Анатолий Вершинин - Озеро Черного Дракона

А вот и комната, где он беседует с духами предков. Она тускло освещена мерцанием светильника. Его отблески дрожат на черном лаке пузатого алтаря, инкрустированного узорами из слоновой кости.

Помещик опустился перед алтарем на колени, смиренно наклонил голову и постарался заставить себя думать о предках. Но мысли не слушались его. Отовсюду ему продолжали мерещиться шаги крадущихся врагов, подозрительные шорохи за спиной. Он зажег перед табличками с именами предков курительные свечи и с нетерпением ждал, когда они догорят. Ему не терпелось возвратиться в свою уютную спальню.

Но Чинь Бан не успел даже подняться с колен. Чья-то тяжелая рука вдруг легла на его плечо, и от одного этого прикосновения он чуть не умер.

Ему показалось, что он проваливается в бездну. Нужно было немедленно закричать, заколотить руками об пол, чтобы поднять на ноги весь дом, но он словно одеревенел от страха. А через несколько мгновений во рту Чинь Бана уже торчал кляп и (руки были связаны. Дрожа от страха и выпучив глаза, Чинь Бан безмолвно разглядывал связавших его людей. Перед ним стояли - помещик не поверил своим глазам! - смиренный батрак силач Ло и крестьянин Нгуен, арендовавший у него землю! Он мог бы заподозрить кого угодно в злонамеренных мыслях против себя, но только не этих двух людей!

Пока Нгуен и Ло связывали ноги Чинь Бану, оцепенение и страх, охватившие его, уступили место ярости. Кто позволил этим грязным ублюдкам войти ночью в его дом?! Как осмелились они дотронуться до него своими грязными руками?!

Если бы не веревки, врезавшиеся в тело, Чинь Бан подумал бы, что все это происходит во сне. Он попытался что-то вымолвить, по из-за плотного кляпа стал задыхаться. Тогда он начал изо всех сил барахтаться, пытаясь хотя бы ударить йогой кого-нибудь из врагов, но Нгуен и Ло не обращали на это никакого внимания.

- Ну и боров! - покачал головой Нгуен, пытаясь сдвинуть Чинь Бана. - И не поднимешь его один!

- Не мешай-ка мне, - сказал тогда Ло. - Я его в последний раз на себе понесу…

Нгуен закряхтел, помогая Ло взвалить помещика на плечи, и вышел первым, чтобы оглядеть двор.

За воротами усадьбы стояли еще три человека с ружьями, но Чинь Бан не разглядел в темноте их лиц.

Дойдя до берега реки, люди остановились.

Чинь Бану развязали ноги, вынули кляп изо рта.

- Слушай, Чинь Бан! - сурово обратился к нему Нгуен. - Мы не будем перечислять всех преступлений, которые ты совершил перед народом.

Не за них народный суд приговорил тебя к смерти, а за более страшное…

Помещик рванулся к Нгуену и, захлебываясь, заговорил:

- Никаких преступлений я не совершал! Никакие вы не судьи!

Немедленно отпустите меня, иначе жестоко поплатитесь за это!…

Ло положил па плечо помещика свою тяжелую руку, и тот замолчал.

- Для того чтобы перечислить все твои преступления, - сказал Нгуен, - не хватило бы и недели. Я могу только напомнить некоторые из них…

Помнишь год, когда тайфун побил крестьянские посевы и голод душил людей?

- Разве я пе ссужал тогда многих рисом?! - воскликнул Чинь Бан.

- У тебя зерном были полны закрома, и ты пользовался безвыходным положением людей, чтобы брать с них непомерно большие проценты за ссуду.

- Я никого пе неволил!

- Так может говорить лишь человек с волчьим сердцем…

- Я не хочу слушать тебя!

- Нот, послушай! Разве можно забыть семьи бедняков, которые умерли в тот год по твоей вине, Чинь Бан?

- Это неправда! Небо решает, кому и когда умереть!

- Ты воспользовался горькой нуждой семей Ло, Хона и многих других, чтобы за бесценок забрать у них землю. Вспомни, сколько семей ты выгнал за долги из их хижин? Всё, Чинь Бан, было у тебя построено на обмане, бесчеловечности и произволе. Твоя воля стала единственным законом в пашем селении. Разве не ты издал закон, по которому крестьянская скотина, если она случайно забредет па помещичье пастбище, становилась твоей собственностью? А лабанг? Даже за листья лабанга, которые никому не принадлежат и валяются на земле, ты умудрился брать с нас налог!

- Не один я так поступал. Почему вы меня за это судите?

- Повторяю, Чипь Бан, что сейчас мы судим тебя не за это.

- За что же тогда?

- И даже не за то, что при японцах ты оклеветал брата Ло и, когда те его казнили, присвоил его землю.

- Это неправда!

Нгуен вплотную подошел к сжавшемуся от страха помещику.

Несколько минут он молча вглядывался в его посеревшее, обмякшее лицо.

- Мы приговорили тебя к смерти за то, что ты предавал чужеземцам наших братьев. Это по твоему навету были повешены, обезглавлены и заживо сожжены многие наши крестьяне! По твоей вине недавно был расстрелян французами агитатор Куонг! Что, разве не так?

- Ложь! Ты все это выдумал… Кто же не знает, что Куонг был схвачен по указке Желтой Маски?

- Откуда это известно тебе? - спросил Нгуен, обменявшись взглядом с товарищами. - Разве ты был при этом?

- Нет, я болел тогда. Но мне рассказывали другие.

- Трусость и ложь всегда живут рядом. Зачем нужно было тебе рассказывать то, что сам видел, Чинь Бан? Разве не ты был тогда в желтой маске?

Мгновение помещик вытаращенными от животного страха глазами глядел на Нгуена, а потом упал на колени и, тычась головой в землю, истерически закричал:

- Братья, пощадите! Простите! Возьмите дом мой! Берите все, что накопил, только не убивайте!

- Не накопил, а награбил! Придет время - возьмем!

Люди с отвращением глядели на пресмыкающегося у их ног, еще недавно всесильного, жестокого и алчного человека.

Продолжая ползать, Чинь Бан поднял глаза, с мольбой всматриваясь в лица своих судей. До последней минуты его не покидала надежда разжалобить их причитаниями и наигранным раскаянием. Но ни на одном лице оп не увидел и тени сочувствия или жалости.

Над зубчатой кромкой Тигровой горы сиял багрово-золотистый отблеск заката. Постепенно все оттенки окружающей зелени потускнели, и она приняла один темно-серый, унылый цвет. Стали расплываться и терять очертания далекие темно-фиолетовые скалы, утонули в поднимающейся с сырой почвы сизой дымке подножия деревьев и заросли. Из-за вершины горы, похожей на голову орла, выплыла луна. Где-то близко заухал филин, и тут же, будто отвечая ему, зловеще закричала выпь.

Наступила ночь. Вражеский лагерь утих. Французы зажгли сторожевые костры и, оставив между деревьями нескольких часовых, погрузились в сон.

Прислонившись к валуну, Ванг тоже дремал. Позади него, сидя на камнях, бодрствовали Фам и Железный Бамбук. Остальные спали в пещере.

Вдруг Ванг насторожился. Через минуту Фам и Железный Бамбук тоже недоуменно переглянулись между собой. Что такое? Из пещеры явственно доносились радостные голоса. Вот у входа показался Гун.