Пенелопа Лайвли - Призрак Томаса Кемпе. Чтоб не распалось время

— Где будем ладить полки?

— А другое дело? — с тревогой спросил Джеймс.

— Слушай, — сказал Берт, — должны же мы чем-то заняться. На случай, если твоя мама надумает сюда войти. Мы тут не бездельничаем, не призраков ищем. Полки надо сделать? Надо. И надо, чтоб слышно было, как я их делаю.

Джеймс понял.

— Вот здесь, — сказал он. — Под окном.

Берт принялся отмерять и отпиливать доски.

— Он, значит, при викарии особенно разгулялся?

— Еще как! — сказал Джеймс. — Раньше такого не бывало. Все опрокидывал и грохотал.

— Ну тогда с колокольчиком, свечкой и Библией нечего и пробовать. Раз он не уважает церковь. Зря только время потрачу. И созывать двенадцать тоже ни к чему.

— Двенадцать кого?

— Викариев, — коротко ответил Берт.

Джеймс на мгновение с восторгом вообразил, как двенадцать огромных и тучных викариев вереницей взбираются по лестнице, стукаясь головами о балки и хором извиняясь. Но Берт не фантазировал. Он вообще не был склонен к фантазиям. В прежнее время призраков действительно изгоняли с помощью двенадцати священников. Иногда семи. А то и одного, если он был в этом искусен.

— С вашим типом такое не пройдет, — сказал Берт. Он закурил папиросу, которую обычно носил за ухом, нарочно погремел молотком и гвоздями и задумчиво оглядел комнату. Джеймс ждал его решения с тревогой, но благодарный хотя бы за то, что было с кем делить ответственность за Томаса Кемпе. С него свалилась часть тяжелого бремени.

— Нет, — сказал Берт. — Это мы пробовать не будем. И заговаривать с ним не стоит. Ты ведь, говоришь, уже однажды попытался. Знаешь что? Мы попробуем загнать его в бутылку. — Он положил поперек стула доску, прижал ее коленом и стал распиливать пополам, насвистывая сквозь зубы.

— В бутылку? — переспросил Джеймс, думая, что ослышался.

— Вот-вот! Мне понадобится бутылка и плотная затычка. Лучше всего пробка. И семь свечей.

— Прямо сейчас?

— А почему бы сейчас же и не начать?

Джеймс кинулся вниз. На лестничной площадке он замедлил бег, вспомнив о необходимой осторожности. Дальше он спускался на цыпочках и на цыпочках вошел в кладовую. Из кухни слышался голос матери, говорившей с Эллен, а сверху — успокаивающие, будничные звуки, которые Берт производил молотком и пилой. Джеймс волновался. И потому, что могут спросить, зачем он в кладовой. И потому, что ждал какой-нибудь выходки колдуна. Что он сейчас делает? Может, испугался Берта Эллисона? Или выжидает перед тем, как яростно броситься в контратаку? Судя по тому, как он уже проявил себя, Томас Кемпе был не из тех, кто легко сдастся даже такому невозмутимому противнику, как Берт Эллисон.

На полке в кладовой было несколько пустых бутылочек из-под лекарств. Джеймс выбрал бутылку с самой плотной пробкой и стал искать свечи. Нашлась коробка ярко раскрашенных свечек для именинного пирога с подсвечниками в виде розочек, но они, пожалуй, не подходили. Он поискал еще и нашел пачку простых белых свечей — аварийный запас на случай, если отключат свет. Вот это было как раз то что надо: нечто практичное и серьезное. Он уже взял их, когда дверь вдруг открылась.

— Мама говорит, если ты здесь выковыриваешь изюм из пудинга, чтоб не смел, — сказала Эллен. — А зачем ты берешь свечи?

— Свечи нужны мастеру, — сказал Джеймс. — Надо же ему чем-то спаять полки. Не может он без свечки спаять заклепки. Или цепные колесики. — Он смерил Эллен ледяным взглядом. Невежество Эллен в столярном деле было полным. Это он знал.

Однако на свечи она все-таки смотрела подозрительно.

— Не понимаю… — начала она.

— Где тебе понять! — сказал Джеймс, стараясь прошмыгнуть мимо нее. — Попроси маму объяснить. Очень медленно и старательно, чтобы до тебя дошло. Могу и я объяснить, только позже. — Он стрелой помчался вверх по лестнице, не дожидаясь ответа.

Берт тем временем все убрал со стола и выставил его на середину комнаты.

— Годится! — сказал он. — Бутылку мы поставим посередине, а свечи вокруг. Твой парень что-то притих. Он бы уж должен был себя показать.

— Я тоже так думаю, — сказал Джеймс.

— Может, затаился и хочет посмотреть, что мы затеваем? Это его трубка на полке?

— Да.

Берт подошел и взял ее в руки. В тот же миг окно с треском захлопнулось.

— Ого! Не любит, чтобы трогали его вещи. Вот он какой!

— Может, начнем? — сказал с беспокойством Джеймс. — Что нам надо делать?

— В таком деле торопиться не следует, — сказал Берт. — Потихоньку надо, полегоньку.

Он повозился с бутылкой и свечами, расположил их по своему вкусу, затем чиркнул спичкой и зажег свечи. Их пламя сперва заколебалось, потом загорелось ровными овальными язычками.

— Занавески лучше задернуть, — сказал Берт. — Чтобы к нам не заглядывали. А ты придвинь себе стул и садись.

Когда занавески задернули, в комнате воцарилась полутьма, углы утонули во мраке, и все сосредоточилось на круге желтого света, лежавшего на столе. Берт и Джеймс сидели друг против друга. Свечи бросали на лицо Берта резкие тени; оно изменилось, казалось старше и уже не таким обыкновенным. Где-то очень далеко внизу звучало радио и лилась из крана вода.

Берт достал носовой платок и вытер лоб.

— Ну что ж! — Он прочистил горло и торжественно произнес: — О неспокойный дух, найди покой!

Тишина стояла мертвая. Встретив взгляд Джеймса, Берт смущенно отвел глаза и сказал:

— Вообще-то я так не говорю, но с этим типом вроде положено.

Джеймс кивнул. Они сидели не двигаясь. И ничего вокруг не происходило.

— Ступай туда, откуда явился! — сказал Берт. — Изыди!

Две свечи, стоявшие ближе к Джеймсу, вдруг оплыли, затрещали и погасли.

— Ага! — сказал Берт. — Вот он уже обратил на нас внимание.

Они снова стали ждать. Джеймс слышал издалека голос матери, что-то говорившей о мешке картофеля, который в сарае. Он наклонился к Берту и беспокойно шепнул:

— Долго нам еще?

— По-разному бывает, — сказал Берт. — Таких, как он, подгонять бесполезно. Надо дать ему время.

Вокруг стола пахнуло ветром. Погасли еще три свечи.

— Нахальный нам попался тип, верно? — сказал Берт.

— А он знает, чего мы от него хотим? — спросил шепотом Джеймс.

— Отлично знает.

Но как узнать нам, подумал Джеймс, когда Томас Кемпе влезет в бутылку, да и захочет ли туда лезть? Он хотел спросить об этом, но решил, что слишком много разговаривать, наверное, не следует. Надо полагать, что Берту, как опытному экзорцисту, это каким-то образом станет известно.

— Ну давай, — сказал Берт. — Полезай-ка сюда.

Пламя двух оставшихся свечей взвилось длинными тонкими языками, превратилось в две ярко-синие точки и погасло.

— Все! — сказал Берт. Он встал и отдернул занавеску.

— Не получилось? — спросил тревожно Джеймс.