Валентина Осеева - Васёк Трубачёв и его товарищи

— Тогда…

Девочки переглядывались:

— Мы, конечно, будем строить… Только мы ещё никогда не строили ничего…

— Не строили школ?

— Нет! — засмеялись девочки.

Директор стал серьёзен.

— Строить заново мы, конечно, не будем. Я списался с местным начальством и предложил взяться за ремонт какого-нибудь подходящего дома, чтобы осенью открыть в нём школу. Один такой дом на примете есть, но завтра я ещё кое-где побываю и договорюсь окончательно.

Директор задумчиво посмотрел на взволнованные лица девочек и открыл записную книжку.

— Денька через два я сообщу вам через Ивана Васильевича, когда и куда прийти.

В конце разговора Нюра робко спросила:

— А наши ребята из пятого «Б» скоро приедут?

— Все собираются. Конечно, те, кто эвакуировался с родителями, вероятно, останутся до конца войны — отцы и матери их уже работают там на заводах, на фабриках. Люди везде нужны, работу сейчас не бросишь. Но многие летом обязательно приедут. Сейчас экзамены у них уже кончились. И ваш класс пятый «Б» уже стал шестым.

В глазах у девочек мелькнуло беспокойство.

— Ну ничего, ничего. Один год вам придётся пропустить, что поделаешь! Зато уж с осени начнутся регулярные занятия, — успокоил их директор и тут же спросил: — А вы хоть немного занимались эту зиму?

— Мы занимались, мы хороню занимались! — торопливо заверила Лида. — Мы и сейчас занимаемся.

— Это очень хорошо! Но сейчас уже июнь, начало лета, — надо будет отдохнуть, набраться сил. Вот посмотрим, что за ремонт предстоит. Может, и вам найдётся там какая-нибудь работа. Физический труд на свежем воздухе всем на пользу… А что Митя, писал он? — неожиданно спросил директор.

— Писал. Только давно уже письмо было, — грустно сказала Лида.

— Ещё осенью, — добавила Нюра. — Ведь оттуда редко кто приезжает.

В разговор директора со школьницами Грозный не вмешивался. И только на прощанье, когда, обратившись к нему, директор сказал: «Вот и Иван Васильевич в стройке нам поможет», — школьный сторож скромно ответил:

— Стройка — это прямое наше дело, Леонид Тимофеевич.

Попрощавшись с директором, девочки бросились к Трубачёву. Васёк занимался. Держа перед собой книжку, он расхаживал по комнате, повторяя заданный урок по грамматике.

— Васёк! — крикнула ещё на лестнице Лида. — У нас хорошая новость!

Васёк выскочил навстречу девочкам.

— Директор наш приехал! — выпалили обе сразу. — Леонид Тимофеевич!

Васёк бросил учебник, позвал девочек в комнату:

— Рассказывайте всё!

— Да что — всё? Ну, приехал! Будет дом ремонтировать для школы. А денька через два он скажет Ивану Васильевичу, куда нам прийти. Вот! Одним словом, надо ребятам сказать!.. — залпом рассказывала Лида.

— И ещё хорошая новость: Васина операция прошла благополучно! Он уже пришёл в себя. Привет вам передавал, — перебивая подругу, говорила Нюра.

Васёк слушал девочек, радостно повторяя:

— Какие новости!.. Вася… Директор…

Приезд директора сильно взволновал его. Школа теперь уж обязательно будет.

Вторая новость тоже обрадовала мальчика. Ещё вчера, разговаривая с Васей, ребята очень тревожились за него, теперь все тревоги были позади.

Васёк схватил тюбетейку:

— Так что же мы сидим? Пойдём, ребятам всё расскажем! И нам ещё Васю навестить нужно…

— К Васе сейчас нельзя, — предупредила Нюра. — Нина Игнатьевна и так сердится, что все к нему приходят.

— Да мы бы на минуточку… Ну ладно, потом пойдём, лишь бы всё хорошо было… А что Леонид Тимофеевич сказал? Денька через два-три? Это, значит, в среду — четверг. Кто будет дежурить во вторник вечером, не забудьте спросить у Грозного, куда нам прийти. Надо сейчас же всем ребятам рассказать. Пойдёмте к Булгакову.

— Вы идите, а мне нужно домой, — сказала Нюра.

— Да пойдём! Такие новости! Пойдём, мы ненадолго… — уговаривала её Лида.

— Нет, меня и так всегда ругают… Мне нужно домой!

Когда Лида и Васёк, перепрыгивая через весенние лужи и обгоняя друг друга, завернули за угол, Нюра остановилась и с грустной завистью поглядела им вслед.

«Другая мама сказала бы: „Беги, конечно, расскажи, порадуйся вместе“, а моя только всё сердится! — подумала она, отвечая на свои мысли. — Может, я сама неправильно делаю — всё молчу, ничего не рассказываю, — попробовала она оправдать свою маму. И тут же снова ответила себе сама с горькой уверенностью: — Да разве можно что-нибудь рассказать! У неё ведь всё плохо: и ребята наши плохие, бегаю-то я зря, и об учёбе ничего не думаю… И про Екатерину Алексеевну сказала, что она ненастоящая учительница. Лучше бы спасибо ей сказала! А то ещё обзывает „ненастоящая учительница“! Как будто Екатерина Алексеевна обязана с нами заниматься…»

Расстроившись своими мыслями, Нюра шумно вошла на крыльцо, потопала ногами и открыла дверь.

— Наконец-то! — сказала мать. — Я думала, что ты уж снова к какой-нибудь своей приятельнице переселилась.

— Никуда я не переселилась! — резко ответила Нюра. — И в госпитале была. У нас новость — директор наш приехал, вот что!

Она сказала о приезде директора сердитым голосом, потому что была уверена, что в родительском доме никто не интересуется её делами и даже хорошее известие никого здесь не может обрадовать.

Но лицо матери вдруг оживилось:

— Директор? Леонид Тимофеевич? Что ж ты сразу не сказала? — Она пошла за дочерью, запахивая на ходу фланелевый халат и поправляя гладкие седеющие волосы. — Это новость! Что ж ты сразу не сказала? Может, учиться будете?

— Мы сами ещё ничего толком не знаем, мама. Приехал — и всё, — кратко ответила Нюра.

Мать вздохнула и пошла в кухню.

— Никогда ничего не хочет рассказать матери, хоть клещами из неё каждое слово тащи! — пожаловалась она соседке.

А Нюра остановилась посреди комнаты и снова с грустной завистью подумала: «А ребята-то сейчас! Радуются, шумят… Наверно, уже всех обежали. Ведь директор приехал! Дом будут ремонтировать… И ещё новость — Вася… Эх, порадоваться бы вместе! Ведь такие важные новости!»

В среду вечером Грозный передал ребятам адрес будущей школы и велел на другой день к десяти часам утра быть на месте.

Взволнованные этим сообщением, ребята все, как один, минута в минуту в половине десятого собрались в палисаднике у Севы. Не хватало только Саши. Его ждали, волновались, смотрели на часы.

— Подождём ещё. Никогда он не опаздывал, сейчас прибежит! — говорил Васёк.

Несмотря на то что шёл крупный летний дождь и платья ребят промокли, настроение было праздничное, радостно-возбуждённое.

— Не то на демонстрацию идём, не то в поход собираемся — просто ноги на месте не стоят! И где это Сашка запропастился? — нетерпеливо говорил Одинцов.