Мариан Белицкий - Бактерия 078

Полковник Кроссби метался по кабинету. Мягкий ковер заглушал тяжелые шаги полковника, и со стороны казалось, что он ходит совсем бесшумно. Обитые войлоком и кожей двери, плотно закрытые окна кабинета, толстые стены здания не пропускали в комнату посторонних звуков. В кабинете царила глухая тишина, начинавшая раздражать полковника. Дойдя до письменного стола, он носком сапога отбросил один конец ковра и стал ходить по паркету. Кроссби тяжело топал ботинками, грузно опуская толстые ноги. Этот шум был приятен полковнику: он как-то отвлекал от размышлений. А мысли были не очень-то веселые.

Уже в течение трех лет Кроссби был старшим штабным офицером в управлении «Г-2». Такое назначение он получил от самого Макартура. Год назад добавилось еще одно важное задание - участие в работе отдела по расследованию антиамериканской деятельности в Японии. Работа эта была не из приятных, особенно в такой стране, как Япония. Здесь полковник до сих пор чувствовал себя неуверенно и порой даже не знал, как поступить.

До войны, еще будучи майором, Кроссби занимался делами особой важности на Филиппинах. Там у него не было больших хлопот: он являлся почти неограниченным властителем жизни и смерти тех людей, дела которых попадали в его «Особое бюро». Он мог делать все, что только ему вздумается. А здесь, в Японии, слишком сложная обстановка. Полковнику часто приходится ломать голову над тем, что предпринять в том или другом случае, чтобы не попасть впросак. Времена резко изменились, и люди здесь стали не те, какими были до войны. Да и не только в Японии! На Филиппинах теперь тоже бурлит, как в котле. Недавно один приятель писал оттуда, что они вынесли смертный приговор нескольким бунтовщикам. Те вели красную агитацию и кричали, что американцев нужно вышвырнуть с Филиппин. И что же! Приговор не удалось привести в исполнение. В знак протеста против приговора вспыхнула всеобщая забастовка. Да еще какая! Красные устроили демонстрацию под самыми окнами президентского дворца…

Кроссби в дикой злобе сжал кулаки. Он привык презрительно отзываться о жителях Филиппин. В интимных разговорах с приятелями, которые считали его неплохим «специалистом» по филиппинским делам, он говорил о «туземцах» как о неразумных и безвольных мулах, способных только таскать на себе ярмо. А тут - вдруг! - вся эта «теория» рассыпается в прах. Филиппинский мул оказался не таким уж покорным - он может здорово закусить удила!

- Черт возьми! - яростно выругался Кроссби. - Что только творится на свете!.. И все из-за этих проклятых красных!

Полковник вернулся к мысли о Японии. Да, тут дела день ото дня становятся всё сложнее. Забастовки и бунты стали чуть ли не повседневным явлением. В такой обстановке недостаточно быть только хорошим офицером, безупречно знающим свои обязанности и четко выполняющим приказы своих начальников. Нет, черт возьми! Здесь нужно быть еще и хорошим политиком. А политиком Кроссби никогда не был. Одни - главным образом военные начальники - ставили это ему в заслугу. Другие - и прежде всего сенатор Мэттьюс - считали отрицательным свойством… Вот и разберись тут!

«Американский офицер, который находится в стране, где Соединенные Штаты хотят вести свои дела, - неоднократно говорил Мэттьюс, - должен быть солдатом, торговцем и политиком!»

Кроссби был действительно солдатом и бизнесменом далеко не последнего сорта, но политиком… нет, в политики он не годился! Он всегда считал, что политика - дело лодырей из американского конгресса. А между тем обстановка в Японии настоятельно требовала от полковника участия в политике. Вот хотя бы последняя история с этим сбежавшим арестантом… как его там… ага, Фукуда…

В приливе бешенства Кроссби ударил кулаком по Столу.

- Удрал, дьявол! - процедил он сквозь стиснутые зубы. - Удрал, а ты волнуйся и думай, что делать! Проклятье!.. И откуда черти принесли этого проныру Канадзаву? Если бы не этот жандарм, история была бы простой и нечего было бы нервничать…

Кроссби злобно выругался. Ему даже показалось, что это принесло какое-то облегчение. Он наполнил пивом бокал и одним духом выпил его до дна, потом закурил сигарету и в раздумье оперся коленом о ручку кресла.

Да, действительно, если бы не Канадзава, дело было бы совсем простым. Оно бы тогда не касалось его, Кроссби. Просто схваченный коммунистический агитатор, которого японская полиция хотела доставить в МП, удрал. Вот и все, и дело с концом! Мало ли людей бежит из-под ареста или укрывается от него? Дело было бы проще и потому, что тогда бы Кроссби ничего о нем не знал, это не относилось бы к его компетенции.

Нужно же было так случиться, что дьяволы принесли откуда-то проклятого японского генерала, который заварил всю эту кашу! Теперь Кроссби должен лично заняться делом Фукуды. Теперь оно находится в его ведении, в ведении его отдела. Но вопрос не только в этом - под угрозу поставлен и личный бизнес. Канадзава - старая жандармская собака - не так легко признает себя побежденным. Наверно, уже полетел сейчас к кому-нибудь из высшего начальства, может быть даже к самому губернатору. Вероятно, сидит уже теперь там и рассказывает всю эту проклятую историю. А завтра посыплются приказы, начнутся телефонные звонки: «Кроссби, что с Фукудой?», «Кроссби, хватай Фукуду!», «Кроссби, давай Фукуду!» А откуда его взять? Как схватить? Об этом никто не подумает. Да, скверная каша заварилась!

Сегодня Кроссби поставил на ноги весь свой аппарат. В течение нескольких часов были просмотрены все картотеки, наведены справки в разных отделах и в других городах. И… ни звука! Нигде не значится такая фамилия. Никто не знает, как выглядит этот Фукуда, никто ничего не слышал о нем. Может быть, до сих пор он выступал под другим именем? Но Канадзаве показали все фотографии, хранящиеся в архивах комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, и все-таки японский генерал упрямо твердил, что ни один из тех людей не похож на Фукуду.

А вдруг он ошибается? С Фукудой Канадзава встречался - как он сам говорит - всего несколько раз, и то очень давно, еще перед войной. Может быть, он не узнал его на фотографии?

Чертовская история! Такого сложного дела еще никогда не было… И самое скверное то, что неизвестно, что этот Фукуда знает и чего не знает. Из донесений агентов японской полиции, которые слышали его речь, получается, что он должен кое-что знать. Ведь он ясно сказал, что в Японии есть люди, которые хотели бы повторить преступные опыты с бактериологической бомбой. Конечно, это могло быть сказано ради красного словца, и тогда Фукуда не так уж опасен. Но коммунисты - Кроссби хорошо знал это по опыту - не любят прибегать к таким демагогическим приемам. О нет! Они слов на ветер не бросают!