Евгений Мар - Важный груз

А на другой день проверил, отправлены ли из Кремля мешки с ненужной бумагой на фабричный склад.

Бонч-Бруевич позднее записал эту необыкновенную историю.

Её полезно будет узнать ребятам, которые и теперь собирают по всей стране старую, негодную бумагу для фабричных котлов.

Пусть запомнят, кто положил этому начало.

Трое крестьян засиделись в приёмной Владимира Ильича дольше всех.

Как только подходила их очередь, старший - гвардейского роста, плечистый, с рыжей окладистой бородой-всё уговаривал секретаря:

- Мы не торопимся, гражданочка-барышня. Дело у нас особое.

Крестьянину казалось, что к концу приёма у Ленина останется больше времени,

чтобы подробнее, не торопясь, разобрать это, как он выражался, «особое дело».

И вот все трое входят в кабинет. Владимир Ильич усаживает крестьян в кресла.

- Рассказывайте, пожалуйста, с чем пришли, не торопитесь, - обращается он к крестьянину с окладистой бородой, сразу угадав в нём вожака.

- Мир нас прислал к вам,- начал бородач.-На вас, Владимир Ильич, одна надежда. Вот Дмитрич, - он показал на человека в солдатской шинели и с костылём в руке,- хоть и безногий, а по кирпичному делу мастер отменный. Он этот кирпич и изготовил для общества. Тот самый, о котором спор идёт.

Дмитрич - бритоголовый, маленького роста мужичок - согласно кивнул головой.

- Действительно, кирпич мы делали, - сказал он веско.- А смастерить хороший кирпич - дело, между прочим, хитрое. Дом из кирпича может простоять долго. И огонь и время ему, между прочим, не страшны.

- Ну, а какой всё-таки спор у вас возник из-за этого кирпича? - заинтересовался Владимир Ильич и плотнее уселся в кресло, готовясь внимательно и с интересом слушать.

- Да собрали мы деньги всем обществом. Вот он собирал, - указал бородач на третьего крестьянина, как бы представляя его Ленину. - Единственный грамотный из троих. В лакеях у барина служил, вот и выучился.

И на этот раз тот, третий, молча кивнул в подтверждение этих слов.

- Ну, порешили мы новую церковь по-ставить, старая у нас ветхая, деревянная, вот-вот набок сядет. А сельсовет взял и отнял у нас кирпич без всякого на то права. А мы его всем обществом делали, Владимир Ильич.

- Да, кирпич надо отдать тем, кому он принадлежит, - вашим крестьянам, - согласился Ленин. -Пусть строят, что хотят. Но только вот вопрос: что лучше сложить из этого кирпича? Давайте посоветуемся. Вот вы говорите, из вас троих один только грамотный. А в деревне вашей многие грамоту знают?

- Ещё писарь, да тот сбежал, как несогласный с Советской властью, - ответил мастер, которого называли Дмитричем.

- Ну вот видите, к врагам подался ваш грамотей. А далеко ли от села школа? - осведомился Ленин.

- Три версты, а то и с гаком. Ребят малых матери не пускают. Вокруг волков страсть много.

- Вот видите, и волков много. А не

лучше ли, когда вернут вам кирпич, построить из него не церковь, а школу. Вам нужны грамотные люди! Да не такие, чтобы к белякам бегали, а свои. Сложить школу, во всяком случае, легче, чем церковь, и, уверяю вас, полезнее. Но,- снова сказал Владимир Ильич, - как общество решит, так и делайте. А мой совет крестьянам обязательно передайте.

Каменная школа, сложенная из кирпичей, предназначенных для церкви, стоит в селе Зелёном до сих пор. Это отличная школа. Там обучились грамоте сотни людей, да и не только грамоте.

А церкви вовсе нет в селе. Чем больше стало грамотных в Зелёном, тем меньше верующих. Церковь давно закрылась. А на её месте выстроили Дом культуры.

Это большой красивый дом. И построен он из знаменитого в этих местах кирпича. Его так и называют дмитровским в память того старого мастера, что побывал с крестьянами у Ленина.

В самые трудные, голодные и холодные годы наше правительство делало всё, чтобы дети были сыты.

- Лучше сами поголодаем, а детей накормим, - сказал однажды Владимир Ильич.

И скоро слова эти стали известны всей стране.

Красноармейцы, которые сами часто недоедали, отдавали долю своего пайка детям. А курсанты Кремлёвских пулемётных курсов стали шефами большого детского дома.

Многие знакомые и незнакомые люди, зная, что Владимир Ильич и его семья питаются неважно, посылали Ленину посылки с едой. То пришлют сало в холщовом мешочке с вышитой на нём красивой надписью: «Владимиру Ильичу. Ешьте на здоровье», то целую голову сахара, завёрнутую в полотенце из белого холста, украшенное петушками, то ещё какой-нибудь редкий тогда продукт, аккуратно и любовно упакованный.

Жёны рабочих Главных железнодорожных мастерских Москвы прислали как-то Владимиру Ильичу домашней лапши и антоновских яблок из своих садов.

Но и сахар, и сало, и домашняя лапша, и антоновские яблоки тут же по указанию Владимира Ильича отсылались в детский дом или в детскую больницу.

Когда об этом узнали, в Москву стали приходить уже не мешочки и свёртки, а вагоны и даже целые составы с сахаром, маслом и другим продовольствием для всех ребят.

По указанию Владимира Ильича Ленина все эти продукты распределялись затем по детским учреждениям и больницам.

Чтобы грузы для голодающих детей не задерживались в пути, Совет Народных Комиссаров по предложению Владимира Ильина приравнял их к военным грузам. Обычно на борту вагона писали: «Особо важный груз, - детям».

И железнодорожники, читая эту надпись, прицепляли такой вагон к первому же эшелону.

Рыбаки одной артели, что промышляли рыбу где-то на Дальнем Севере, приготовили несколько бочек рыбьего жира и решили прислать его московским ребятам. Рыбаки направили с этим грузом Артёма Артёмова - солдата, потерявшего ногу на войне. Он теперь работал сторожем в рыбацкой артели. И это был отличный сторож. Такой не проспит и доставит ценный груз в сохранности.

Артёмов взял с собой на всякий случай в дорогу охотничье ружьё - берданку: может, пригодится припугнуть кого из саботажников, недругов Советской власти. Но воевать ему с саботажниками не пришлось.