Сергей Голицын - Страшный Крокозавр и его дети (Повесть)

— Петр Владимирович, помните, как мы с вами в Третьяковку ходили?

Тут, наверное, ему меня жалко стало, потому что он тоже вздохнул и сказал:

— Да, да. Но сегодня идти тебе, Галочка, с нами нельзя! На последнем диктанте сколько посадила ошибок?

— Пятнадцать, — тихонечко шепнула я.

— Ну чего же ты хочешь? И не совестно тебе?

А я его спросила:

— Петр Владимирович, раз вы меня Галочкой называете, значит, вы на меня совсем не сердитесь?

А он ответил:

— Нисколько не сержусь, но меня очень огорчает твое легкомысленное отношение к урокам.

Я, конечно, пообещала, что никогда больше не буду легкомысленной, а потом сказала:

— Я летом в поход хочу пойти, а сейчас мне надо тренироваться.

— Знаю, — ответил он. — Отметки сперва исправь, а потом будешь тренироваться.

Тогда я решилась:

— Раз Валерии Михайловны нет, вам ничего не стоит взять сейчас меня с собой.

Тут Крокозавр по-настоящему рассердился и ответил:

— Крышечкина, это обман! Ни пионеры, ни изыскатели так не поступают. — Он хотел еще что-то добавить, да подошла моя мама и перебила его:

— Ах, я просто вами восхищена! Сколько времени вы уделяете детям! Галя потащила меня с собой в надежде, что и мне достанется пара лыж.

— С удовольствием приглашаю вас в поход, — ответил Крокозавр и поклонился, — но учтите, ваша Галя с нами не пойдет.

Мама страшно удивилась:

— Как не пойдет? Почему?

И Крокозавр… Ненавижу его! Он ей все рассказал. Мама даже за грудь схватилась.

— Ах, Галя, какой ужас! Я ничего этого не знала!

Она меня, наверное, хотела при всех засрамить, да я убежала в коридор и за дверью спряталась. Оттуда мне было все слышно: очень хотелось узнать, что дальше будет.

И вдруг громкий голос Миши Ключика:

— Я тоже не поеду! — Он нарочно с треском бросил палки и лыжи. — Айда, Васька, в кино! — И заорал: — Шестой класс «Б»! Айда все вместе в кино!

Я выглянула, смотрю, Ключик стоит у наружной двери, руки за спину заложил и глядит эдак гордо на Крокозавра.

— Идемте, идемте в кино, — подзуживал Вася Крутов. — Я знаю, сегодня картина законненькая!

Я подумала, вот бы назло Крокозавру всем классом — да в кино!

Но тут закричал Владимир Яковлевич:

— К походу готовы? Через десять минут выходить!

И все вскочили, загремели лыжами, бросились надевать рюкзаки. Миша с Васей постояли, постояли у выхода. На них никто не обращал внимания. Миша дернул дверную ручку. Оба они выпрыгнули наружу и нарочно хлопнули дверью.

А моя мама подошла к Крокозавру и грустным голосом сказала:

— Так я лучше домой пойду. — Видно, она была огорчена ужасно.

— А может, вы все же поедете с нами? — спросил он ее.

Мама только отмахнулась рукой и ушла.

И я потихоньку, бочком, незаметно пробралась сквозь толпу лыжников и вышла на улицу.

А сейчас сижу я дома и пишу дневник. Сижу одна. Все наслаждаются в том лесу, катаются с гор, только я несчастная! Мама меня наказала, сама в гости ушла, а меня никуда не пустила: ни в кино, ни к Наташе Ситовой. Говорит: «Обманщица! Почему о своей двойке не призналась? Почему дневник не показала?»

А я никогда маме не врала. Она же вчера во второй смене работала, в двенадцать ночи домой пришла, я уже спать давно легла. Мы с ней только двумя словечками успели перекинуться и обе заснули.

Дописала я до этой страницы и хотела уже дневник спрятать. Но тут подумала. С чего это Ключик тоже отказался от лыжного похода? Неужели потому, что с Васькой Крутовым дружит? А нет ли тут чего другого? Может, он из-за девочки не поехал… Из-за какой? Неужели из-за Наташи Ситовой?..

Интересно!..

Все вернулись в интернат после лыжного похода, лыжи и ботинки водворили в кладовку спортзала. Ребята разошлись по домам, а взрослые — Петр Владимирович, Владимир Яковлевич и Светлана — остались. Всем троим хотелось поделиться своими мыслями.

Они сели на кушетке в непривычно пустынной прихожей, освещенной одинокой лампочкой под потолком. Широкоплечий здоровяк Петр Владимирович — посредине, двое других — маленьких и подвижных — по сторонам.

— Мне нравятся ваши методы, — начал Владимир Яковлевич, обращаясь к Петру Владимировичу, — вся власть отдана председателям советов отряда, а мы, взрослые, в сторонке и только наблюдаем.

— И как видите, дисциплина была на пятерку! — засмеялся Петр Владимирович. — Кстати, заметьте, — добавил он, — никто не пожаловался на голод, на усталость, на мокрые ноги.

— Надо изобрести еще что-нибудь новое, захватывающее, интересное! — воскликнула Светлана. — А что, если… — Она запнулась, ее и без того румяные, обветренные щеки покраснели еще больше. Она всегда стеснялась высказывать свои самые заветные мысли — вдруг найдут их непродуманными. — А что, если все старшие отряды уедут на каникулы куда-нибудь подальше? На несколько дней? Найдем под Москвой подходящую избушку, там поселимся? — неуверенно спросила она.

— Идея гениальная, но почему же вы раньше не предложили? — воскликнул Владимир Яковлевич. — До каникул-то осталось две недели.

— Кажется, я смогу достать помещение, — вмешался Петр Владимирович. И он рассказал, что у него есть дядя, очень симпатичный, а у этого дяди есть не избушка, а настоящая дача в восьмидесяти километрах от Москвы. -

— А ваш дядя пустит ребят на свою дачу? — недоверчиво спросил Владимир Яковлевич.

— Пустит, — ответил Петр Владимирович. — Я и раньше на зимние каникулы сколько раз привозил туда студентов. Мы там сами печи топили, сами готовили и на лыжах катались до полного изнеможения.

Светлана не удержалась и подскочила, хлопнув в ладоши.

— Как все это здорово! И как раз это именно то самое… — Она откинула свой мокрый золотистый локон, незаметно от Владимира Яковлевича прижала палец к виску и лукаво подмигнула Петру Владимировичу.

— Сколько там метров зимней площади? — деловито осведомился Владимир Яковлевич.

— Понятия не имею. Там три комнаты и кухня, — ответил Петр Владимирович.

Стали подсчитывать, какое количество ребят может поехать. Четыре класса — восьмой, седьмой и два шестых. Двоечников не пустят, кое-кто предпочтет новогодние елки.

— Как ни верти, а выходит человек восемьдесят, — сказал Владимир Яковлевич и осторожно спросил: — А мы на этой даче поместимся?

— Поместимся! В тесноте, да не в обиде! — уверенно ответил Петр Владимирович, вспоминая, однако, что студентов никогда не набиралось больше двух десятков.

— Ничего у нас не выйдет! — неожиданно буркнул Владимир Яковлевич. — Голову даю на отсечение. Валерия Михайловна найдет любой предлог и скажет решительное «нет»!

Но все трое мечтателей были молоды, энергичны, жизнерадостны, и им самим очень хотелось покататься в лесу на лыжах.