Владимир Киселёв - Только для девочек

И еще я думала о том, что тут, в травматологическом центре, я многое увидела совсем по-другому. Я поняла, какая вредная и глупая штука все эти фильмы, где людей непрерывно убивают, расстреливают, прокалывают шпагами, сталкивают с крыш, а герои остаются целы и веселы. Если бы Д’Артаньяну, когда он только приехал из своей Гаскони, поломали в драке в трактире кости, может, он стал бы умнее? И если бы Портоса кто-нибудь из гвардейцев насквозь проткнул шпагой, может, на свете было бы меньше охотников доказывать свою правоту, затевая драки.

Я думала обо всем этом и прислушивалась к Викиному шепоту и смотрела на ее изменившееся, похудевшее и поэтому еще более красивое лицо, и на бледный и грустный осенний маленький месяц, который спустился к нижнему краю окна и проглядывал сквозь завесу мелкого, как пыль, дождя.

—. Я думала — мне теперь все равно, все — неважно, — шептала Вика. — Так нет же, не все равно. Я боюсь за Фому. Еще больше, чем за себя. Кент знает, почему Фома так часто сюда приходит. А у Кента есть какие-то «залетные». Ну, из другой компы. Дружки по зоне. Эти запросто могут и подколоть.

— Что ты выдумываешь? — сказала я громче, чем следует. — Как такое может быть?! В нашей стране! Нужно сейчас же нам самим вызвать инспектора. Этого, с магнитофоном, Загоруйко. И все это ему рассказать. Он сразу арестует и этого Кента и всю его «компу».

Вика прищурилась, как от сильного света.

— Тише. И меня. В первую очередь. Я ведь тоже шарила по контейнерам. И была в драке, где пришили Валюту. Компа все будет валить на меня. Я загремлю на всю десятку. За убийство.

Об этом я как-то не подумала.

— Тогда нужно сегодня рассказать все Фоме и Володе. Они что-нибудь придумают.

— Тут уже ничего не придумаешь. И не Володе. Одному Фоме.

— Почему?

— Да так. Фома — добрее. Ну да ладно. — Она вдруг улыбнулась и еще больше понизила голос. — Я вначале неправильно тебе говорила. Не к Наташе ходит Володя. К тебе. Ты его к себе повернула. Ты все солидно делала. Как большая.

Я ужасно удивилась.

— Что я делала? Я ничего не делала.

— Делала. Ты и сама не понимаешь. Помнишь случай, когда Володя и Фома хирургический инструмент сделали для Валентина Павловича? Помнишь, как ты обрадовалась? А Наташе это было ни к чему. Она Володе про себя хотела рассказать, какая она хорошая, какая умная. А ты наоборот — Володю слушала, ты хотела все узнать про его дела. И запомни — ничем, ни красотой, ни модами нельзя солидно увлечь парня. Это можно сделать только одним. Это можно сделать, если его дела тебя в самом деле интересуют больше всего на свете. А тебя они так интересуют…

Вот уж никогда не предполагала, что у Вики есть свои такие интересные и полезные теории.

— А почему же… — спросила я, но замолчала и очень напряглась. Дверь в палату приоткрылась. Я потянула руку к костылю, но сразу же отпустила его и вздохнула с облегчением. Это была нянечка Поленька.

— Днем не успели наговориться? — спросила она недовольно. — Вика, может, тебе судно?..

Артистка Валя Костенко получила новое высокое звание. И в связи с этим новую табличку. На ней написано: «Валентина Сергеевна Костенко. Главный помолог травматологического центра».

На эту должность Валю назначил сам Светило — академик Деревянко. Как рассказала Олимпиада Семеновна, больные с травмами, с ушибами, с переломами костей особенно нуждаются в витаминах и всевозможных микроэлементах. Этих веществ много во фруктах. Вот почему в травматологическом центре больным так часто дают апельсины.

Но в снабжении апельсинами случались перебои. И академик Деревянко со свойственной ему дотошностью, с его недоверием к тому, что говорят и пишут, решил провести сравнительное исследование апельсинов и яблок. В лаборатории. С участием физикохимиков Володи и Фомы. Их анализы показали, что в яблоках полезных веществ значительно больше, чем в апельсинах.

При этом открылась удивительная штука. Случайно, не сговариваясь, все носили нам мармелад, может быть, даже не догадываясь, что в яблочном мармеладе много пектина, а пектин больным очень полезен. Он поддерживает «тургор» — внутреннее давление в клетках ткани.

Валентин Павлович рассказал об этих изысканиях академика Деревянко артистке Вале Костенко. Детский театр, где работает Валя, показывал выездной спектакль под Киевом, в совхозе, выращивающем яблоки. По Валиному наущению директор театра, — необычайно предприимчивый человек, — договорился с директором совхоза, что самые лучшие яблоки совхоз будет посылать в травматологический центр.

Но тут возникло неожиданное затруднение. Больные, а особенно дети, апельсины ели охотнее, чем яблоки. Потому, как установила Валя, что апельсины отнимают меньше времени. Их почти не нужно жевать. Было необходимо заинтересовать больных в яблоках. И Валя нашла выход. Удивительный! Она организовала соревнование: кто первый съест яблоко, не касаясь его руками. Руки при этом нужно было держать за спиной.

В больнице началось что-то невероятное. В соревнования (на призы!) включились и взрослые корпуса. Яблоки при этом поглощались тоннами.

Помология — это наука о плодах и, в частности, о яблоках. А Валя стала настоящим знатоком яблок. Да и мы все теперь запросто отличаем «боровинку» от «штрейфлинга», «осеннее полосатое» от «коричного полосатого». Но особенно полюбился нам сорт «кныш». Вкуснющие громадные яблоки, каждое с полкило, сочные, хрустящие под зубами.

Валю тоже, как прежде Володю и Фому, пригласили на совещание врачей травматологического центра и тоже вручили премию. При этом академик Деревянко привел странные подсчеты. Из них следовало, что яблоки ускоряют выздоровление, значит, уменьшают количество койко-дней, а койко-дни это такое условное понятие, которым обозначается стоимость лечения.

Но даже Валю не тешили так ее помологические успехи, как Валентина Павловича. С его лица не сходила тихая и счастливая улыбка. Я подумала, что интересно бы посмотреть на Валентина Павловича, когда он спит. Может, у него и во сне такая прекрасная улыбка?

Но сегодня эту улыбку на лице Валентина Павловича стерло выражение смущенное и нерешительное.

— Там, Оля, — сказал он, — к тебе приехали… Я позволил прийти… Там твой отец. Ну… — он смутился еще больше. — Не Николай Иванович, а… И твои братья. Я ничего не знал об этом… И если ты сейчас не хочешь… — он еще больше смутился.

— Нет. Я очень рада.

Я сказала неправду. Не была я очень рада. Я волновалась из-за Вики и всего, что узнала, и боялась, что не сумею приветливо и хорошо разговаривать с моим родным отцом и с моими братьями, которых я никогда не видела и никаких родственных чувств к ним не питала.