Зоя Воскресенская - Ястребки

— …«чёрт возьми», скажешь ты, — перебил его Борис, — «а ведь мне вовсе не желательно умирать навеки, разрешите, дорогие товарищи, пожить при коммунизме!»

— Факт, — согласился Миша.

Кругом засмеялись, и Женька понял, что ему тоже не хочется умирать.

— Давайте споём, — предложил Борис. — Слышите, в других вагонах поют.

Вздохнула гармонь.

— Кстати, о винтовке, — вспомнил Борис, — послезавтра нам сдавать экзамен по боевой подготовке. Давайте-ка повторим… Видите?

— Видим, — ответили хором комсомольцы.

Женькаи Янек ничего не видели, кроме теней от болтающихся ног.

— Это револьвер системы «наган». Как называется эта часть?

Женька слушал внимательно, но понять не мог. Чего только в этом нагане не было: и барабан, и ствол, и мушка. И как Женька ни закрывал по команде Бориса левый глаз и как ни старался представить себе мушку, летающую в какой-то прорези, — изучить материальную часть нагана, лёжа под Скамейкой, он так и не смог. Янек тоже сердито вздыхал.

— Боря, расскажи, как вы Колчака надули…

Поезд стал замедлять ход. Колёса на стыках рельсов стучали всё реже и реже. Вот паровоз, словно выбившись из сил, спустил пары и остановился.

Что такое? Почему остановка?

Кто-то приоткрыл пошире дверь.

— Уже станция Средняя.

— Выходи-и-и! — прозвучала команда.

Комсомольцы стали выпрыгивать из вагона.

Рассветало. В открытые двери Женьке было видно бесконечное мокрое поле с пожухлой картофельной ботвой. Пахнуло сыростью. Утро было пасмурное.

Борис спрыгнул последним.

Женька зашептал:

— Станция Средняя. Рядом артсклад. Понимаешь? Оружие будут давать, наверно, всем не хватило.

— А мы выйдем? — спросил Янек.

— Нет, подождём, чего доброго, обратно вернут.

Комсомольцы строились на насыпи перед вагонами. Секретарь райкома начал перекличку:

— Борис Лещинин!

— Здесь!

— Васильева Зина!

— Я!

— Миша Лившиц!

— Он самый!

— Володя Бобров!

— Да!

— Ваня Матвеев!

Молчание.

— Матвеев, где ты?

Женька видел, как комсомольцы поворачивали головы, ища по рядам Ивана.

— Ванька был на сборе, а по пути он куда-то исчез! — крикнул Володя Бобров.

— Может быть, отстал? Ногу поранил? Надо было проверить при посадке.

— Итак, мы вычёркиваем Ивана Матвеева из списка. На одного бойца будет меньше, — сказал Жора Спичкин.

Женька не помнил, как он вылез из под скамейки, как подбежал к открытым дверям теплушки и крикнул:

— Нет, не будет на одного бойца меньше. Запишите меня!

Ряды смешались. Все головы повернулись к головному вагону.

Это что за шкет? — спросил удивлённо Жора, — Откуда взялся?

Я вместо Ивана Матвеева, — твёрдо ответил Женька, спрыгивая на землю.

— Подойди-ка сюда! — подозвал его Жора.

Комсомольцы посмеивались.

Женька одёрнул рубашку, захватил с пола вагона узелок и подошёл красноармейским шагом. Когда он проходил мимо Зинки, она зашипела: «Ты с ума сошёл, вот отправят обратно пешком, будешь знать», но Женька даже глазом не моргнул.

Ты комсомолец? — строго спросил Жора.

Нет, комсомольского билета пока нет, но у меня есть вот что… — Женька положил узелок с картошкой па песок, вынул из-за пазухи кусок картона и протянул его секретарю.

Жора принялся внимательно рассматривать. Глаза его смеялись.

— Это что же?

— Не видите? — удивился Женька, — Вот Владимир Ильич Ленин, а вот я, — И Женька ткнул пальцем в фотографию.

Жора присмотрелся. Это была фотография первого пионерского отряда в Заречье. Двадцать босых мальчишек и три девчонки с пионерскими галстуками окружили большой портрет Ильича. Одни выглядывали поверх рамы, другие сидели, прижавшись к портрету. Женька стоял сбоку у самого портрета, как часовой.

— Этого вам мало? — спросил он внушительно.

— Нет, вполне подходяще, — ответил Жора, — Ну что же, ребята, внесём в список нового бойца нашего отряда. Как зовут тебя? — спросил он Женьку.

— Евгений Васильев.

— …бойца Евгения Васильева. — И Жора оглядел ряды. — Парень он вроде неплохой, рядом с Владимиром Ильичём Лениным сфотографирован.

— Записывай! — раздались голоса.

Женька облегчённо вздохнул и оглянулся на вагон.

— Ну, тогда и моего дружка Янека записывайте. Я за него ручаюсь, он тоже на этой фотографии есть и немецкий язык знает, может быть переводчиком.

Янек, смущённый, появился в дверях вагона.

— Может быть, у тебя там и другие дружки есть, давай и остальных.

— Нет, мы больше никого не взяли. Не все справятся с таким делом.

— А ты справишься?

— Если винтовку дадите, небось не оробею.

— Зачем же тебе винтовка?

— Что же, с голыми руками на буржуёв идти? Вы с винтовками, а мы так?

— Понимаю, — задумчиво сказал Жора, — Вот где мы только тебе винтовку возьмём?

— А под скамейками в вагонах вон сколько навалено, и артсклад рядом.

— Значит, и этот секрет открыл?

Женька замялся.

Комсомольцы сдержанно смеялись.

А что у тебя за узелок?

Картошка там.

Гак много? Тебе на целую неделю хватит.

Мы хотели с германскими ребятами поделиться, им на голодное брюхо трудно приходится.

Сколько же ребят ты можешь накормить твоей картошкой?

Женька быстро сосчитал в уме.

— Семь человек.

— А в Германии голодают тысячи. Многие тысячи… Но ты молодец! — Жора хлопнул Женьку по плечу. — Наша картошка поможет германским рабочим выстоять, поможет им бороться. Товарищи комсомольцы! — обратился секретарь к комсомольцам. — Германский пролетариат ведёт борьбу не на жизнь, а на смерть с гидрой империализма. Можем ли мы остаться в стороне от этой борьбы? Кто им поможет? Есть только одна страна на земном шаре, которая помогает рабочим, это Союз Советских Социалистических Республик. Это мы с вами. Сегодня вечером Борис Лещинин доложит нам о положении на фронтах революции в Германии. Ты подготовил доклад, Борис?

— Да, подготовил, только вот карта…

Жора прервал его:

— А ну, выгружай оружие, братва!

Из вагонов полетели на насыпь мешки и лопаты.

Женька и Янек стояли, раскрыв от удивления глаза.

— Наш комсомольский субботник мы посвящаем германскому пролетариату, — продолжал секретарь райкома, — И пусть никто не подумает, что это скучное, будничное дело. Всякая помощь товарищам по классу, по революционной борьбе — благородное дело… Но если потребуется, мы с оружием в руках, презирая смерть, придём на помощь германскому пролетариату в его борьбе за свободу. А пока за лопаты, комсомольцы. Выдайте лопаты и мешок пионерам.