - сказала мама.

И выпрямилась.

Когда она произносит эту фразу, мы с отцом сразу начинаем верить, что выход найдется. Безвыходных ситуаций мама не признает.

- Я буду думать… - произнесла она.

- Очень прошу тебя, - сказал я.

- Надо доказать, что без него ваш хор петь не сможет! - решительно заявила мама.

Эта фраза натолкнула меня на неожиданную и смелую мысль.

«Да, мы докажем, что без него петь невозможно! - решил я. - Пусть мама ищет свой выход из положения. Но и я не буду сидеть сложа руки!»

План, который родился у меня в голове, я открыл участникам средней группы нашего хора. Средней группа была не по качеству, а по возрасту: в нее входили ребята, которые учились в четвертых, пятых и шестых классах. С представителями этого возраста договориться мне было легче всего.

Младшие могли мой план не понять, а старшие - не принять.

Средняя группа, как я и предполагал, поняла меня сразу!

Хотя план был рискованный и опасный…

Мама как-то сказала, что ребята в моем возрасте очень смелы, потому что у них нет опыта и они еще не успели набить себе шишек. Мама очень хочет, чтобы я учитывал ее опыт, ее ошибки. Но я все больше убеждаюсь в том, что на ее шишках мне трудно будет чему-нибудь научиться. «И вообще, рассуждал я, - не очень-то получится благородно, если один будет набивать себе синяки, а другой на этих синяках… на чужом, значит, горе будет учиться!»

И вот наступило то самое воскресенье.

Взрослые собрались в фойе Дома культуры задолго до начала концерта… Родители и родственники наших хористов были очень возбуждены. Некоторые мамы целовались и неизвестно с чем поздравляли друг друга.

Пришли и бывшие участники нашего хора. Среди них, как успел сообщить Дирдом, были и такие, которые очень многого в жизни достигли! Ну, например, заслуженный артист республики, о котором однажды упоминал Виктор Макарович… Фамилия его была Наливин. Эту фамилию знали все в нашем городе. И поэтому, когда Дирдом привел Наливина за кулисы, все очень переполошились.

Только Маргарита Васильевна встретила Наливина хмуро. Он торжественно, раскинув руки, поплыл ей навстречу.

Но она увернулась, еле слышно пробормотав:

- Здравствуйте, Женя.

И после этого внятно произнесла:

- Уже был первый звонок!

Она, должно быть, боялась, что Наливин отвлечет нас от предстоящего выступления. «Хочет проявить себя!» - подумал л о Маргарите Васильевне.

Наливин был высоким и толстым. И было странно, что от его огромного тела отрывался и как бы журчал в воздухе тонкий женский голос. Когда он первый раз открыл рот, я даже вздрогнул и огляделся: мне показалось, что говорил кто-то другой.

- А где же наш бесценный Виктор Макарович? - спросил Наливин. И развел руки в стороны, готовясь обнять его.

- Он, вероятно, в зале, - скороговоркой сообщил Дирдом. - Сегодня будет дирижировать Маргарита Васильевна.

- Значит, мы с ним в антракте увидимся? - зажурчал голос Наливина. Боюсь только, он опять будет журить меня, как в те невозвратные годы… Певец обмерил взглядом свою фигуру. - Молодых влюбленных мне играть уже трудно: за кресло не спрячешься, с балкона не спрыгнешь!

Он снова обмерил себя осуждающим взглядом.

Я заметил, что есть люди, которые в шутку торопятся сказать о своих недостатках, опасаясь, что другие сделают это всерьез.

Наливин обращался сразу ко всему нашему хору. Он делал это очень легко: привык, наверно, делиться своими переживаниями с огромным залом театра оперы и балета!

- Напоминаю: уже был второй звонок! - деловито проходя мимо, произнесла Маргарита Васильевна.

- Но третий мы можем и оттянуть. Всё - в нашей власти! - ответил ей вдогонку Дирдом.

- Ни в коем случае!.. - испуганно зажурчал Наливин. - Из-за меня?! Если Виктор Макарович узнает… Что же он не пришел за кулисы?

- В антракте увидитесь. В моем кабинете, - скороговоркой пообещал Дирдом.

Виктор Макарович сидел в девятом или десятом ряду.

Я думаю, он хотел показать всем, что хор справится с программой без всякого воздействия с его стороны.

Но я решил доказать нечто совершенно противоположное!

Я вышел на сцену и, стараясь, чтобы лицо мое было как можно более открытым и приятным, сообщил, что концерт начинается, что дирижировать будет Маргарита Васильевна.

Объявил название первой песни и фамилии ее авторов.

Маргарита Васильевна взмахнула руками и как бы дала сигнал: «На старт! Внимание… Марш!»

Младшая и старшая группы рванулись вперед. А средняя немного замешкалась на старте и вступила не вовремя.

Зато в другом месте она, будто испугавшись и стремясь наверстать упущенное, начала чуть-чуть раньше, чем полагалось…

Я наблюдал за всем этим из-за кулис. Но Маргариту Васильевну я старался не замечать, чтобы не подпустить к себе чувство жалости.

Мой план начал осуществляться!

Потом я объявил второй номер. И опять вернулся на свой наблюдательный пункт.

На этот раз все началось благополучно. Средняя группа не отставала… Хоровое многоголосье разливалось по залу.

Но когда Маргарита Васильевна дала знак к окончанию песни, средняя группа, внимательно смотревшая на нее, этого знака не заметила и продолжала тянуть… У песни как бы образовался хвост.