Валентин Постников - Весёлый двоечник

— Это же «Вязание»! — всплеснула руками бабушка. — Мои журналы. В них столько всего нужного! Как же без них обойтись? Нет, ребятки, их отдать не могу.

— Тогда вот эти, — я показал на стопку красивых тонких журналов.

— Ой! — воскликнула мама. — Это же мои кулинарные журналы. Там полно ценных рецептов. Берите что угодно, только не их.

— Ладно, — согласились мы с Петей. — Вот какие-то старые скучные журналы. Они-то уж точно никому не нужны.

— Как это скучные? Как это не нужны?! — рассердился дедушка. — Это же «Рыболовство»! Самый интересный журнал на свете. Ни за что с ними не расстанусь. Я их частенько перечитываю.

— А ты, Семён, свои журналы на макулатуру сдай, — предложила мама. — Вон их сколько скопилось. И «Мурзилка», и «Читайка», и «Ералаш». Ты же их давным-давно все прочитал. Вот собери и отнеси в школу. Как раз килограммов десять будет.

— Нет, что вы! — выкрикнул я с испугом. — С моими старыми журналами ни за что не расстанусь! Тут и стихи, и загадки, и смешные рассказы моих любимых писателей. Делайте со мной что хотите, но их в макулатуру не отдам!

Пришлось нам с Петькой весь день бегать по соседям и выпрашивать у них ненужную бумагу.

Вот, оказывается, какая ценная в хозяйстве вещь — макулатура.

На дворе была весна. Ну скажите мне, можно ли учить уроки, когда за окном стоит такая замечательная погода? Понятно, нельзя. Поэтому только вечером, вдоволь нагулявшись, я вспомнил, что историю не выучил.

А задали нам параграф про Архимеда. Ну, думаю, ерунда. Архимед — это вам не математика какая-нибудь, в два счёта выучу.

— Ну что, Семён, снова уроки не выучил? — подскочила ко мне младшая сестра Наташка, как только я сел за письменный стол. — Вот получишь завтра двойку, влетит тебе от папы.

— Не влетит, — скорчил я гримасу. — Я сейчас живо всё выучу. Раз-два и дело в шляпе.

— Не выучишь! — показала мне язык Наташка.

Я достал учебник по истории и раскрыл его на нужной странице.

— Архимед родился в Сиракузах, — стал я читать вслух. Мне так запоминается лучше.

— Где-где? В карапузах? — тут же переспросила Наташка.

— Не мешай! — сердито крикнул я. — И не путай меня. В Сиракузах.

— В карапузах, в карапузах! — стала нарочно дразнить меня Наташка, прыгая на одной ножке возле стола.

Я отвернулся от неё и снова заглянул в учебник.

— Сиракузы — это город на острове Сицилия.

— На острове Сацивия! — Наташка озорно засмеялась, спрятавшись под столом.

— Ты меня не зли! — сказал я строго. — Сациви — это блюдо такое грузинское. В Древней Греции его не умели готовить.

— Сеня, — спросила Наташка, — а он кто, грек?

— Кто?

— Ну Ахримед твой.

— Не Ахримед, а Архимед, — поправил я сестру. — Да, грек. И перестань меня путать, мне и так непросто все эти древнегреческие имена зубрить.

— Ехал грека через реку, сунул грека руку в реку, рак за руку греку цап! — скороговоркой протрещала Наташка.

Меня так и подмывало дать ей подзатыльник, но я мужественно промолчал. Ну, думаю, ты меня всё равно не собьёшь с толку.

— В Сиракузах в то время правил могущественный царь Гиперон, — продолжал читать я. — Он был родственником Архимеда.

— Царь Гилион! — Наташка завертелась возле стола как юла.

Я отвернулся и вцепился в учебник.

— Царь Макарон, царь Барбарон, царь Граммофон! — не унималась сестрёнка.

— Нет, ну это какое-то мучение! — выкрикнул я, вскакивая из-за стола. — А ну, живо отсюда на кухню!

— Я больше не буду, — испугалась Наташка. — Не гони меня на кухню, там за плитой паук живёт, я его боюсь.

— Ещё слово, и отправишься к пауку, — предупредил я. — Итак, на чём я остановился? Ага, вот. Царь Граммофон… Тьфу ты, запутала меня совсем. Царь Гиперон однажды поручил Архимеду выяснить, из чистого ли золота сделана его царская корона.

— И что Архимед? — спросила Наташка.

— Ага, интересно стало! — обрадовался я. — Ну, слушай. Ахримед, то есть Архимед, надел себе на голову корону и так целый день бродил по…

— По Карапузам? — попыталась подсказать Наташка.

— Не путай меня, по Сиракузам. И вот увидел он баню. Забежал туда, разделся и плюхнулся с разбега в воду. И вдруг…

— Что вдруг?

— На полу оказалась ровно половина воды из ванны, — ответил я сестре.

— Меня бы мама отругала за такое безобразие, — вздохнула Наташка.

— Архимед выскочил из ванны и побежал по улицам города с криками «Эврика! Эврика!»

— Что значит — эврика? — перебила Наташка.

— По-древнегречески это значит — «Нашёл! Нашёл!»

— А что он нашёл? — не поняла Наташка.

— Тут написано, что так он открыл один из законов физики, — прочитал я. — Сколько воды из ванны вылилось, столько, значит, он и весил вместе с короной. Понятно?

— Нет, не понятно, — помотала головой Наташка.

— Что тебе не понятно?

— Он что, весы изобрёл, что ли?

— Сама ты весы, — рассердился я. — Сколько воды из ванны выплеснулось, столько корона и весила.

— Ха-ха! — засмеялась сестра. — Корона тяжёлая, а вода лёгкая.

— Ты меня совсем запутать решила, — рассердился я. — Воды же много из ванны вылилось. Полванны почти.

— Так что же он изобрёл — ванну или корону?

— Архимед изобрёл закон Архимеда, — ответил я, подглядывая в книгу. — Тело, погружённое в воду…

— А я знаю этот закон, — перебила меня Наташка.

— Откуда? — удивился я. — В первом классе такое не проходят.

— Ну и что? А я всё равно знаю, — упрямилась сестра. — Тело, погружённое в воду, мокнет. Правильно?

— Не выдумывай. Нет такого закона!

— А что ещё изобрёл твой Ахримед? — спросила Наташка.

— Ахримед, тьфу ты, Архимед изобрёл «греческий огонь». — Я снова подсмотрел в учебник. — Огонь, который поражал римские корабли на расстоянии.

— Это как? — удивилась сестрёнка.

— А так, — продолжил я. — На берегу ставили много-много зеркал и направляли их на вражеский корабль. Солнечные лучи фокусировались на корабле, он вспыхивал и очень быстро сгорал.

— Как бенгальский огонь? — спросила Наташка.