Николай Чуковский - Морской охотник. Домик на реке

«Ага, ее зовут Маня», - подумала Катя.

- Потом он придет сюда, на веранду, - продолжала Маня, - снимет китель, наденет халат, сядет в это кресло и начнет мне рассказывать про свой катер. Я скажу: «Смотри, папа, сколько папирос я тебе приготовила». Каждый день я набиваю для него тридцать папирос. Но никогда еще у меня не было готово к его возвращению столько папирос, как сейчас. В эту коробку входит тысяча штук, и она уже почти полная… Что ты так глядишь на меня, Миша?

Она внимательно посмотрела в мишкины круглые, пуговичные глаза.

- Нехорошо так глядеть на меня, Миша, - продолжала она с укором. - Ты не веришь, что он вернется? Нет-нет, я по глазам твоим вижу: ты не веришь. Ты думаешь, он погиб во время десанта, вон там, на том берегу.

Она махнула рукой в ту сторону, где за морем лежал еле видный берег, захваченный немцами.

- Не спорь, Миша, не спорь, ты так думаешь! - продолжала она с негодованием. - Ты наслушался разговоров. Ты слышал, что папин катер высадил ночью десант на том берегу, чтобы уничтожить немецкую береговую батарею. И батарею они уничтожили и все вернулись на катер, кроме папы и матроса Казаченко. И что стало с папой, неизвестно, потому что бой шел в темноте и никто из вернувшихся папы не видел. И с тех пор прошел месяц, а папа все еще не вернулся. И ты думаешь, что он не вернется никогда… - Она с глубоким презрением смотрела на своего мишку. - А мне все равно, что ты думаешь, - сказала она. - Ты просто мешок с опилками, и я с тобой разговариваю только потому, что всегда одна. Надо же с кем-нибудь разговаривать… Неправда, мой папа вернется! - воскликнула она громко. - И я буду ждать его и буду каждый день набивать для него папиросы, хотя бы сто коробок были полны папиросами до самого верха!..

Она отвернулась от мишки, и только пальцы ее быстро работали. И Кате вдруг захотелось подойти к ней и сказать что-нибудь ласковое. Неловко, конечно, вылезти прямо так, из кустов, и показать, что она подслушивала. Но ничего другого не оставалось, и Катя даже протянула руки, чтобы раздвинуть кусты, как вдруг кто-то осторожно постучал в калитку.

Катя сразу замерла.

За калиткой стоял тот самый моряк с кульком подмышкой, которого она недавно видела на улице. Он, вероятно, не знал короткого пути через санаторий и добрался сюда только сейчас.

Теперь Катя могла рассмотреть его лицо. Это был пожилой уже человек, с полуседыми усами, как у моржа, с загорелым лицом, словно вырезанным из дерева, по которому расползлись морщины, похожие на лучинки.

- Макар Макарыч пришел! - крикнула Маня и побежала к калитке. - Как ваше здоровье, Макар Макарыч?

Моряк вошел, как-то неловко держа кулек своей большой ручищей, и остановился, смущенно переступая с ноги на ногу.

- С моим здоровьем ничего не сделается, - сказал он. - Я старый краб, меня море просолило. Я такой соленый, что и после смерти сто лет пролежу, не испорчусь.

- Отчего вы так долго не приходили?

- Мы пять ночей дежурили у Песчаной Косы. Сторожили немецкую подводную лодку.

Катя, как и все в городе, хорошо знала длинный, узкий мыс, который называли Песчаной Косой. Он начинался километрах в пяти от города и далеко вдавался в море.

- И выследили лодку? - спросила Маня.

- Пока нет, - сказал Макар Макарыч, - Сегодня опять пойдем туда сторожить.

- И про папу моего ничего нового не узнали?

- Ничего нового, Манечка, - сказал Макар Макарыч очень грустно.

Он, видимо, спохватился и поспешно прибавил бодрым голосом:

- Значит, нужно еще подождать. И капитан-лейтенант вернется.

- Вот и я все время говорю мишке: нужно еще подождать, и он непременно вернется! - воскликнула Маня. - Заходите, заходите, Макар Макарыч!

Она взбежала на веранду, и Макар Макарыч, неловко ступая, поднялся за ней.

- Садитесь, пожалуйста, - сказала она, пододвигая к нему соломенное кресло. - Положите ваш кулек на стол.

Он сел и положил кулек на стол. Потом помолчал немного и сказал:

- Какая вы большая стали, Манечка! Я часто к вам теперь захожу, а все не могу привыкнуть, что вы так выросли.

- Ведь вы меня вот такой знали, Макар Макарыч, - сказала Маня, протянула руку и показала, какой он ее знал: немногим выше стола.

- И не такой, а вот этакой, - поправил ее Макар Макарыч и махнул рукой где-то совсем под столом. - Я помню, как ваша мама в первый раз привела вас к нам на катер, к капитан-лейтенанту в гости. Мы тогда все любовались, какая вы хорошенькая. Вы несли на руках этого мишку, и он побольше вас был.

- Я помню этот день, - сказала Маня. - Какая я была тогда счастливая! В тот день мне подарили мишку и повели на катер, и мама была тогда еще жива, и папа стоял на ветру в белой фуражке с золотом, и все его слушались, а мне он улыбался… Возьмите папиросу, Макар Макарыч. Это папины папиросы. Видите, сколько у него папирос.

Макар Макарыч взял папиросу, закурил и сказал:

- Вот и он так мне всегда говорил: «Возьмите папиросу, Макаров». Протянет портсигар и прибавит: «Это мне дочка набивала». Я столько лет прослужил с ним на катере, столько лет он был моим командиром! Если он вернется…

Но Маня вдруг рассердилась и перебила его:

- Почему вы говорите: «Если он вернется?» Нужно говорить: «Когда он вернется»! Он вернется непременно! Разве вы больше не верите, что он непременно вернется?

Макар Макарыч испугался.

- Верю, верю! - воскликнул он поспешно. - Вы не сердитесь, Манечка, если я не так сказал: это я сбился, я нечаянно…

- Хорошо, хорошо, Макар Макарыч, я не сержусь…

Но, видно, она была очень взволнована, потому что замолчала, сжав губы, и снова принялась усердно набивать папиросы.

Макар Макарыч тоже замолчал, встревоженно и грустно поглядывая на нее. Помолчав, он поднялся и посмотрел на часы.

- Мне пора, - сказал он. - До свиданья, Манечка.

- Посидите еще, Макар Макарыч.

- Не могу, - сказал он. - Мне приказано быть на катере в девятнадцать-ноль-ноль.

И пошел к крыльцу.

- Постойте! - крикнула Маня. - Вы опять оставили у меня кулек.

Действительно, кулек, который он принес с собой, лежал на столе. Макар Макарыч остановился.

- Какой кулек? - спросил он и посмотрел на кулек так, как будто видел его в первый раз - Ах, этот… Это не мой. Это ваш… Команда катера велела передать вам… Там пустяки: крупа, сахар…

- Но я сыта, Макар Макарыч! У меня еще все от прошлого раза осталось.

- Ничего, ничего… Ваш папа немного задержался, и мы решили… До свиданья!

Он быстро сбежал в сад и, не оборачиваясь, зашагал к калитке.

- Куда вы? Постойте! - крикнула Маня и вдруг побежала за ним.

Но Макар Макарыч не остановился.

- Да постойте же! Я хотела спросить… Я не про кулек…