Жаклин Уилсон - Сахарная вата

Кто бы знал, как мне не хотелось, не хотелось, не хотелось показывать Рианнон свою комнату!

Рианнон огляделась вокруг, втянула в себя воздух и спросила, удивленно приподняв брови:

– Вот это твоя спальня? Но я не узнаю ее. У тебя всегда была прелестная спальня, вся красно-белая, чистенькая и красивая.

– Та спальня была в мамином доме, ты же знаешь, – ответила я.

Я присела на свою старую покривившуюся кровать и начала разглаживать сморщенное покрывало, словно пыталась успокоить его.

– Так, ладно, а где же все твои вещи? Где шторы с вишенками, и красные бархатные подушки, и твой туалетный столик с бархатной табуреткой?

– Вся моя одежда, книги и рисовальные принадлежности здесь. Занавески остались в том доме, у мамы, а остальные вещи мы сдали на хранение. Они не поместились сюда.

Я и сама-то едва помещалась в спальне. Она была чуть больше шкафа, и в ней хватало места только для кровати и древнего комода. Папа решил покрасить ящики комода серебряной краской, но баночка оказалась слишком маленькой и на последний ящик краски не хватило. На верхнюю крышку комода папа поставил зеркало, а я разложила рядом с ним свои расчески, и свою фарфоровую статуэтку балерины, и маленькую вазу из вишнево-красного стекла, которую захватила из маминого дома. Честно говоря, комод от этого красивее не стал.

– Папа докрасит комод, когда достанет еще немного серебряной краски, – сказала я. – А еще он собирается повесить здесь книжные полки, и мы с ним купим новое покрывало – темно-синее, с серебряными звездами. А еще я собираюсь наклеить на потолок блестящие серебряные звезды и зеркальный шар, как на дискотеке, и разноцветные фонарики, и… и… – на этом моя фантазия иссякла.

Рианнон сочувственно посмотрела на меня и спросила:

– А какой дом у твоей мамы в Австралии?

– Они просто сняли там квартиру. Небольшую, – сказала я.

Я солгала. Мама показывала мне буклет с красивыми современными квартирами, каждая с балконом, откуда открывается вид на море. Они специально выбрали квартиру с тремя большими спальнями, чтобы у меня была своя комната. Комната моей мечты.

– Ну уж, наверное, не меньше, чем эта квартирка, – сказала Рианнон. – Ты, подруга, рехнулась, когда захотела остаться здесь, вместо того чтобы улететь в Австралию.

– Я хотела остаться с папой, – сказала я.

– Выходит, отца ты любишь больше, чем маму?

– Нет, я одинаково люблю обоих. Просто папе я нужна больше, – сказала я.

– И все равно, если ты спросишь меня, я отвечу, что это безумие, – сказала Рианнон, присаживаясь рядом со мной на кровать. Пружины натужно заскрипели. Рианнон посмотрела на кровать и брезгливо покачала головой.

– А я не спрашиваю, что ты думаешь, – сказала я. – И между прочим, это ты первая начала отговаривать меня от поездки в Австралию. Я думала, тебе хочется, чтобы я осталась потому, что мы с тобой лучшие подруги, могли бы ими остаться навсегда. Теперь ты уже не хочешь быть моей лучшей подругой, Рианнон?

– Ну что ты, конечно хочу.

– И мы с тобой лучшие подруги навсегда?

– Разумеется, навсегда-навсегда, глупенькая, – ответила Рианнон, затем вздохнула и тряхнула своими длинными, рассыпавшимися по плечам, волосами.

Слова-то она сказала правильные, но почему-то произнесла их с дурацким американским акцентом.

В ту ночь мне снова снились кошмары. Мне хотелось, чтобы со мной была большая кенгуру-мама, я бы тогда могла прижаться к ней. Зачем только я выбросила всех своих плюшевых медведей! Теперь у меня остались только кривобокий слон и то ли собака, то ли лиса, которых мне связала бабушка. Я протянула руку, нашла их и уложила рядом с собой на подушку. Пускай они были некрасивыми, но зато мягкими и теплыми, как шарф.

Я лежала, боясь закрыть глаза, – мне казалось, что, как только я усну, вернутся кошмары. Я ворочалась на подушке, и каждый раз при этом меня касалась чья-то маленькая вязаная лапа.

Уснула я уже под утро, когда за окном начало светать, а затем проснулась, как от толчка. Что-то звенело, звенело и звенело. Телефон! Я выбралась из постели и побежала взять трубку. Вслед за мной, пыхтя, появился и папа в своей ночной пижаме.

– Алло? – сказала я в телефон.

– О, это ты, Флосс! Я названиваю вам целую вечность, – сказал мамин голос. – Подумала, что вы с отцом уже уехали в школу. Что ты сейчас делаешь? Завтракаешь?

– Мм… да, – сказала я. Мне не хотелось говорить маме, что мы с папой проспали. Мамин голос звучал так близко , будто она находилась в нашем доме, всего в нескольких кварталах отсюда. – Мама, ты что, вернулась? – затаив дыхание, спросила я.

– Что? Не говори глупости, милая, мы же только что приехали в Австралию. О боже, что это было за путешествие! Ты знаешь, за все время полета Тигр не уснул ни на минутку. Мы со Стивом чуть с ума не сошли.

– Могу представить, – сказала я.

– Но это все не важно, теперь мы уже на месте. Ах, Флосс, если бы ты только видела эту квартиру! Я чувствую в ней себя кинозвездой. С балкона открывается чудесный вид на море, а погода стоит ясная и теплая, хотя здесь сейчас зима. Просто не верится, что на свете бывает такая красота. Все чудесно, только мне очень не хватает тебя. Ах, Флосс, как же я по тебе скучаю!

– Я тоже по тебе скучаю, мама. Сильно-сильно, – прошептала я. Мне не хотелось быть бестактной по отношению к папе, но он понимающе кивнул и потрепал меня по плечу.

– Я уверена, что тебе бы здесь очень понравилось, – продолжала мама. – Если бы ты хоть одним глазком увидела всю эту красоту, то завтра же села бы в самолет. Милая моя, с тобой все в порядке? Папа хорошо о тебе заботится?

– Да, мам, все в порядке, правда.

– Он кормит тебя нормальной едой, не только булочками и бутербродами с жареной картошкой?

– Да, мама, – сказала я.

На самом деле меня до сих пор подташнивало от бутербродов с жареной картошкой, которые я съела вчера вечером. Рианнон довольно грубо отозвалась о них, когда папа подал их нам к чаю. На самом деле она очень грубо отозвалась о них. Мне стало так жаль папу, что я быстро сказала:

– Ну и хорошо, мне больше достанется, – и съела все бутерброды, и свои, и ее.

Папа сварил яйца и сбегал в магазин на углу – купил помидоры, огурец и латук, чтобы сделать для Рианнон салат, но она лишь пару раз ковырнула его. То, что папа выложил овощи на тарелку в виде забавного лица, ей тоже не понравилось.

– Твой отец считает меня ребенком? – спросила она.

Вспомнив про этот салат, я уверенно сказала в телефонную трубку:

– Папа покупает овощи для салата. А еще он повесил для меня в саду новые качели, а вчера ко мне в гости приходила Рианнон.