Марк Тарловский - Остров Фиаско, или Последние приключения барона Мюнхаузена

— С удовольствием, ваше величество! — ответил я. — Для вас мне ничего не жалко!

И я до сих пор считаю, что сделал султану замечательный подарок. Потому что белое пятно на карте — это большая редкость! Не правда ли?

Так закончилось мое самое удивительное морское путешествие. И я был ужасно рад, что наконец вернулся домой.

А фиаскийцы были просто счастливы! С утра до вечера они только и делали, что пили воду. Пили, пили, пили… Ничего больше они не делали. Потому что у себя на родине они тоже ничего не делали, а только шатались и падали, и пили шампанское. Но если ты не шатаешься и не падаешь, а пьешь только воду, то самое время взяться за дело. А делать они ничего не хотели. Вот почему вода им быстро надоела, и они опять перешли на шампанское.

И если вы когда-нибудь встретите людей, которые круглый год ничего не делают, а только шатаются и падают, то знайте: ЭТО ЖИТЕЛИ ОСТРОВА ФИАСКО!..

«Защищайтесь, сударь! — вскричал д’Артаньян… и луч солнца, коснувшись в эту минуту его головы, оттенил тонкие и смелые черты его лица…»

В тот же миг в воздухе зазвенела сталь скрестившихся клинков. Борьба была недолгой. Парируя один из яростных выпадов противника, д’Артаньян, как змея, скользнул мимо вытянутой руки гвардейца и пронзил его шпагой: «Тот рухнул как подкошенный!»

Я был в восторге! Еще одна попытка кардинала провалилась. О, его преосвященство еще не знает, с кем имеет дело! Шпага д’Артаньяна не ведает поражений, его рука тверда как железо, и он дьявольски умен, этот гасконец…

Каждую минуту я подсчитывал, сколько страниц уже прочел и много ли осталось. Пятьдесят, сто, двести страниц позади, но впереди еще целых пятьсот!

«…Тот рухнул как подкошенный! Д’Артаньян вскочил в седло и пришпорил коня…»

— Хватит читать! — раздается папин голос. — Садись за уроки!

Но конь д’Артаньяна уже мчится, он переходит на галоп, и я бросаю на ходу:

— Еще пять минут!

А вот и берег Франции. Последняя отчаянная стычка, и д’Артаньян почти у цели. Но все ли препятствия позади, и доберется ли он до Бекингема? Кардинал хитер и опасен, от него все можно ожидать…

— Пять минут уже прошли!

Что за наказание!

— Еще страницу! Полстраницы! Ну до главы, до главы!

Я высоко поднимаю книжку и показываю, где глава. Обмана быть не может — здесь все как на ладони. Я поворачиваю книжку к свету, я подношу ее к самому папиному лицу: как мало, как до смешного мало до следующей главы!

Согласен.

И снова в путь, и снова скачка. Наконец — Англия! Бекингем потрясен, он вызывает ювелира: «Сколько дней понадобится, чтобы изготовить две такие подвески? Вы видите, что здесь двух не хватает…»

И тут меня буквально вытащили из следующей главы, куда я без раздумья погрузился. Мягко стукнув, книжка перекочевала на полку, в шкаф.

Я посмотрел на стол. Он был покрыт учебниками и тетрадями: география, ботаника, математика… Далекая действительность заглянула мне в лицо.

Я отыскал задачник и раскрыл его:

«На одной свиноферме было восемьдесят свиней, на другой — в пять раз больше. На каждую свинью приходилось…»

«Сколько дней понадобится, чтобы изготовить две такие подвески? Вы видите, что здесь двух не хватает!» — Голос герцога звучал тревожно и настойчиво.

Еще бы! Если они не успеют, французская королева выйдет на бал без алмазных подвесок, и страшно подумать, чем все это кончится! Но что же было дальше? Что ответил ювелир?..

Дверь отворилась — в комнату заглянул отец.

«На одной свиноферме было восемьдесят свиней, на другой…» Проклятые свиньи! Где-то их восемьдесят, а где-то в пять раз больше! И на каждую приходилось… Клянусь честью мундира, эти свиньи мне изрядно надоели! За десять таких свиней я не дал бы и двух ливров!

Так думал я, трогая эфес шпаги…

Потом я раскрыл географию и узнал, что большая часть Восточной Сибири представляет собой низменность. И я увидел эту низменность: она была голой и гладкой, как клеенка… Но вот вдалеке вспыхнуло легкое облачко. Оно росло, оно приближалось. Бешеный топот копыт — д’Артаньян! Атос! Портос! Арамис!

«А не пора ли нам закусить?» — важно покручивая ус, спрашивает Портос и подмигивает мне. Он все такой же, этот добродушный великан Портос. А рядом — Атос, благородный лоб, печальные глаза. И Арамис, обманчиво мечтательный…

Я опускаю голову — мушкетеры пропадают. География, ботаника, математика…

«Воронцов, иди к доске! — Вера Сергеевна пристально смотрит мне в глаза. — Да, да, с дневником… Расскажи, как ты решил задачу. А класс послушает…»

«Позор! — размахивает указкой Геннадий Николаевич. — Позор, Воронцов! Не знать, где находится Восточно-Сибирская низменность! Восточно-Сибирская низменность, на территории которой могли бы уместиться Англия, Франция и Италия, вместе взятые!.. Ты занимаешься все хуже и хуже, придется вас с Лазаревым рассадить!»

Но вдруг Геннадий Николаевич делает бешеный скачок и приставляет к моей груди указку… Его лицо растягивается в надменной усмешке, и я узнаю коварного агента кардинала графа де Рошфора! Таинственный незнакомец из Менга…

Д’Артаньян бесстрашно дрался с врагами, он разил направо и налево! И чем больше было врагов, тем больше радовался я, потому что знал: д’Артаньян победит всех! И мне хотелось крикнуть вместе с ним: «Ко мне, господин гвардеец! Я убью вас!»

Но самым дорогим была здесь дружба. И когда Атос встречался с д’Артаньяном, я вместе с Атосом радовался, что вижу д’Артаньяна, а вместе с д’Артаньяном — что вижу Атоса.

Я тосковал по семнадцатому веку с его кривыми, пыльными улицами, быстрыми каретами и серыми, как в книге, остроконечными домами. «Где моя шпага и шляпа с пером? Эй, трактирщик!» На дубовом столе стаканы с вином, и смеются мои мушкетеры. Они пьют анжуйское вино, они пьют его в харчевне «Красная голубятня»!

Я закрыл глаза и увидел своего отца. На нем были пышные бархатные штаны, старый камзол с позолоченными пуговицами и башмаки. На правом мизинце — фамильный перстень. Длинные пряди седых волос падали на его плечи.

«Сын мой, — говорил он хриплым, но твердым голосом, — сын мой, вы молоды и обязаны быть храбрым!..»

А эта грустная женщина в длинном платье — моя мать. В ее дрожащих руках рецепт чудодейственного бальзама. Плача, она обнимает меня.

«Сын мой! — кричит отец и вскакивает с кресла. — Только мужеством можно пробить себе дорогу! Возьмите эту шпагу!»

Темная ночь, узкая мостовая улицы Могильщиков. Душно. В Париже был жаркий день. Одиноко мигает деревянный фонарь… Пятеро гвардейцев нападают на меня, пятеро отборных гвардейцев!