Леонид Сергеев - Самый дружелюбный пёс на свете. Железный Дым

— Аккумулятор, ясненько, разрядился, — сказал Паша. — Снимай его, повезем ко мне заряжать.

Пока я возился с аккумулятором, Паша окунулся в реке — как я понял, чтобы окончательно прийти в себя после «празднества». Челкаш за это время вытащил из машины все наши вещи и разложил их на траве, в надежде, что солнце все-таки появится и вещи просохнут, а потом вдруг подбежал и шлепнул меня лапой по ноге — в зубах он держал мешочек Дарьи.

— Тебе же сказали, его надо держать при себе! — укоризненно прогундосил мой друг.

— Да, да, Челкашка, — кивнул я, запихивая оберег в карман рубашки. — Теперь с ним не буду расставаться. Но ты сиди здесь, я скоро вернусь.

Мы с Пашей поехали в деревню; после купания спаситель Малыша выглядел бодрым, посвежевшим.

— Хороший пес твой Алкаш, — сказал.

— Челкаш, — поправил я.

— Ну, Челкаш, все одно… У меня тоже один живет. Джек. Сегодня куда-то запропастился. Небось, мышкует в поле… А был еще Трезор. Матерый, настоящий мужик. Слов на ветер не бросал, лаял редко и только по делу. И то правда, чего зря глотку драть… Так и жил с двумя собаками. Жил хорошо, но потом у меня появилась одна женщина из соседней деревни Бородавкино. Женщина-огонь. Даже хохотала громче всех. Ну она и говорит как-то: «Если б у тебя была одна собака, я взяла бы тебя к себе». А я ей говорю: «Ты чего вообще? А если б у тебя было двое пацанов и я сказал бы: „Был бы у тебя один пацан, взял бы тебя к себе, а так извини“». Ну, все у нас и сошло на нет. Ну, а теперь, когда я остался с Джеком, она зовет к себе. Наверно, переберусь, пора обзаводиться семьей.

— А куда же делся Трезор? — спросил я.

— Погиб пять лет назад… Все бегал через лес в Бородавкино. Там у него любовь была с одной Жучкой. Ну и однажды зимой пропал. А весной я нашел его ошейник, череп да кости… Волки сожрали. Так вот получилось, да.

— Здесь и волки есть?

— Были. Потом-то всех перестреляли.

Мы подъехали к дому Паши; он загнал трактор в сарай и там же, в сарае, поставил аккумулятор на зарядку, а меня пригласил отведать его «ягодной наливки».

Мы расположились на лавке под яблоней, и Паша вновь завел разговор об «огненной» женщине, к которой собирается переехать — какая она красивая и «варит борщи как бог», но в то же время — «уж больно шумная, суматошная». Было ясно, Паша почти готов к серьезному испытанию, хотя и колеблется — делать последний шаг или повременить? Паша разговорился не на шутку, но в какой-то момент объявился его Джек, обнюхал меня и уселся напротив хозяина — приготовился слушать. Тут уж, понятно, Паша переключился на своего четвероногого друга — о нем говорил только похвальные слова.

Когда аккумулятор зарядился, Паша спросил:

— Дотащишь или отвезти на агрегате? Штучка ведь увесистая. Да и вон припекает. (В самом деле, как-то незаметно появилось солнце и уже палило вовсю.)

— Дотащу. Сколько я тебе должен?

— Ничего не должен. Мы все должны выручать друг друга, ведь так? — Паша немного помялся, погладил живот. — Ну, если не жалко… на пузырек… не откажусь.

Паша проводил меня до ворот и, прощаясь, дал ценные географические сведения:

— Там дальше, через тридцать километров, Можайское водохранилище. На нем остановись. Там места классные.

Мы уже пожали друг другу руки, как вдруг его «Вася» зашатался и отчаянно зазвенел бутылками. Мы одновременно вскинули головы — над домом кружил коршун.

Челкаш заметил меня еще издали и подбежал, чтобы сообщить, что все наши вещи уже просохли и мы можем отправляться в путь.

За деревней дорога по-прежнему ровностью не отличалась, мы тащились по глинистым колдобинам, и Малыша кидало из стороны в сторону; потом катили по более-менее качественному гравийному покрытию — оно как-то незаметно перешло в «бетонку»; полоса дороги то взбиралась на склон, то по откосу спускалась в долину. Малыш, с моей помощью, четко распределял силы, работал безупречно и хлопот нам не доставлял. Через час мы уже были на Можайском водохранилище.

Тракторист Паша не преувеличивал — места на водохранилище оказались живописными, но слишком обжитыми: только заканчивалась деревня — начинался поселок, и повсюду турбазы, палатки; мы не без труда нашли у воды свободный клочок земли — лужайку среди сосен и кустов бузины.

Само собой, искупались и легли на траву обсохнуть. И тут Челкаш что-то учуял, вскочил и скрылся за кустами. Я ринулся за ним и на соседней поляне увидел белобрысых подростков, играющих в карты; выкрикивая ругательства, они бросали в Челкаша шишки, а мой друг, нахмурившись и ворча, задрав лапу, «тушил» небольшой костер.

Я извинился перед ребятами за «пожарного», объяснил его пристрастие и был уверен, что конфликт уладил, но просчитался.

Вернувшись на свою лужайку, разгоряченный Челкаш еще раз полез в воду, чтобы немного успокоиться. Я тоже последовал за ним и сделал второй заплыв, а возвращаясь к берегу, заметил, как от Малыша отбегает один из белобрысых. Мне это показалось странным.

Когда я осмотрел нашего железного друга, одно из его колес оказалось спущенным — на покрышке отчетливо виднелся порез. Челкаш, принюхавшись, сразу понял, чьих рук это дело, и грозно кашлянул. Мы одновременно бросились к «картежникам», чтобы надрать им уши, но они исчезли. Челкаш зарычал от негодования и уже кинулся по следам догонять негодяев, но я его остановил.

Вы, наверно, уже решили, что Челкаш — бесхарактерный слюнтяй, этакий простодушный добрячок. Как бы не так! Я же говорил — у него чувство справедливости на первом месте, и он строг и непреклонен со всякими любителями огня, но здесь он впервые столкнулся с негодяйством и, естественно, вышел из себя. Я его прекрасно понимаю. Надеюсь, и вы понимаете.

В общем, пришлось менять спущенное колесо на запасное. Пока я его менял, в голове крутилось только одно: «Мелкая месть! Вот подлецы!» Кто бы мог подумать, что спустя час мелкая месть перейдет в серьезное злодеяние.

Выехав на дорогу, мы закрыли Малыша и пошли обедать в придорожную столовую (столовые, кафе и павильоны там красовались на каждом шагу — ясное дело, разгар сезона, полно отдыхающих). Я заказал себе обед из трех блюд, а Челкашу три вторых — котлеты с гречкой; после купания почему-то всегда зверский аппетит — не хуже меня знаете. (С разрешения официантки Челкаш ел под столом.)

Закончив трапезу, мы вышли из столовой и вздрогнули — Малыша на месте не было! В замешательстве мы стали бегать взад-вперед, выспрашивать у прохожих: может, они видели желтый «Запорожец»? Но никто не видел. Одна из женщин, продающих цветы у столовой, сказала:

— По-моему, какой-то мужчина уехал на желтой машине.

Но тут же нам издали махнул таксист, который стоял на перекрестке у машины с «шашечками». Когда мы подбежали, он спросил: