Владислав Крапивин - Вершинины, старший и младший

Он кричал только одно слово:

- Товарищи!..

Выскочивший им навстречу из цепи капитан прыжками домчался до Лешки и быстро подхватил его на руки.

- Ты Вершинин? Целый?

В пяти шагах от них переминались с ноги на ногу две фигуры. Шпилевский с огромным рюкзаком на спине еще при первых взлаиваниях овчарок бросил на землю автомат и задрал пухлые лапы. Долговязый дезертир не мог поднять раненые и кое-как перевязанные Лешкой ладони. Он просто вытянул их вперед, словно выпрашивал милостыню. Его «шмайссер» давно уже волочил на своей спине Лешка.

- Это я мальчика доставил, пан офицер! - вдруг нахально брякнул пан Август.

- И я… трошки доставил, - нерешительно добавил дезертир.

Капитан посмотрел на бандитов, потом на автомат за Лешкиными плечами, на пистолет за поясом его брюк и зло хмыкнул:

- Вижу я - кто кого доставил. Марш к дороге, вояки…

Еще через пять минут Лешка сидел в коляске мотоцикла и они мчались по пыльной проселочной дороге. Наклоняясь от руля к своему пассажиру, капитан перекрикивал рев двигателя:

- Переполоху ты наделал немалого! Видишь, пограничников вызвали для прочеса пущи. Сейчас найдем твоего братца. Он где-то на левом фланге поиска со своими комсомольцами.

У одного сарая, где стоял автофургон с антенной на крыше, мотоцикл остановился. Из машины выскочил сержант с наушниками на затылке.

- Пока, товарищ капитан, никаких…

И осекся, увидев в коляске Лешку.

- Он, что ли, товарищ капитан?

- Точно. Можешь сматывать рацию. Давай сигнал отбоя и сбора.

Дважды негромко хлопнула ракетница. Под белыми перистыми облаками утреннего неба повисли, а потом стали медленно валиться на землю зеленая и желтая звезды.

Прошло полчаса, и среди людей, выходивших из леса к сараю, Лешка узнал брата.

Они сидели на пыльной бровке придорожной канавы среди репейника и крапивы. Лешка плакал навзрыд и терся замурзанным мокрым лицом о белую рубашку Мити. Впрочем, она давно уже не была белой. Над ними монументально возвышалась Соня Курцевич, но смотрела не на них, а совсем в другую сторону, потому что тихонько смахивала с ресниц крупные слезы. У нее всё было крупное.

Потом ровно сутки проспал Лешка на широкой деревянной кровати Ивана Мойсеновича. Три раза приходила строгая молоденькая врачиха из районной больницы. Щупала Лешкин лоб и пульс, разводила в баночках микстуры и подробно наставляла Пашу, в каком порядке полагается давать лекарства, если больной проснется. И хотя у кровати целый день сидел Дмитрий, врачиха разговаривала почему-то лишь с девочкой. Старший Вершинин попытался объяснить ей, что он брат мальчика и адресоваться следует в первую очередь к нему. Врачиха уколола его откровенно недружелюбным взглядом и повела Пашу за дверь.

- Больной много пьет. Это закономерно. На почве общего истощения и нервного потрясения у него обезвожен организм. Пусть пьет. Но ему нельзя вставать. Ночная ваза у тебя найдется?

- Чего, тетенька доктор?

Врачиха объяснила. Паша слегка покраснела и сказала, что найдется.

- Но, тетя, этот дядя на самом деле его родной брат, - добавила Паша. - Леша к нему в гости приехал.

- Невозможно поверить, - отрезала врачиха. - Старшие братья не позволяют, чтобы младшие попадали в бандитские лапы. Весь райцентр возмущен. Вазу поставишь мальчику под кровать.

Окна были открыты, и Дмитрий слышал разговор.

Он легонько вздохнул, поглядев вслед удаляющейся белохалатной фигурке. Без нее тошно. Интересно, что бы она запела, если узнала бы, что через час он снова уедет в Красовщину. Потому что не поехать он не может. Потому что колхоз все-таки там создали, и надо ехать выбирать правление. Лешка проснется и поймет его. Не может не понять, потому что при всех своих прочих качествах он еще и пионер. Он знает, что любое дело надо доводить до конца.

Дмитрий оглянулся на дверь и тихонько поцеловал Лешку в щеку около уха, где курчавились светлые завитки волос.

Лешка слегка всхлипнул.

«И в кого ты, милый мой братец, уродился со своей уникальной способностью застревать в каждой узкой щели? Пошел, видите ли, искать своего ненаглядного Митю… Взял и пошел - как прогуляться по городскому бульвару!»

Счастье, что дядька с возом попался не из совсем трусливых и все-таки заскочил в сельсовет сообщить, что его ограбили, а мальчонку увели. Все механизмы заработали на полные обороты. Через час к райцентру мчались на машинах пограничники. К рассвету они были на месте. Шутка ли: бандиты захватили пионера…

Лешка перевернулся во сне на другой бок и сбросил на пол узорчатое домотканое покрывало.

Дмитрий поднял его и укрыл исцарапанные в кровь ноги брата.

«Ладно, братик, за каждую минуту твоего страха они заплатили сполна. И за все прежние свои темные дела - тоже. Жутко, конечно, малыш, что пришлось тебе самому стрелять в человека, но… это лучше, чем трусливо сдаться. А интересно, понимаешь ли ты, какую вообще сыграл роль в окончании страшной летописи банды? Нет, наверное, не догадываешься… Ты же разложил ее самим своим появлением в бункере. У предателей одна лишь тактика - предавать. Кого угодно, было бы за что. Вот они и перегрызлись из-за тебя. Ты ведь для них ценный залог. Омерзительно было слушать Дьякона, как он выторговывал себе жизнь, давая в сельсовете показания. Ни в какой райцентр он не пошел, а явился к участковому милиционеру и все выложил до ниточки. Он, видите ли, страшно беспокоится за жизнь мальчика. Он не только начертил дорогу к бункеру, а подробно описал, сколько в нем людей, оружия, патронов, назвал все пароли на неделю вперед, рассказал о характере каждого из бандитов. Он даже вызвался первым проникнуть в землянку и под каким-нибудь предлогом вывести пленника в лес, чтобы тот случайно не пострадал в перестрелке, когда будут брать бункер. Любой ценой хотелось ему выпятить свою роль в спасении мальчонки, чтобы зачлось ему это на суде! Вот мразь!..»

Внезапно Лешка, не открывая глаз, попросил пить, Дмитрий привстал, но из-за перегородки моментально появилась Паша с кружкой молока. Похоже, что она так и держала ее в руках все время. Лешка глотнул несколько раз и разлепил веки. Он оглядел Пашу, Митю, потом всю комнату, улыбнулся - и снова уснул.

Дмитрий потрогал его лоб. Ничего, обойдется… Крепкий у него братик. А ехать в деревню пора… Интересное дело получилось с этим колхозом. Когда бандиты напали на женское собрание, расчет у них был простой: запугать народ, чтобы не подавали заявления в колхоз. Вышло все наоборот. После того, как Дмитрий уложил из карабина троих, а Иван скрутил Фельдфебеля, бабы их быстренько опознали и поднялся несусветный крик: «Так это же тот самый, что мою дочку вешал! А этот соседского сына арестовывал! Бабы, гляньте на рыжего, - это он наших коров угонял к коменданту!» И в этот разноголосый вой легко и очень вовремя ворвался звучный и насмешливый голос Сони Курцевич: «Ну, увидели, кто взялся вас от колхоза защищать? Может, и дальше их будете слушать и от артели шарахаться? Валяйте-валяйте, верьте им, они для вас люди надежные, ласковые, добрые! А я, выходит, плохая, и мне доверять нельзя…»