Владимир Киселёв - Только для девочек

Юра увидел, что я смотрю ему за спину, оглянулся и покраснел.

— Я выйду, — сказал он поспешно.

— Выйди. Мы тебя позовем.

— Может, вообще лучше бы сюда девочку? — сказал Юра моей новой классной руководительнице, направляясь к двери.

Мама говорит, что я живу в выдуманном мире. И, по ее словам, не это самое худшее. По ее словам, самое худшее, что живу я в мире, который выдумала не я, а другие. Различные писатели.

Ну, а остальные люди? Разве они не живут в мире, который придумали различные хорошие писатели? Что они знают о прохожих? О соседях? Об одноклассниках? Даже о своих самых близких родственниках?

Не это ли имела в виду Новелла Матвеева, когда написала прекрасную песню о том, как у костра сидел человек, как над огнем на треножнике висел котел, как кто-то проезжал мимо, как прошла ночь, наступило утро, в костре погас последний уголек, и человек у костра тоже «исчез из глаз».

Я, например, не знала даже, что это мама оставила моего родного отца и женилась, а правильнее сказать, вышла замуж за моего папу, потому что полюбила его. Я не знаю и, наверное, никогда не узнаю, любил ли мой папа еще кого-нибудь, кроме мамы.

А вот про Дон-Кихота я все знаю. И все всё знают. Всем известно, как любил Дон-Кихот Дульсинею, какой она ему казалась и какой была в действительности.

И про князя Андрея Болконского из «Войны и мира» тоже все известно. Я про него знаю лучше, чем про всех людей на земле. Я знаю, как он жил, я знаю, почему он поступал так, а не иначе, я знаю, как он хотел жениться на Наташе Ростовой и потом полюбил ее, и как и почему Наташа Ростова, как дурочка, хотела убежать с этим Анатолем Курагиным, который был совсем без царя в голове.

Я также, как и все остальные люди на земле, всегда живу рядом с ними. И выдуманный ли это мир? Почему он должен быть для нас менее реальным, чем история настоящего живого человека, революционного героя лейтенанта Шмидта, который лишь раз увидел женщину, сразу полюбил ее, писал ей замечательные письма, пока его не расстреляли на острове Березань. Ничуть его смерть для меня не реальнее, чем смерть Андрея Болконского в книге Толстого и в опере Прокофьева, когда оркестр, когда все эти трубы и скрипки совершенно ясно повторяют: пить, пить…

И даже в тех случаях, когда хорошие, настоящие писатели описывают поступки своих героев, которые тебя удивляют, которые для тебя самой недоступны, все равно стараешься их понять, разобраться в этих поступках.

Вот, например, раньше мне была совершенно непонятна Татьяна Ларина из романа в стихах «Евгений Онегин» Пушкина. Как она смогла написать такое письмо Онегину? Сколько ей было лет? Я думаю, это можно подсчитать.

Ленскому было почти восемнадцать. Так Пушкин и написал:

Ольга, на которой Ленский задумал жениться, была, наверное, младше. Ей, вероятно, было не больше, чем шестнадцать лет. Ну, в крайнем случае, семнадцать. В те времена в связи с отсталостью медицины жизнь у большинства населения была короче, чем теперь, и женились пораньше.

А Татьяна была не намного старше Ольги, да и Онегин, когда он познакомился с Татьяной, был, может, не старше, чем сегодня Володя Гавриленко. В учебнике говорится, что действие романа «Евгений Онегин» разворачивается между 1820 годом и мартом 1825 года, а к этому марту Онегину было 26 лет. Пушкин указывает:

Следовательно, в 1820 году Онегину был 21 год, когда Татьяна написала ему это свое знаменитое письмо. Я бы на такое не решилась. Не смогла бы написать такого письма Володе. И все девочки, которых я знаю, не смогли бы написать такого письма про свои чувства Евгению Онегину или кому-нибудь другому.

Почему же Татьяна нашла в себе мужество на такой поступок? Это в самом деле выглядит очень странно. Ведь Татьяна не читала ни Толстого, ни Достоевского, она не знала стихов Маяковского и Евтушенко.

В театре она впервые побывала лишь впоследствии, когда переехала из деревни в Москву. О телевизоре и говорить не приходится. Жила она бедно и убого, ездила не в метро, не в троллейбусе, даже не на велосипеде по асфальту, а по тряским дорогам в ужасном экипаже, в котором никто из нас даже не катался: он был, наверное, похож на телегу, только с коробкой, в которой сидели пассажиры.

Она не знала наших ванн с горячей и холодной водой, а умывалась в корыте или в миске. Ее фактически ничему не учили, кроме французского языка. Книжки она читала ужасные. Я попробовала из интереса прочесть ее любимую книгу «Кларисса Гарлоу» Ричардсона, так это такая скучища и чепуха, что сразу хочется спать.

В общем, любая девочка из любой городской или сельской школы сегодня живет лучше, чем Татьяна Ларина, и материально, и морально. Хотя бы потому, что вокруг Татьяны были ужасные люди, закостенелые в своем невежестве. Единственным их экономическим открытием было требование к крепостным девушкам, чтобы при сборе ягод они пели:

В чем же дело? Почему Татьяна написала такое изумительное письмо? Не мог же ошибиться Пушкин с его потрясающим, с его всеобъемлющим гением? И мне кажется, что я знаю ответ на эту загадку Пушкина. Про это не написано в учебнике. Я сама додумалась.

Пушкин показал, что если девушка любит, то в ней появляются новые черты, она сразу становится намного лучше, и умнее, и смелее, чем была прежде. Она становится как бы совсем другим человеком.

Так вот, если Татьяна Ларина при всей своей ограниченности решилась написать письмо Евгению Онегину, с которым была едва знакома, то могу и я написать письмо Володе Гавриленко, с которым меня все-таки кое-что связывает, как ни говори, а это он сбил меня машиной.

И я принялась за письмо в стихах. Дело это оказалось невозможно трудным. Пушкин на всех оказывает ужасное влияние. Как я ни старалась, а все равно сбивалась на размер и слова из письма Татьяны.

Юлька необыкновенно внимательный человек.

— Ты сочиняешь стихи? — спросила она.

— Откуда ты знаешь?

— Очень просто. Ты все время бормочешь. Прочти, что ты сочинила.

В моих стихах, конечно же, не указывалось, кому они предназначены, и я прочла Юльке две первые строфы.

— Здорово! — одобрила мое сочинение Юлька. — И как только у тебя все это складывается?