Сергей Обуховский - Дневник детдомовца

22.05.2014

Скучаю за Васькой, не могу передать словами. Не хватает его прикольчиков и просто голоса. После обеда, когда шли со столовой, меня подозвала завуч и пригласила к себе в кабинет. Я думал, она опять что-то попросит меня сделать. На почту сбегать или к детям малым зайти и помочь воспитателям. А она, оказывается, просто решила побеседовать со мной. Спросила, почему я уже неделю хожу без настроения. И тут же сама ответила на свой вопрос. Потом вздохнула, открыла шкаф, где у нее лежали рабочие документы, и достала пару фотографий из Васькиного личного дела. С фото смотрел темноволосый мальчишка без двух передних зубов и с вихром на голове. Ему там было 4 года, как раз перед тем, как забрали сюда, в детдом. Завуч долго вздыхала и посоветовала мне радоваться за друга. И решила рассказать о том, как он попал сюда. Говорила долго и с паузами. Оказывается, мамы своей он почти не помнил. Ее убил его же родной отец. Был пьяным и не рассчитал силы. За воспитание взялась бабушка. Старалась изо всех сил. Теперь я понял, почему он решил бежать именно к ней. Помнил ее с детства. Хотя мне он ничего не рассказывал. Все держал в себе. Завуч еще сказала, что бабушка потом заболела и не смогла за ним хорошо смотреть. Отец его постоянно пил, и тогда старая устроила его в детский дом. Некоторое время она навещала его, приносила гостинцы. Эти моменты я тоже помню. Васька, такой шебутной, хулиганистый, вмиг становился тихим и ласковым. Бежал к этой старушке и крепко обнимал ее. Где-то через год, по словам завуча, она заболела и перестала ходить. Отец вскоре умер все от той же пьянки. Васька на смерть отца не сильно бурно отреагировал, но когда узнал, что бабушка к нему не будет ходить, он долго возмущался, и вот именно с того момента, как я понял, к нему закралась мысль убежать к ней. О побеге я уже писал. Васька долго потом ходил как в воду опущенный. Видать, переживал. Завуч сказала, что он очень сильно бабушку любил. Я еще долго слушал завуча. Она говорила и говорила. Я много чего нового узнал и о других детях, которые живут с нами в детдоме. Кого-то чуть не утопила родная мать сразу после родов, но буквально из кулька малыша вытащила бабка, родная мать молодой матери, и забрала к себе. Но через два года умерла, и ребенка привезли к нам. Кого-то просто нашли на железнодорожной станции возле сторожки. А одну девочку, Лену, еле спасли. Мать ушла к любовнику на 9 дней гулять, а своих малышей закрыла дома. Когда «мама» вернулась, Ленин родной годовалый братик уже умер, а она была без сознания. Ее забрали в реанимацию. Мать посадили. А Лена теперь в нашем детдоме. У меня под конец даже уши начали пухнуть от завуча. А она все говорила и говорила, но когда увидела, что я уже смотрю в окно, отпустила меня и посоветовала мне радоваться за друга Ваську, что он нашел себе семью, и сказала, что когда-нибудь и я себе семью найду. Главное, верить и не терять надежды. Ага, конечно, я буду верить. Что еще остается делать? Ждать, верить и слушаться взрослых. Пока только этому нас и научили в этих стенах.

13.07.2014

Валяюсь в больнице. Сходил на рыбалку, и промочил ноги. Заболел бронхитом. Вот теперь принимаю процедуры, уколы и пью всякие таблетки. От скуки хоть на стенку лезь. Книжек нет, телевизора нет. На улицу не выпускают. От нечего делать решил перечитать дневник. Заметил, что пишу его как попало. То каждый день, то раз в месяц. Наверное, из-за того, что не ставлю целью писать все, что происходит со мной. Не хочется писать о темных сторонах моей жизни. В детдоме что ни день — то какие-то драки. Воровство. Что ни месяц — то кого-то забирают в психушку или привозят новеньких ребят. Недавно открыли даже новое отделение — мы его назвали «Ясли». Такой себе детский сад. Там есть малыши, которым вообще только исполнилось по годику. Нас просят помогать с ними. Многие отказываются, я сначала тоже отказывался, чтобы не дразнили. Но когда слышу их оры, сразу сердце болеть начинает, и я украдкой могу зайти к малым и помочь нянечке. Смотришь на этих малых и понимаешь, что и они скучают за родителями, как и я, когда был поменьше. Сегодня вычитал в дневнике, что мы в комнате не плачем. Это я писал, когда мне было вроде 5 или 6 лет. А эти ревут, как слоны. Оно и понятно. Думают, глупышки, что кто-то к ним придет и все сделает. А куда ж разорваться этой няньке на двадцать малышей? А еще заметил, что они угасают. Как-то тихо так. Оры прекращаются. Глаза становятся темными. Я не то чтобы сильно разбираюсь, но люблю наблюдать. И за полгода наблюдений пришел к выводу, что те, кто больше всех орет, — это самые новенькие. И старые уже не обращают на них внимания. Просто сидят и сосут палец. Или раскачивают сами себя. Им даже коляски уже не нужны. И на руки не просятся.

19.07.2014

Хоть я еще и кашляю, а все равно вчера был на рыбалке. Я до сих пор пользуюсь удочкой, которую сделал Васька. Сделал из ничего. Нашел где-то палку, у трудовика нашего взял лески. Вот и удочка готова. Ловили мы с ним рыбу на сухари, точнее, на размягченные сухарики. Брали остатки сухарей, которые не съели, и размачивали их. Затем скатывали в мелкие шарики — и начинка готова. Не могу сказать, что рыбы мы много ловили, но нам нравился сам процесс. Бывало, вечерком мы потом жарили рыбу на костре. Старшаки нас не трогали, но ставили условие: мы им рыбу — они нам покой и защиту от других едоков. Так и договорились. Пять рыбок наловим — три отдаем старшакам. Сначала Васька не хотел делиться, но после двух синяков под глазами и хромания на одну ногу он сдался.

Вчера я ничего не поймал, если не считать одной лягушки. Отпустил ее, пусть прыгает себе дальше. Мороженого сильно хочется. А мне нельзя. Да и негде взять. Гостей нет, они нам часто покупают мороженое. Может, на этих выходных приедут?

24.07.2015

Наконец-то я в детдоме. Удивительно, что так пишу, но другого дома у меня нет. Меня только что выписали из больницы, где я пролежал почти год. Не успел очухаться от бронхита, как снова загремел на койку. Я даже отвык от детдома и привык к медсестрам и палате. А оказался я в больнице из-за того, что не посмотрел на дорогу, когда бежал с почты. Уже и не помню точно, как все произошло. По-моему, я рассматривал какой-то потрепанный конверт, и потом — темнота. Директриса говорит, что собирали меня по частям. Были многочисленные ушибы и переломы. Собирали — как пазл. Директрису из-за этого отстранили от обязанностей, но через полгода вернули. Суда не было. Я сам виноват — переходил дорогу в неположенном месте. В больнице ко мне относились хорошо, только я завидовал сильно. Там ко всем приходили гости, родные, знакомые, а ко мне только медсестра и врачи. У меня даже кличка появилась — Детломовец. От соединения слов «детдом» и «перелом». Книжки читал целыми днями. Кормили меня с ложки. Шею я повернуть не мог, нога висела на растяжке, на руках пальцы не шевелились. Приходил врач из нейрохирургического отделения, все наблюдал за мной. Говорил, что я родился в рубашке, потому что после такого удара голова осталась с полноценными мозгами. Через полгода я уже мог шевелить пальцами рук и пожимал ими руку врача. Ходить начал спустя восемь месяцев, и первые шаги давались с трудом. Ноги совсем забыли, как ходить. Но я старался, и под руководством реабилитолога делал шаг за шагом. Когда меня выписывали, одна медсестричка плакала, говорила, чтобы оставался, потому что в детдоме будет плохо и что мне, еще неокрепшему, нельзя туда возвращаться. Но меня никто не спрашивал, и за мною лично приехала Раиса Петровна. Период уколов и синяков на жопе закончился. Начинался период драк и синяков на других частях тела.