Жаклин Уилсон - Бриллиантовые девочки

— Нет. Боюсь, я не из тех, кто женится, Дикси.

— А как вы думаете, Мартина и Тони поженятся?

— Может быть, — сказал Брюс с сомнением в голосе.

— А я бы очень хотела быть подружкой невесты в таком развевающемся платье — розовом, персиковом или сиреневом. Нет, лучше в фиолетовом — тогда я могла бы носить на нем Фиалку. У меня был бы настоящий свадебный букет, а у неё в клюве — крошечная плетёная корзиночка с цветами.

— Какая прелесть! — сказал Брюс.

— С Мартиной ничего не случится, правда?

— Конечно, ничего.

Я понимала, что он этого знать не может, но мне было очень нужно, чтобы он так сказал. Мама уже перестала меня успокаивать. Она впала в панику и непрерывно набирала номер Мартины, носясь по дому в кимоно, накинутом на ночную рубашку.

— Мама, раз ты встала, может, подвинем мебель? — сказала Джуд. — Или коробки распакуем.

Мама рассеянно покачала головой.

— Не хочу я здесь обживаться. Ненавижу этот дом. Мы все его ненавидим. И все из-за меня, — сказала она, снова начиная рыдать. — Это грязная дыра!

— Может, это и дыра, но уже не грязная, — сказал Брюс. — Я привёл её в порядок — скажете, нет?

— Вы только поглядите, как стены исписаны, — проговорила мама безнадёжным тоном.

— Покрасить — и всех дел, — сказал Брюс. — Можете ещё раз сходить в муниципалитет. А если вам неохота, купите несколько банок краски и покрасьте вместе с девочками. Я бы сам это сделал, если бы не спина. Немножко белил, и дом будет не узнать.

— Все равно он останется дырой, хоть покрась его в небесно-голубой с розовым! — вздохнула мама. — Если б я только не трогалась с места! В гороскопах все казалось так ясно. Они обещали большие перемены, новые возможности, интересные задачи, но у меня ничего не вышло. Надо было оставаться в Блечворте. Хотя меня и звали потаскухой. Ну что ж, может, они и правы.

— Никакая ты не потаскуха, мама! — сказала Рошель.

— Конечно, нет, — подхватила Джуд. — Я побью любого, кто так о тебе скажет.

— Конечно, нет, — сказала я и задумалась. — А что, собственно, значит «потаскуха»?

— Дикси, родная, ты меня просто убиваешь! — Мама покачала головой. — Вы такие добрые со мной, девочки мои. Даже не знаю почему. Я очень плохая мать.

— Я совсем не хочу быть к вам добрым, — сказал Брюс. — Вообще-то, я здорово на вас зол, потому что я на вас работал как вол, так что перетрудил спину, а вы с вашими девочками даже спасибо не сказали. И вот я теперь лежу на спине как перевёрнутый жук, а у меня там цветочный магазин стоит без цветов, хотя торговля и без того неважно идёт последнее время. Но одно могу вам сказать. По мне, вас никак не назовёшь потаскухой. Потаскуха, Дикси, — это гру бая, непристойная женщина, которая грязно ругается, пьёт, заигрывает со всеми мужчинами подряд и совершенно не заботится о своих детях. Ну, ругаться-то вы умеете, Сью, это я слышал; может, вы и выпить любите, и походить по ночным клубам. И приятелей у вас, видимо, было немало. Может быть, вы себя не всегда ведёте как маленькая леди — хотя почём я знаю. Но одно я знаю наверняка: потаскухи не бывают хорошими матерями, а вы своим детям — очень хорошая мать.

Мама удивлённо посмотрела на Брюса. Потом одёрнула кимоно и заправила волосы за уши.

— Спасибо, — сказала она. — Спасибо за эти слова, Брюс. И спасибо за все, что вы для нас сделали. Мы бы без вас просто пропали.

Мне хотелось, чтобы все было, как в кино. Чтобы мама и Брюс посмотрели друг другу в глаза и поняли, что влюблены. И упали друг другу в объятия. То есть Брюс, конечно, не мог двинуться с места из-за больной спины, но мама могла бы к нему кинуться. И они могли бы слиться в долгом романтическом поцелуе, заиграла бы музыка, мы бы все запели, а Фиалка порхала бы у них над головами, как амурчик.

Мама пошла переодевать Солнышко, утирая нос тыльной стороной ладони. Брюс ёрзал на своём матрасе, сопя и кряхтя. На кинозвёзд они пока были не похожи. Может быть, мне надо просто подождать.

Джуд пошла за аспирином, картошкой и рыбой. Я поплелась за ней, потому что боялась, как бы она не ввязалась в драку. Рошель тоже пошла с нами, надеясь встретить Райана.

Но на улице не видно было ни мальчишек, ни девчонок.

— Они все в школе, счастливые! — вздохнула Рошель.

Мы с Джуд посмотрели на неё, как на сумасшедшую.

— Ну правда ведь скучно все время торчать дома. Я не хочу отставать. Маме надо было все выяснить и записать нас, тогда мы могли бы пойти в новую школу уже сегодня, — сказала она.

— Ну конечно, времени у неё была уйма, учитывая, что в воскресенье она родила, а сегодня её старшая дочь сбежала из дому, — сказала Джуд.

— Но это ведь не моя вина, правда? Я, может быть, сама схожу поищу школу. Райан говорит, она на улице Нептун.

— Ах, вот почему тебе в школу захотелось! Учти только, ты — маленькая дурочка из восьмого класса. А он — крутой переросток из одиннадцатого. Ручаюсь, он в школе и смотреть на тебя не станет, — сказала Джуд. — Я лично и близко не подойду к школе. По-моему, мы отлично можем посидеть дома до летних каникул, а потом уж начать с сентября.

По-моему, это была совершенно замечательная идея.

— Мама, я ведь тебе правда нужна, чтобы присматривать за Солнышком? — сказала я.

— Да, моя хорошая, — рассеянно сказала мама.

— Поэтому я пока не могу ходить в школу, правда?

— Да, моя хорошая, — повторила мама.

Я поняла, что она не слушает. Она вцепилась в свой телефон, как я вцеплялась в Фиалку. И все же она, считай, обещала, что мне можно будет не ходить в школу. Я вздохнула с облегчением.

Мама весь день не могла успокоиться и каждые пятнадцать минут набирала номер Мартины. Потом она попробовала сменить тактику. Она нашла телефон матери Тони и позвонила ей. Когда та сняла трубку, мама набрала в грудь побольше воздуху.

— Простите, что беспокою вас, миссис Виндгейт, — сказала мама очень вежливо, хотя и скорчила при этом страшную рожу. — Это Сью. Сью Бриллиант.

Она замолчала. Мать Тони орала на неё. Она, похоже, даже не пыталась быть вежливой.

— Да-да, конечно, я знаю, что мы на многие вещи смотрим по-разному, — сказала мама, стараясь сохранять спокойствие. — Но дело в том, что Мартина, кажется, собиралась сегодня навестить Тони. Она уже у вас? Можно с ней поговорить? Простите, как вы сказали? Её здесь нет? Вы меня не обманываете? О господи, попросите её, пожалуйста, позвонить мне на мобильный, как только она появится.

Мама нажала разъединение и расплакалась:

— Где же она? А если она заблудилась? Я даже не знаю, есть ли у неё с собой деньги. А вдруг у неё хватило ума голосовать на дороге, чтобы добраться до Блечворта? А вдруг с ней что-нибудь случилось?

Брюс услышал мамины рыдания и крикнул ей снизу: