Владислав Крапивин - Вершинины, старший и младший

Дмитрий посвистел второй раз.

- В долгую же, видимо, командировку подался пан Август. Ну, а почему ты ничего не сказал о бумаге капитану Голубу? Он-то не девица.

- Так он же милиция, а не госбезопасность.

И в третий раз присвистнул старший брат, но уже с иным выражением.

- Демонстрируешь излишнюю образованность. Запомни: все мы здесь пока на одном посту - санитарном. Приходится очищать область от всякой мерзости. И тут уже не всегда есть время разбираться, кто на какой должности. Все мы - люди партийные, и дело у нас общее. И всем нужно помнить… о чем?

- О бдительности, - понятливо сказал Лешка.

- Именно. Умница. Хотя и запоздалая. Ну ладно. Насчет фигуры Шпилевского я сегодня же проинформирую кого надо. А пока у меня к тебе просьба. И основательная.

Дмитрий сообщил, что завтра вечером уезжает в командировку. На неделю. И просит Лешку в эти дни посидеть по возможности дома и, главное, не ввязываться ни в какие истории. А то, кажется, мама была права, когда писала о его таланте на этот счет. Пусть он лучше почаще пишет матери. С месяц, как уехал из дому, а отправил всего два письма.

Авансом за будущее примерное поведение Дмитрий пообещал Лешке дать сегодня почистить пистолет.

Пистолет чистили после ужина. Лешка с почтением принял в свои руки черное матовое тело «вальтера». Дмитрий достал из-под кровати пузырек с машинным маслом и суконку. На ковровой кушетке, принадлежащей Фелиции Францевне, они разостлали две газеты.

- Он у тебя с фронта, да? - уважительно спросил Лешка.

- Нет, фронтовой я сдал, как положено. Эти машинки нам выдают в обкоме, когда едешь в командировку.

- Зачем?

- Ну как зачем? А если соскучишься в деревне? Выйдешь за околицу, в лесок, а там в консервные банки постреляешь. Ладно, смотри лучше, как он разбирается…

Они протерли и смазали каждую деталь, и Дмитрий дал Лешке пощелкать курком-самовзводом пустого пистолета.

- А в какую сторону он гильзы выбрасывает?

Дмитрий вздохнул от настырности братца, загнал в рукоятку обойму и, резко оттягивая каретку назад, показал, как выщелкивает пистолет патроны. Потом он стал собирать их с газеты и загонять обратно в узкую щель магазина. Пистолет лежал рядом, и Лешка взял его в руки.

- Брось! В стволе пат… - крикнул вдруг Митя.

Грохнул выстрел. Кисло запахло сгоревшим порохом…

Вообще-то ничего страшного не произошло, если не считать, что оба брата побледнели: старший от испуга за младшего, а тот от неожиданности. Убедившись, что Лешка невредим, Дмитрий сунул его голову под мышку, но хлопать не стал, а сказал:

- Растяпа!

- Я же нечаянно…

- Не ты, а я растяпа. Не мог патроны сосчитать. Ну ничего, дурачок. Дыши глубже - отойдешь.

В эту минуту дверь их комнаты во всю ширь распахнулась, и на пороге возникла сухопарая фигура квартирной хозяйки.

- Цо пенкнуло? Что разбили?!

Взор хозяйки блуждал по комнате - от трюмо до кушетки и от кушетки до буфета.

- Да вроде бы ничего, пани Фелиция, - галантно улыбнулся Дмитрий. - Просто случайный выстрел. Знаете, это иногда бывает.

- Так. Бывает, говорите. И говорите, ничего…

Фелиция Францевна вошла в комнату, еще раз осмотрелась, заметила на кушетке замасленную порванную газету и брезгливо приподняла ее с ковра.

…Боже, как она закричала!

Она вопила, что этот ковер чисто персидской работы, хотя, конечно, ее квартирант пан Вершинин, пусть он и числится в офицерах, понятия не имеет о Персии, тем более, что та находится в Африке, а туда, слава деве Марии, большевики еще не дошли, а вот менж пан Болеслав, хотя он и всего лишь «сержант героичнэго генерала Андерса», до Персии дошел и сейчас пишет из Лондона, чтобы она пуще всего берегла ковры, потому что это надежное вложение капитала, а она не уберегла, и пан Вершинин ковер погубил, а он стоит большие тысячи, которых, конечно, у него нет, и что она сейчас пойдет подавать в суд.

Лешка стоял за спиной брата и тоскливо ждал, когда кончатся вопли хозяйки. Дмитрий тоже молчал, и только правый глаз его все прищуривался и прищуривался, а левая бровь ползла вверх.

Наконец, Дмитрий выбрал секундную паузу в словоизвержениях Фефе и вежливо произнес:

- Мадам, боюсь, что сегодня в суд идти поздновато- там закрыто. И потом - ради упомянутой вами пречистой девы Марии - поясните, что же трагического произошло с вашим ковром, если вы вдруг призвали в свидетели далекого супруга, а также вспомнили цены ковров по курсу международной валюты?

Фелиция Францевна обомлела от негодования.

- Как что произошло с ковром! Пан издевается? Пан не видит, что на нем дыра?

Дмитрий и Лешка одновременно глянули на то место, где раньше лежала газета.

Дыра - это было сказано хозяйкой слишком мягко. Возможно, от незнания ею тонкостей русского языка. Пуля пропорола в ковре великолепную дорожку длиной сантиметров в сорок и шириной в два. Потом она ушла куда-то в пружинные недра кушетки.

- Нет-нет, пан Вершинин, - продолжала клокотать горлом хозяйка. - Я не могу терпеть у себя квартирантов, которые стреляют в ковры. За этот шедевр вы еще, конечно, уплатите, но жительство ваше у меня, конечно же, в дальнейшем невозможно. Сначала вы мне брата привезли, а потом какая-нибудь комсомолка появится. Нет и нет! Я вас пускала как одинокого мужчину, но вижу, что проку от вас…

- Мадам, закройте плевательницу! - сказал Дмитрий.

Сказал так, что Фелиция Францевна некрасиво икнула и смолкла.

- Цо то есть - плевательница? - изумленно прошептала она.

Дмитрий шагнул к ней и подставил кренделем согнутую руку. Хозяйка машинально оперлась на нее. Дмитрий довел свою даму до выхода из комнаты, рывком высвободил локоть и плотно закрыл за хозяйкой дверь.

- Н-да-с! - сказал он и сконфуженно поглядел на Лешку. - Ругаешь меня, что я поселился у такой крокодилицы? А сатана ее знал… - Он виновато покосился на брата: - С кем теперь я тебя оставлю? Не с этой же ведьмой.

Лешка пожал плечами.

- Ты как насчет Сонюшки? - осторожно спросил Дмитрий. - Может, продержишься у нее неделю? Комната у нее большая и, слава богу, государственная. Ковров там нет.

Лешка в упор глянул на брата. Дмитрий шмыгнул носом, как маленький, и уставил глаза в потолок.

Они пошли к Соне.

Инструктор школьного отдела ужасно обрадовалась приходу нежданных гостей и до того разволновалась, что заговорила без точек и запятых. Братья услышали, что пусть генеральная стирка летит ко всем чертям и что она немедленно начинает жарить оладьи, и это во-первых, а во-вторых, с Лешкой у нее будет разговор насчет его друга Михася, которого она целые сутки разыскивает, но на фабрике его не оказалось, а оказалось, что он находится в милиции, о чем ей сообщил Антон Голуб, который сказал, что будто бы Михась был вчера ночью задержан при попытке проникнуть в квартиру Шпилевских, но лично она подозревает здесь какую-то путаницу, потому что Дубовик как раз и способствовал обнаружению больного мальчика Мигурского, а поэтому она считает задержание Михася очередной ошибкой Антона, который и в партизанах-то, случалось, путал взрыватель с капсюлем, за что был неоднократно бит ею, Соней, по рукам, а сейчас будет бит по другому месту, если вздумает и дальше путать хорошего парня с уголовником, но что пока она никак не может мальчишку из милиции выцарапать.