Анатолий Алексин - Пять веселых повестей

- Слышали?! - радостно заорал я. - Мы застряли… застряли в этом самом… ну, в каменном ложе! В общем напоролись на порог! Так сказать, споткнулись!.. И сейчас всех нас будут на шлюпках ссаживать прямо в тайгу!

Я обвел всех глазами: никто не испугался. Все даже улыбались. И мама не испугалась! Она, видно, захотела оправдать меня перед всеми и тихо сказала:

- Ты вот торчал целый день на палубе и, наверно, сильно перегрелся. Видишь, как у тебя беспорядочно - перемешались в голове все впечатления этого дня и все разговоры взрослых?.. - Потом она обратилась к Владимиру Николаевичу и извиняющимся голосом объяснила: - Он у нас очень впечатлительный!

Тогда я сам стал громко-громко хохотать:

- Ха-ха-ха! Это я пошутил!..

Рыжик подошел поближе и шепотом спросил:

- С тобой это часто случается?

- Что?

- Ну, вот такие шутки…

- А с тобой?

- Что со мной?

- Ну, это самое… Ты часто в «Туалете» на три часа, как ненормальный, запираешься?

Я разозлился на Рыжика, но он только насмешливо сверкнул своими зелеными глазищами и ушел, гордо засунув руки в карманы штанов.

«Воображает, что у него есть артистический талант, а у меня нету! - с досадой думал я. - Ну ничего! Это мы еще посмотрим! Я еще так вас всех «разыграю»!..»

На следующее утро, очень рано, наш «Некрасов» сделал первую большую остановку. И тут уж я решил не терять времени даром: разыгрывать так разыгрывать! Почти никто из пассажиров еще не вставал, все были в своих каютах, а я уже оделся и сказал маме:

- Пойду немного погуляю по земле. А то все вода да вода! Пройдусь у причала…

Мне, помнится, очень нравилось произносить такие слова, как «причал», «порог», «перекат», «каменное ложе», «встать на якорь», «сняться с якоря»…

- Подожди, пока мы оденемся, - сказала мама.

- Пока вы оденетесь, мы уже снимемся с якоря!

- Но ты же впервые едешь на корабле, поэтому…

Но я перебил маму и солидно поправил ее:

- На кораблях не ездят, а ходят или плавают!

- Ты бы уж после вчерашнего лучше помалкивал, - с верхней полки проворчал Дима. - «Споткнулись о порог! Застряли в ложе!..» (Это он, значит, меня передразнивал.) Тоже в артисты метишь? Талантов у тебя для этого «не хвата…». Ведь для хорошего «розыгрыша» тоже способности нужны!

«Ну, ладно же! - думал я. - Это мы еще посмотрим: «хвата…» у меня талантов или «не хвата…»».

В эту минуту в каюту вошел папа с зубной щеткой, мыльницей и мохнатым полотенцем.

- Воздух на палубе необыкновенный! Прямо струей вливается в легкие! - воскликнул он, докрасна растирая руки мохнатым полотенцем. - Чистый настой из трав, цветов и хвои! Это же настоящий климат - здоровье! Вот куда нужно ездить на курорты: в тысячу раз полезней юга. И живописней!

- Вот я и хочу выйти на берег, чтобы подышать этим самым… настоем из трав… А мама не пускает! - пожаловался я.

- Ты, наверно, просто не понял маму: она хотела сказать, чтобы ты был осторожен.

- Да. Я именно это имела в виду, - со вздохом согласилась мама.

И, уже закрывая за собою дверь, я слышал, как она сердито шептала папе:

- Хуже всего, когда родители не находят общего языка в вопросах воспитания! Дети всегда этим пользуются…

И я действительно воспользовался: я вовсе не побежал как угорелый дышать «настоем из трав и хвои» (этим можно и на палубе надышаться!), а спустился в читальный зал, откуда хорошо была видна нижняя палуба. Там я притаился и стал наблюдать…

Сперва все было тихо и нормально. Сошли на берег несколько пассажиров с вещами. И по трапу тоже поднялись человека три или четыре с чемоданами, предъявили билеты, возбужденно огляделись по сторонам и стали торопливо разыскивать свои каюты. Я заметил, что почти у всех пассажиров, когда они садятся в поезд или вот на пароход, бывает такой вид, будто они до этого бежали сломя голову, боясь опоздать, и все никак не могут остановиться.

Потом на палубе появились Владимир Николаевич и Вовка Рыжик. Они шли, держа друг друга за руки, как ходят парни и девушки в некоторых кинофильмах. Сзади их окликнул мамин голос, а после нагнал наш «семейный квартет», который стал «семейным трио», потому что в нем не хватало меня. Все медленно спустились по трапу.

- Вы нашего Севу не видели? - мимоходом, еще совсем не волнуясь, спросила мама.

«Та-ак! - решил я. - «Розыгрыш» начинается!..»

Прошло еще минут двадцать, и вот по радио было объявлено, что все пассажиры должны вернуться на речной экспресс. И все вернулись… А я не вернулся! То есть на самом деле я вовсе никуда с экспресса и не уходил, но все мои ближайшие родственники во главе с мамой, и Рыжик, и Владимир Николаевич были уверены, что я бесследно исчез.

Я видел, как Дима, чуть не сшибая с ног всех встречных, забегал по палубе и у всех спрашивал:

- Вы не видели мальчика? Такого… белокурого, в ученической форме… Ну, симпатичное такое лицо… Сообразительное…

«Ага-а! Уже стал и симпатичным и сообразительным! - ликовал я. - А вот если бы совсем пропал или скоропостижно скончался, так нашли бы у меня, наверно, и артистические таланты! И вообще все что угодно! Ничего, ничего… Я вас тоже «разыграю» «по первому классу»!»

Я видел, как Рыжик и Владимир Николаевич, уже не держась за руки, а взволнованные и разгоряченные, пробежали мимо моего «наблюдательного пункта».

- А почему же ты ничего не заметил? - упрекал сына Владимир Николаевич. - Ведь он же твой товарищ!

- Он еще пока не товарищ, - ответил Рыжик.

И у меня что-то защемило под ложечкой: я вдруг почувствовал, что было бы очень приятно, если б Рыжик воскликнул: «Да, он мой лучший товарищ! Мой самый надежный друг!» Но он этого не воскликнул, а даже как-то очень неуважительно проехался по моему адресу:

- Подумаешь, какой барон! Заставляет всех носиться по палубе как сумасшедших!

То, что я «всех заставил носиться», меня очень радовало: в этом как раз и заключался мой «розыгрыш». Но мне бы хотелось, чтоб меньше всех беспокоилась мама. Ведь другие просто поволнуются, поволнуются, побегают немножко, и все. А она… И вдруг я увидел, как мама, держась за сердце, подбежала к помощнику капитана и стала его о чем-то умолять. Не просить, не уговаривать, а именно умолять!

Тут уж я не выдержал и как угорелый со всех ног помчался на палубу. Когда мама издали увидела меня, она еще сильнее схватилась за сердце и побежала мне навстречу. Она обняла меня, стала гладить, целовать… Ни одного упрека я не услышал от нее. Ни одного!

- Здесь… ты здесь… Как хорошо! Какое счастье! А я думала…

- Понимаешь ли?.. В последний момент я передумал дышать настоем хвои и трав. Я просто сидел себе спокойненько в читальне, и все…

- Надо найти папу и Диму. Надо сообщить им!.. - вдруг вспомнила мама. И бросилась их искать. Но перед этим умоляюще предупредила меня: