Джудит Керр - Как Гитлер украл розового кролика

Это было что-то невероятное.

Дальше все происходило как в фильме, который прокручивают в ускоренном темпе. Хеймпи целыми днями раскладывала и паковала вещи. Мамы почти все время не было дома, или она разговаривала по телефону — договаривалась о том, чтобы сдать дом в аренду и отправить куда-нибудь на хранение мебель. Дом с каждым днем все больше пустел.

К ним опять заглянул дядя Юлиус: Макс и Анна как раз помогали маме паковать книги. Он окинул взглядом опустевшие полки и улыбнулся: «Вам придется немало потрудиться, чтобы потом вернуть все на место!»

Однажды ночью Анну и Макса разбудили пожарные машины. Не одна, не две — около дюжины машин, бряцая колоколами, мчались куда-то по главной улице. Анна и Макс выглянули в окно: небо над Берлином — там, где центр города, — было ярко-оранжевым. Утром все только и говорили, что ночью сгорел Рейхстаг, где заседал германский парламент. Нацисты утверждали, что Рейхстаг подожгли революционеры и только они, нацисты, способны положить конец подобным вещам — поэтому все должны голосовать за них. А мама слышала, будто нацисты сами устроили этот пожар. И когда к ним зашел дядя Юлиус, он впервые не стал говорить, что они в скором времени вернутся назад в Берлин.

Последние дни в школе были странными. Макс и Анна не могли никому рассказать о своем отъезде. Пока шли уроки, они и сами совершенно об этом забывали. Когда Анне дали роль в школьном спектакле, она обрадовалась, а потом вспомнила, что не сможет ее сыграть. Макс получил приглашение на день рождения к однокласснику и вдруг понял, что не сможет туда пойти…

После уроков они возвращались домой, в опустевшие комнаты, заставленные бесконечными рядами чемоданов и деревянных ящиков с вещами. И решали непростую задачу — какие игрушки взять, а какие оставить. Анне и Максу очень хотелось забрать с собой тот набор с играми, который им подарили на Рождество, но он был слишком большой. Все книги и все мягкие игрушки Анны нужно было вместить в один-единственный ящик. Кого выбрать — розового кролика, верного товарища Анны с незапамятных времен, или новенькую плюшевую собачку?

Оставить собачку, с которой Анна почти не успела поиграть, было бы очень жалко, и Хеймпи упаковала ее. Макс решил взять футбольный мяч. Мама сказала: они всегда смогут попросить прислать им какие-то вещи в Швейцарию, если окажется, что придется пожить там немного дольше, чем они предполагают.

В пятницу после уроков Анна подошла к учительнице и тихо сказала: «Я не смогу завтра прийти на уроки. Мы уезжаем в Швейцарию». Фрейлейн Шмидт даже не удивилась — кивнула и сказала: «Да-да… Желаю удачи…» Элизабет тоже не выказала никакого интереса. Только заметила, что и она хотела бы съездить в Швейцарию. Но она туда никогда не поедет, потому что ее папа работает на почте.

Сложнее всего было прощаться с Гюнтером. В последний школьный день после уроков Макс привел его на обед, хотя Хеймпи уже не успевала готовить и приходилось обходиться сэндвичами. После обеда они довольно вяло играли в прятки среди запакованных чемоданов. Большого удовольствия это никому не доставило: Макс и Гюнтер пребывали в мрачном настроении, а Анна с трудом сдерживала возбуждение. Конечно, ей очень нравился Гюнтер, и расставаться с ним было очень жалко. Но в голове у нее все время вертелись мысли: «Завтра в это же время мы уже будем в поезде… а в воскресенье в это же время мы уже будем в Швейцарии… а в понедельник?..»

Наконец Гюнтер ушел домой. Хеймпи отобрала для его мамы вещи и упаковала их так, как умела делать только она. Макс отправился с Гюнтером, чтобы помочь ему дотащить все это до дома. Вернулся он в более приподнятом настроении: хорошо, что прощание с Гюнтером было уже позади.

На следующее утро Анна и Макс были готовы к отъезду задолго до выхода. Хеймпи проверила, чистые ли у них ногти и есть ли у них носовые платки (у Анны — два, потому что она была немного простужена) и не сползли ли у них носки.

— Один бог знает, до какого состояния вы себя доведете, — бормотала она.

— Но ведь ты через две недели к нам приедешь! — напомнил Макс.

— За две недели ваши шеи почернеют от грязи, — мрачно заметила Хеймпи.

До приезда такси делать было совершенно нечего.

— Давай пройдемся по дому в последний раз, — предложил Макс.

Они начали с верхнего этажа, а потом спустились вниз. Все в доме выглядело иначе, чем раньше: мелкие вещи упакованы, коврики свернуты; всюду лежали газеты и какие-то узлы. Анна и Макс шли и говорили: «Прощай, папина спальня!.. До свидания, лестница!.. Ступеньки, пока!..»

— Только не перевозбудитесь, — попросила мама, когда они проходили мимо нее.

«…До свидания, прихожая!.. Прощай, гостиная!» Они шли все быстрее, и Макс кричал: «Прощай, пианино!.. Прощай, диван!..»

И Анна вторила: «До свидания, занавески!.. Пока, обеденный стол!.. Прощай, дверца в чуланчик!..»

В тот самый момент, когда Анна прокричала: «Прощай, дверца!», две маленькие дверцы распахнулись, и из чуланчика высунулась голова Хеймпи. Что-то дрогнуло у Анны внутри. Когда она была совсем маленькая, Хеймпи делала точно так же, чтобы ее удивить. Они называли эту игру «Посмотри в дверную щелочку» — Анна очень любила в нее играть. Как это вдруг она возьмет и уедет? У нее на глаза навернулись слезы, она воскликнула: «Хеймпи! Я не хочу от тебя уезжать! От тебя и от нашей дверцы!» Это прозвучало довольно глупо.

— Ну, дверцу я не могу упаковать в чемодан, — заметила Хеймпи.

— А ты точно приедешь в Швейцарию?

— А что мне остается делать? — спросила Хеймпи. — Твоя мама уже вручила мне билет на поезд. Он лежит у меня в кошельке.

— Хеймпи, если в твоем чемодане вдруг окажется место — только если места будет достаточно… Ты не могла бы захватить наш игровой набор?

— Если, если, если… — ответила Хеймпи. — Если бы да кабы во рту росли грибы…

Больше она ничего не сказала.

Зазвонил дверной колокольчик. Приехало такси, и времени больше ни на что не оставалось. Анна обняла Хеймпи.

Мама сказала:

— Не забудь, пожалуйста, что в понедельник придет человек покупать пианино, — и тоже обняла Хеймпи.

Макс никак не мог найти свои варежки, хотя они все это время лежали у него в кармане. Берта плакала. Неожиданно пришел садовник и пожелал им счастливого пути. Когда таксист уже собирался тронуться с места, к машине бросилась маленькая фигурка. Гюнтер! Он что-то держал в руке. Через окно он сунул Максу пакетик и что-то сказал про свою маму. Слов было не разобрать: такси уже тронулось с места. Макс закричал: «Пока!» — и Гюнтер замахал в ответ. Пока они ехали по своей улице, Анна еще могла видеть дом, и Хеймпи, и Гюнтера, машущего им вслед… Еще можно разглядеть кусочек дома… Такси проехало мимо Кентеров. Те как раз шли в школу. Питер и Марианна разговаривали друг с другом и не видели Макса и Анну… Вот и конец улицы. Но сквозь деревья еще был виден краешек дома… Такси свернуло за угол, и дом исчез из виду.