Анатолий Алексин - Пять веселых повестей

От всех этих мыслей у меня был такой вид, что председатель совета отряда Толя Буланчиков своим обычным неторопливым и солидным голосом произнес:

- Я вижу, Сева, что ты находишься в глубокой задумчивости. И это очень хорошо. Нам сейчас как раз нужна твоя смекалка и твоя… так сказать, богатая творческая фантазия!

- У вас скоро уже не будет моей богатой фантазии… - загробным голосом произнес я.

- Нет, почему же? Ты ошибаешься… Ведь скоро лето наступит, и у нас, во дворе школы, будет городской пионерский лагерь. Вот мы и хотим, чтобы ты придумал какие-нибудь увлекательные летние дела…

Толя в последнее время стал говорить как бы от имени всего совета отряда: «мы хотим», «мы ждем от тебя»…

- Меня с вами летом уже не будет, - тихо и грустно проговорил я.

- Мы понимаем. Ты, наверно, уедешь в загородный лагерь, да? Но ведь потом ты вернешься. И тогда…

- Я уже никогда не вернусь к вам, - еще печальнее сообщил я.

Толя Буланчиков взглянул на меня с удивлением и даже с испугом.

- Можно подумать, что ты умирать собрался.

- Нет, я не умру… Но я уеду очень-очень далеко. В город Заполярск…

Через несколько минут уже весь наш класс знал об этой новости. И тут мне стало еще больше не по себе: я понял, что всем ребятам не хочется расставаться со мной. И даже тем, которым я, кажется, причинял одни только неприятности и которые, как я думал, очень хотели бы от меня избавиться. Нет, никто от меня избавляться не желал…

- Ты всегда будешь с нами, дорогой Сева! Мы тебя не забудем! - торжественно произнес Толя Буланчиков.

- Вот еще, надгробную речь завел! - воскликнула ехидная Галя Калинкина, которую мы недавно выбрали редактором стенгазеты за это самое ее ехидство, которое Толя Буланчиков назвал «умением критически мыслить». - Давайте лучше сделаем так, чтобы он с нами не расставался.

- Это невозможно, - сказал я. - Мама уже вещи собрала…

- Нет, ты меня не понял, - стала пояснять Галя. - Я хочу, чтобы ты с нами не расставался в переносном смысле слова…

- Как это «в переносном»?

- А очень просто… Ты будешь нашим специальным корреспондентом за Полярным кругом! Будешь в каждый номер стенгазеты присылать всякие интересные заметки. Мы будем их читать и как бы беседовать с тобой, будем слышать твой голос… Вот мы и не расстанемся!

- Это здорово! Молодец, Галка!.. Это же замечательно! - загалдели со всех сторон. - У нас теперь будет свой корреспондент!

- Вот хорошо, если бы мы вообще все разъехались в разные стороны, и тогда бы у нас всюду были корреспонденты! - увлекся наш отрядный поэт Тимка Лапин.

- Нет, зачем же нам всем разъезжаться и тем самым разрушать коллектив? - возразил Толя Буланчиков. - Тогда и стенгазету читать будет некому. Все будут только писать!.. А вообще предложение Гали очень разумное. Толковое, я бы сказал, предложение.

- Еще бы! - воскликнул Тимка Лапин. - Пусть он нам рассказывает обо всех своих делах за Полярным кругом, обо всей тамошней жизни. А мы потом, сразу после школы, всем классом приедем в Заполярск работать. А? Здорово? Я читал, что некоторые выпускники так и делают… Прямо всем классом отправляются на разные ударные объекты. Давайте и мы! А?

- Давайте! Поедем на ударные объекты! - закричали все и стали так радостно хлопать Тиму по плечу, что он даже присел на корточки.

- Хорошо, - согласился я. - Буду вашим корреспондентом. Прямо с осени… К первому сентября пришлю первую статью!

- Нет, мы все просто умрем от нетерпения! - не согласилась со мной Галя Калинкина. - Ты, как приедешь, сразу пиши. А еще лучше - с дороги присылай свою первую корреспонденцию. Знаешь, такие бывают «путевые заметки». Вот и ты пришли…

- Но ведь уже лето наступает… И наша стенгазета «закроется» до сентября.

- Газета будет выходить без перерыва! - заявила Галя. Слово «стенгазета» она всегда сокращала и говорила просто «газета», это звучало солиднее. - Ведь летом здесь, во дворе, будет городской пионерский лагерь, и он без газеты тоже никак не обойдется!

- Хорошо, я напишу вам с дороги!

В этот момент ко мне протиснулась добрая, жалостливая Лелька Мухина, та самая, которой я сажал в парту живого ежа, и тихо прошептала в самое ухо:

- Ой, Сева… выйди, пожалуйста, на «удиральную лестницу». Там Витик-Нытик плачет…

Я сразу пошел на «удиральную лестницу». Это был черный ход, через который кое-кто из ребят иногда удирал с уроков, поэтому ее так и прозвали. Мой товарищ Витик, по прозвищу «Нытик», стоял, повернувшись к окну, и, казалось, очень пристально разглядывал, как на соседнем дворе хозяйки развешивали белье.

- Ты что? - спросил я, подходя сзади.

Витик-Нытик от неожиданности вздрогнул, обернулся, и я увидел, что у него глаза мокрые и даже на щеке пролегла такая узенькая, извилистая тропинка от слезы.

- Ты чего ревешь? То есть плачешь! - спросил я.

Витик-Нытик сперва хотел сделать вид, что вовсе не плачет, а потом махнул рукой (чего уж там скрывать!) и глубоко всхлипнул.

- Уезжа-аешь? Да-а?.. - спросил он своим обычным занудным тоном, растягивая гласные буквы.

Мне стало жалко грустного Нытика, и я даже замялся:

- Да нет… Как тебе сказать? Еще не все ясно. Вот Дима, например, не хочет ехать… Возможны еще всякие неожиданности.

- Обма-анываешь, да? Утеша-аешь?..

У Витика по лицу побежала еще одна слеза. Она бежала быстро, будто ей было стыдно и она хотела поскорее скатиться на пол.

- Ну что ты? Что ты?

Я стал искать носовой платок, но его, как всегда, на месте не оказалось. И тогда я проехался по щекам Нытика рукавом своей курточки.

- А ты не уезжа-ай… - стал просить Витик. - Вот у нас в квартире тоже один сосед уехал, а семья его осталась: сидят, квартиру сторожат… Вот бы и вы так! А?

- Нет, нам так нельзя! Мы папу одного отпустить не можем!

- А я ка-ак же?..

- Ты будешь обо мне все знать! Меня, понимаешь ли, назначили специальным корреспондентом вашей стенгазеты по всему Заполярью. Я буду каждые десять дней присылать заметки о себе, о своих делах. И ты все будешь про меня знать!

- А ви-идеть не бу-уду, да-а?..

- Потом увидишь! Ты вместе со всем классом приедешь к нам туда, в Заполярск. После окончания школы… Так некоторые выпускники делают. Ну и наши ребята тоже решили так поступить! Всем классом - на ударный объект! И ты, если бы здесь не ревел… то есть не плакал, тоже об этом знал бы! Ну, чего ты вдруг?..

- Ну да-да, вдруг… Как же я без тебя останусь?

Тут Витик-Нытик стал вспоминать, как мы по Диминому паспорту в кино ходили, и как разгадывали таинственную подпись «ТСБ», и как за спутником через бабушкин театральный бинокль наблюдали, и как ссорились, и как дрались… Да, мы ведь раньше очень часто ссорились с Витиком и даже по целым неделям с ним не разговаривали, а теперь вот и у меня в носу вдруг что-то защекотало. Но я решил не распускаться, быть мужчиной и приободрить слабого Нытика.