Юрий Коротков - Мадемуазель Виктория. Повесть

Нил под мостом грязный, песочного цвета. Купаться в нем нельзя.

Раньше Вика высматривала под мостом крокодилов: где же еще жить нильским крокодилам, если не в Ниле? Но в такой воде ни один крокодил не выдержит. Нет в Ниле крокодилов, есть ржавые баржи, доверху груженные тюками хлопка. Между баржами плавают белокрылые яхты и лодки торговцев рыбой.

- Ребя!! Торгпредские! - в восторге орет Витька.

По улице фараона Рамзеса мчится второй школьный автобус. Едут торгпредские - дети работников торгового представительства. У них колония в Докки, недалеко от нового советского посольства. Тоже задержались, наверное, в уличную пробку попали.

В школе торгпредские и инженерские - друзья. А по пути в школу - соперники.

- Ахмед, жми! Быстрее, Ахмед! Обгоняй!

Шофер Ахмед смеется, сверкает белыми зубами, кивает. В торгпредском автобусе прыгают, машут руками. Они впереди.

- Ахмедик, миленький, еще чуть-чуть!

Ахмед газует, обгоняет легковушки, равняется с торгпредским автобусом. Автобусы мчатся рядом, окно в окно. Торгпредский чуть выходит вперед. Но тут перед ним с перекрестка выворачивает тяжелая повозка, груженная мандаринами. Торгпредские притормаживают, и Ахмед вырывается вперед.

- Ура!!! - вопят инженерские.

Хулиган Сукачев высовывается из окна по пояс и показывает отставшим длинный нос.

Автобус медленно ползет дальше по узким каменным улочкам. Это район Баб-Эль-Бахр. Отсюда начинается Старый город. Зелени почти нет. Дома слепые, окна выходят во двор, а по улице - голые стены. Будто каменный лабиринт. Попадешь сюда ночью - и не выйдешь никуда.

Автобусы тормозят у русской школы. Ребята вываливаются из машин.

- Обошли, как стоячих!

- Нечестно! Не по правилам! - возмущаются торгпредские. - Если бы не мандаринщик…

- Если бы да кабы, да во рту росли грибы!

Грибы! А Вику дома ждет обед с грибами. Она было открывает рот, чтобы похвастаться, но вовремя спохватывается. Хорошо бы всех угостить, но на всех не хватит. Нечего тогда и хвастаться, и так все по дому соскучились.

Школа на школу непохожа: белый особнячок с колоннами. За решеткой - пальмы. Внутри - круглый холл и четыре двери по кругу, четыре класса. Викин, третий, самый большой. А первачков только шестеро.

В классе настоящие парты в два ряда и доска - все, как полагается. И дневники обычные, только дни недели исправлены от руки: в Египте выходной - пятница, а неделя начинается с субботы. А вот тетрадки у всех арабские, их надо переворачивать вверх ногами - арабы пишут справа налево, и корешок тетради у них справа.

Анджей и Казимир Геленжевские, близняшки-поляки, уже здесь. Польской школы в Каире нет, Анджей и Казимир учатся в русской.

Валентина Васильевна стучит указкой по столу:

- Тише, тише!

- Последний день, учиться лень, сижу за партой, как тюлень, - тараторит Витька.

На тюленя он не похож. Скорее, на чертика: ни минуты не может усидеть спокойно. «Дыру в боку крутит», - говорит о нем Викина мама. Витька - египетский старожил. Он и родился в Каире. Так в метрике и записано: «Место рождения - г. Каир, Объединенная Арабская Республика».

- Вот именно - последний день. Кое для кого - последняя возможность исправить годовые оценки. Например, для тебя, Сукачев.

Витька выскакивает к доске и рассказывает про твердый знак. Витька все знает, еще не было случая, чтобы он чего-то недоучил. Он и слугу русскому языку выучил. Хусейн рекламу над магазином по-арабски прочитать не может, а русские сказки разбирает по складам. И все удивляется, что у нас книжки на том же языке, на котором русские люди разговаривают. У арабов литературный язык один для всех - и в Египте, и в Сирии, и в Алжире, и в Йемене, а говорят в каждой стране по-своему. Есть даже переводчики с литературного языка на разговорный…

Но Витькины оценки скачут вверх и вниз, потому что не может он отвечать спокойно. То подмигнет, то рожу скорчит, а теперь стал изображать твердый знак: стриженую голову вперед склонил, а руки сложил сзади кренделем. Ужасно похоже!

- Ладно, Сукачев, пять за твою пантомиму.

Витька доволен.

- Валентина Васильевна, а можно Хусейна в первый класс принять? Он «Колобок» наизусть знает!

Все представляют Хусейна в галабии и чалме, читающего букварь среди первачков.

- Ничего смешного, - строго говорит Валентина Васильевна. - Сейчас даже старики феллахи за парту садятся. Но Хусейну надо сначала родной язык выучить.

Она смотрит в классный журнал.

Светка раскрыла под партой учебник и торопливо читает, скосив глаза. А Вика вчера русский повторяла: и мягкий знак, и твердый, и «ЖИ-ШИ пиши с буквой «И»». Но ее не спросят, у нее твердая пятерка.

- Геленжевский, - говорит, наконец, Валентина Васильевна.

Близнецы Геленжевские вздрагивают, громко роняют что-то на пол и вскакивают, оглядываясь ошалелыми глазами.

- Сначала Анджей… Расскажи-ка нам о приставках в русском языке.

Анджей выходит к доске, хлопает белыми выгоревшими ресницами и внимательно смотрит в лепной потолок.

- Э-э, - говорит он. - Приставки… Приставки, э-э, следует отличать от предлогов.

- Правильно, Анджей. И как же ты отличишь приставку от предлога?

Анджей теребит белый чуб и еще внимательнее разглядывает потолок. Казимир листает учебник, но не успевает.

- Казимир, помоги брату.

Казик обреченно становится рядом с Анджеем. Когда близнецы стоят рядом, их не отличишь друг от друга. Казимир трет веснушчатый нос… теребит чуб… и тоже принимается изучать потолок.

- Э-э, - говорит он. - Приставка, э-э, это не предлог.

- Это нам уже Анджей сообщил.

Со всех сторон подсказывают, все сразу, поэтому у доски ничего не понять.

- Приставка - это приставка, а предлог - это предлог, - догадывается вдруг Анджей.

- Совершенно верно, - терпеливо говорит Валентина Васильевна. - И что же вы нам хотите еще сказать?

- Русский язык - отшен трудна, - у Анджея неожиданно появляется невероятный акцент.

- О да, да! - немедленно соглашается Казик. - Ми плохо понимать русска мова.

И оба таращат на учительницу бесхитростные глаза.

- Да, русский язык - очень трудный, - соглашается Ва- лентина Васильевна. - Особенно если читать на уроке посторонние книги.

Она поднимает из-под парты Геленжевских цветастый американский детектив с симпатичным черепом на обложке.

- «Смерть с накрашенными ресницами», - читает она название. - М-да… Ну, как?

- Законно! Уже троих укокошила! - говорит Анджей на чистом русском языке.

Третий класс падает на парты от смеха.

- А что у вас по английскому?

- Пять, - скромно признаются близнецы.

- Не мудрено. Лучше бы уж Марка Твена читали, - вздыхает Валентина Васильевна. - Садитесь, артисты. Не класс, а драматическая студия.

Школьный сторож Мустафа звонит в холле в колокольчик. Перемена! Все четыре класса вылетают в холл. В дверях - пробка.