Владимир Турунтаев - Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах

Андрей Константинович поднял на главного агронома тяжелый взгляд и спросил:

— А если бы Прометеева не было? Предположим, весной я не принял бы его на работу в совхоз? Сколько бы зерна собрали нынче клюквинцы?

Как и следовало ожидать, Евгений Николаевич ничего на это не смог ответить. Только покраснел и обиженно поджал губы.

Теперь клюквинцы вволю давали совхозным коровам сена. И коровы не оставались в долгу. Надои молока все росли и росли.

Казалось бы, это должно было только радовать директора и главного зоотехника. Ан нет, не радовало. И на то были причины.

Слава — он к этому времени уже вернулся с Озера — нередко по вечерам слышал, как отец с матерью, обсуждая между собой совхозные дела, всякий раз с непонятным беспокойством говорили о добрых переменах в жизни клюквинцев.

— Всю пятилетку ждали, когда совхоз отремонтирует им ясли и клуб. А тут взяли и сами отремонтировали, — удивлялся отец. — Всей деревней две недели поработали — и готово! Теперь на спевки ходят, пьесу какую-то ставить хотят. Ну, это ладно, пусть их поют, лишь бы не пили. Так ведь они других смущают. Вчера Василий Семеныч Белов пришел с заявлением. Хочет в Клюквину вернуться. Рыба ищет где глубже, а человек — где лучше. Лучших Прометеев переманит к себе, а кто в других отделениях останется? Разгильдяи да пьяницы?

Мать согласно кивала:

— Как ясли-то клюквинцы отремонтировали, сразу восемь женщин пошли на ферму работать. То у них не хватало доярок, а теперь вроде бы лишку стало. Я уж думала, кто-нибудь на центральную ферму попросится, там совсем некому работать. Сейчас из Клюквиной никого не выманишь. В две смены, говорят, будем на ферме работать. По восемь часов, как в городе!

— Глядишь, и финскую баню захотят построить, — невесело пошутил отец.

— А возьмут и построят! — сказала мать. — Года не прошло, а как зажили. Прямо другое государство.

— Вот именно, — вздохнул отец. — Не знаю, как дальше работать…

Слушая такие разговоры родителей, Слава однажды спросил:

— Разве это плохо, что в Клюквиной стало хорошо?

Отец, как мог, растолковал, в чем тут дело:

— Понимаешь, надо, чтобы везде было хорошо. А когда хорошо только в одной Клюквиной, то получается, что клюквинцы на каком-то особом, привилегированном положении. Другим-то обидно…

— А ты сделай так, чтобы везде было хорошо, — сказал Слава. И не подумав, брякнул: — Ромкин отец говорит: если бы Прометеев был директором, у него все работали бы, как в Клюквиной.

Отец побагровел, глаза его гневно засверкали. Опрокинув стул, он выскочил из-за стола и, бросив на ходу: «Я им покажу, какой я директор!..», побежал в гараж.

Через несколько минут он уже мчался на «уазике» в сторону Клюквиной. Пока ехал, поостыл. А когда встретился с Прометеевым, то уже и не вспомнил, что хотел показать ему и Ивану Алексеевичу. Вместо этого он попросил Прометеева научить полеводов и животноводов всех других отделений работать так же хорошо, как работают клюквинцы.

Прометеев подумал и сказал:

— Их этому не надо учить. Они сами знают, как надо хорошо работать. А вы создайте им для этого все условия.

— И это все, что требуется? — удивился Андрей Константинович.

— Не так уж и мало, — горячо возразил Прометеев. — Тут, знаете, потребуются весь ваш опыт, все знания, умение мыслить широко, в государственных масштабах, и еще — смелость, решительность, стойкость, самоотверженность… Да вы только начните — сами убедитесь…

Еще задолго до того, как на огороде у Ромки поспели арбузы и дыни, Иван Алексеич скосил на опытном поле ячмень. Косил он его конной косилкой, потому что комбайну через речку было не переехать. Потом этот ячмень сгребли конными же граблями, свезли на зерноток и там обмолотили.

Ячмень обмолотили, а рожь продолжала расти и набираться сил. Потом выпал снег и укрыл ее до весны.

На школьных делянках ячмень тоже нормально выколосился и созрел. Каждый сорт — в свой срок. И когда приходило время, ребята срезали колосья, увязывали их в снопы и относили в кабинет ботаники. Для школьной выставки.

Все-таки Ромка получил за практику «тройку». Потому что самовольно отступил от программы опытов Зато Славе поставили «четверку», а Мишке Белову — даже «пятерку». Мишка еще и на областную выставку свою работу представил.

А рожь на Ромкиных делянках так и осталась. И та, что была посеяна семенами из правого кармана, и та, что из левого, и та, за семенами которой Ромка бегал на поле соседнего совхоза «Пламя». До наступления холодов она успела хорошо раскуститься. Особенно на одной делянке бросалось в глаза неукротимое буйство ее всходов: каждый день появлялись все новые и новые побеги.

Вот только не мог Ромка сказать, какие семена он посеял на этой делянке: то ли из правого кармана, то ли из левого, то ли с поля соседнего совхоза. Из-за этого опыт терял научную ценность.

А с арбузами и дынями просто смех получился. Вырасти они все-таки выросли. Правда, самые спелые арбузы были размером с крупный апельсин, а дыни походили на большие огурцы-семенники. Но это бы еще полбеды.

Случалось так, что в тот самый день, когда Ромка снял урожай арбузов и дынь и позвал на угощенье весь класс, в совхозный магазин тоже привезли арбузы. Спелые, сахарные, каких никогда раньше здешние ребятишки не видывали.

Поэтому гости заявились к Ромке с раздутыми животами. На его арбузики и дыньки только поглядели поудивлялись, но попробовать никто не захотел. Поэтому Ромка здорово расстроился: никакого триумфа не вышло. Но кто ж виноват!

На другой день он решительно объявил Славе:

— А ну их, эти арбузы и дыни! Пускай растут там где тепла больше, а в наших местах с ними не стоит возиться. Одно баловство. Надо серьезными вещами заниматься. Чтоб польза была.

— Ну и чем же ты хочешь заняться? — насмешливо спросил Слава.

— А чем я уже занимаюсь, — ответил Ромка и тут же поправился: — Чем мы с Борисом Васильичем занимаемся: богатырской рожью! Для нее тут климат самый подходящий. Если, конечно, по-настоящему взяться за дело…

— Пустой номер! — оборвал его Слава.

— Что? — не понял Ромка.

— Твоя богатырская рожь — пустой номер! — повторил Слава слова отца. — Ничего у вас с Прометеевым не получится.

— Сказану-ул! — обиделся Ромка. — Пустой номер! Да откуда тебе знать, получится или нет?

— А вот знаю!

— Борис Васильич и то пока что наперед ничего не знает!

— Потому и не знает!

— Почему — потому?

— А потому, что все это одни выдумки!

— Нечего сказать — вот и мелешь языком! — презрительно поглядел на него Ромка. — Выдумки!.. Ячмень на опытном поле, под которым рожь кустилась, уродился не хуже, чем на других полях. Вот тебе и выдумки! И на моей делянке — тоже. Не беспокойся, пока все идет как надо!