Мустай Карим - Библиотека мировой литературы для детей (Том 30. Книга 2)

Коровин молчал.

— Мать, отец, есть кто-нибудь?

Коровин стоял уже у самой двери. Он засопел, но опять ничего не ответил.

«Куда же он пойдет?» — думал Миша.

Не глядя на мать, он спросил:

— Куда же ты теперь пойдешь?

Беспризорник запахнулся в пальто и вышел из комнаты.

Миша пошел проводить его.

— Погоди, здесь темно. — Он открыл входную дверь и пропустил Коровина. — Так заходи, — сказал он на прощание. — Я всегда дома или во дворе.

Беспризорник ничего не ответил и пошел вниз по лестнице.

Миша читал. В комнате было тихо. Только жужжала с перерывами швейная машина. Отблески солнца играли на ее металлических частях, на стальном колесе и золотых фирменных эмблемах. Предстоящий разговор, конечно, неприятен, но мама все равно заговорит, и лучше уж поскорей.

— Где ты с ним познакомился? — не оборачиваясь, спросила она наконец.

— На рынке. Деньги у меня украл.

Мама остановила машину и обернулась к Мише:

— Какие деньги?

— Лотерейные. Я тебе рассказывал. Мы с Шурой краски покупали.

— И вернул он тебе деньги?

Миша усмехнулся:

— Еще бы! Я его догнал.

— Так и познакомились?

— Так и познакомились.

Она покачала головой:

— Красивая картина: на улице дерешься с беспризорниками.

— Я его так, прижал немного.

— А зачем ты его сюда привел? Чтобы он и здесь что-нибудь украл?

— Он не украдет.

— Почему ты так думаешь?

— Так думаю.

Снова молчание, равномерный стук машины, потом вопрос:

— Что все-таки побудило тебя привести его сюда?

Миша пожал плечами.

— Я ему оторвал рукава, надо их пришить.

— Да, конечно… — Она снова завертела машину. Белое полотнище ползло на пол и волнами ложилось возле стула.

— Ты недовольна?

— Малоприятное знакомство. И ты чуть было не предложил ему остаться у нас.

— Жалко его.

— Конечно, жалко… — согласилась мама. — Теперь многие берут на воспитание этих ребят, но ты сам понимаешь, я не имею такой возможности.

— Вот увидишь, скоро беспризорность ликвидируют! — сказал Миша. — Знаешь, сколько детдомов организовали!

— Я знаю, но перевоспитать этих детей очень трудно. Они испорчены улицей.

— В Москве есть такой отряд, — сказал Миша, — называется «Отряд юных пионеров». Там ребята все равно как комсомольцы, занимаются с беспризорными и вообще, — он сделал неопределенный жест, — проводят всякую работу. Мы с Генкой и Славкой решили туда поступить. Это на Пантелеевке. В воскресенье мы туда пойдем.

— На Пантелеевке? — переспросила мама. — Но ведь это очень далеко.

— Что такого! Теперь ведь лето, времени много. А когда нам исполнится четырнадцать лет, мы в комсомол поступим.

Мама обернулась и посмотрела на Мишу:

— Ты уже в комсомол собираешься?

— Не сейчас, конечно, сейчас не примут, а потом…

— Ну вот, — вздохнула мама, — вступишь в комсомол, появится у тебя куча дел, и меня, наверное, совсем забросишь.

— Что ты, мама! Разве я тебя заброшу?

Миша смотрел на мать.

Она склонилась над машиной. Туго закрученный узел ее каштановых волос касался зеленой блестящей кофточки с гладким воротником.

Миша встал, подошел к матери, обнял, прижался щекой к ее волосам.

— Ну что? — Мама опустила руки с шитьем на колени.

— Знаешь, мама, что мне кажется? Только ты честно ответишь: да или нет?

— Хорошо, отвечу.

— Мне кажется, что ты на меня не сердишься…

Мама тихонько засмеялась, разжала его руки и поправила прическу.

— Не сержусь. Но все же не води сюда слишком много беспризорных.

— Миша-а!

Миша выглянул в окно. Генка стоял внизу, задрав кверху голову.

— Чего?

— Иди скорей, дело есть! — Генка скосил глаза в сторону филинского склада.

— Чего еще? — нетерпеливо крикнул Миша.

— Иди скорей!.. Понимаешь?

Всякими знаками он показывал, что дело не терпит никакого отлагательства.

Миша спустился во двор. Генка тут же подступил к нему:

— Знаешь, где тот, высокий?

— Где?

— В закусочной.

Ребята выскочили на улицу и подошли к закусочной.

Через широкое мутное стекло виднелись сидящие вокруг мраморных столиков люди. Лепные фигуры на потолке плавали в голубых волнах табачного дыма. В проходах балансировал с подносом в руках маленький официант. Белая пена падала из кружек на его халат. За крайним столиком сидел Филин.

— Где же высокий? — спросил Миша.

— Только что здесь был, — недоумевал Генка, — сидел с Филиным… Куда он делся?..

— Хорошо, — быстро проговорил Миша, — далеко он не ушел. Ты иди налево, к Смоленской, а я направо, к Арбатской.

Миша быстро пошел к Арбатской площади, внимательно всматриваясь в пешеходов. В конце Никольского переулка мелькнула фигура человека в белой рубахе, свернувшего за угол церкви Успения на Могильцах. Миша добежал до церкви, остановился, огляделся по сторонам.

Высокий шел по Мертвому переулку. Миша последовал за ним. Высокий пересек Пречистенку и пошел по Всеволожскому переулку. Миша нагнал его у самой Остоженки, проходивший трамвай отделил его от Миши. Когда трамвай прошел, высокого на улице уже не было.

Куда он скрылся? Миша растерянно оглядывал улицу. На противоположной стороне филателистический магазин. Он иногда покупает там марки для своей коллекции. И сюда, по словам Генки, зачем-то ходит Борька Филин. Миша перебежал улицу и вошел в магазин. Над дверью коротко звякнул звонок.

В магазине никого не было. На прилавке под стеклом лежали марки, на полке стояли коробки и альбомы.

На звонок из внутреннего помещения вышел хозяин — лысый красноносый старик. Он плотно прикрыл дверь и спросил у Миши, что ему надо.

— Можно марки посмотреть? — спросил Миша.

Старик бросил на прилавок несколько конвертов с марками, а сам ушел, оставив дверь приоткрытой.

Вертя в руках марку Боснии и Герцеговины, Миша искоса поглядывал в помещение, куда удалился старик. Там было совсем темно, только стол тускло освещен электрической лампой. Кто-то вполголоса переговаривался со стариком. Прилавок мешал Мише заглянуть туда, но он был уверен, что там находится именно этот высокий человек в белой рубахе. О чем они говорили, он тоже разобрать не мог. Раздался звук отодвигаемого стула. Сейчас они выйдут! Миша наклонил голову к маркам и напрягся в ожидании. Сейчас он увидит этого человека. В глубине скрипнула дверь, и вскоре появился старик. Вот так штука! Тот, высокий, ушел через черный ход…

— Выбрал? — хмуро спросил старик.

— Сейчас, — ответил Миша, делая вид, что внимательно рассматривает марки.

— Скорее, — сказал старик, — магазин закрывается.

Он опять вышел, но дверь на этот раз не закрыл.