Елена Усачева - Механизм чуда

Поискала глазами вокруг, может, где-нибудь найдется ответ. Ответа не было. Было много затоптанной земли и грязи. Взгляд подмечал плохое, словно хорошее вычеркнули из жизни. Словно ей поменяли глаза, и мир повернулся грязной стороной. Опустошенный газончик между низкими заборчиками, мусор, облезлая краска, окурки. Нелепый рисунок на боку училища. «Танк, что ли?» — «Банкетка!»

Пора садиться на машину времени и мчаться туда, где все понятно и просто. Но машина еще не собрана. Жаль. Просто не будет. Потому что кот, потому что Коппелиус.

— Как тебе еще сказать, чтобы ты не приходила? — рявкнули над головой. — Что сделать? Родителям твоим пожаловаться? Директору? Что на тебя подействует, если своих мозгов не хватает? Под конвоем домой отвести?

Слова падали на плечи, барабанили по согнутой спине. Ева медленно, очень медленно выпрямилась.

— Ладошина?

Смотреть сквозь очки на Петра Павловича было странно. Практикант закатил глаза.

— А ты тут что делаешь? Я думал, это опять Чембарцева на пост номер один заступила.

— Она ушла. — Ева улыбалась. Никогда бы не подумала, что будет так рада встрече.

— А ты пришла. Тебе-то что нужно?

Рядом неслышно присел Ираклий.

— Что ты, Петька, постоянно орешь. Дай человеку сказать. А то она в следующий раз вместо очков наушники наденет.

— Ладно, говори. — Петр Павлович был полон ярости и дышал как паровоз. — А с ногой что? Ударили?

Ева попыталась подобрать вытянутую ногу, но она вдруг перестала сгибаться.

— Я упала, — пробормотала. — А еще мне помощь нужна.

— Да что ты вечно! То плачешь, то падаешь! — взорвался Петр Павлович. — Давно?

— Уже два дня прошло. Коленку разбила, — пожаловалась Ева.

— Вот детский сад! Коленку она разбила.

Зазвенел сотовый. Музыка была полна томных вздохов и причмокиваний. Ева почувствовала, как асфальт под ней плавится. Большего позора она никогда не переживала.

— Это твой звонок?

Ева глянула на знакомый ряд цифр. Александр Николаевич. Словно мысли прочитал. Она же ему чуть не позвонила. Дала отбой. Не до него ей сейчас было.

— Пошли домой!

Петр Павлович дернул Еву за собой, она попыталась встать, и тут ноги окончательно ей отказали.

— Ой, ой! Не надо! — заверещала Ева, цепляясь за руки практиканта. — Не надо домой! Только не домой! Понимаете, папа… Он сейчас кричать будет. И вообще.

Петр Павлович бессильно оглянулся. Ираклий сидел на заборчике и улыбался.

— Ты спроси, что произошло, — с усмешкой посоветовал он. — Зачем дергаешь?

— Что произошло? — еле сдерживаясь, спросил Петр Павлович и медленно убрал руку с ее запястья.

Ева стала рассказывать. Она не знала, с чего начать, поэтому прыгала с одного на другое. Говорила про телефон и тут же вспоминала жука, зацепившегося за ветку, потому что она побежала. А бежала она из-за телефона. А Александр Николаевич… А еще машина времени с лампочками и пружинками, но без стула… Три брата, вы представляете, три, и у всех имена древнеегипетских богов. А еще ружье и группа «Коппелиус». Гофман с Гауфом, который умер в двадцать четыре года от чумы.

Петр Павлович темнел лицом, играл желваками на скулах, вытягивал губы трубочкой, чтобы тут же поджать их.

— Дурррдом, — произнес он с чувством. — Ну вы и… — сдержался, промолчал.

— И я теперь совершенно не знаю, что делать, — призналась Ева, с надеждой глядя на практиканта. — Я думала, машина времени. Но ее же нет.

— Что делать, что делать! — взмахнул руками Петр Павлович. — Совершать путешествия во времени, вот что делать! Вы же стимпанк! А раз так, то все невозможное становится возможным.

— Ну да. — Ева и забыла это слово. Переменная Планка, Гейзер, больше или равно, вечно живой кот. Но и в том, и в другом случае все относительно. — А как?

— Сама говорила: стимпанк — это управление всеми процессами. Вот и управляй.

Ираклий на заборчике негромко присвистнул.

— Высшая психология, — загадочно произнес он.

— Я тебя прибью, — пообещал Петр Павлович.

— Если бы была машина времени, я бы домой отправился, — грустно произнес Ираклий.

— Домой… ага, — кивнул Петр Павлович, заставив неотрывно следить за выбеленной челкой. — А у кого, ты говоришь, эта машина времени стоит? Предупреждай, что придем.

Ра был очень рад ее звонку. Ну, очень-очень. И еще какое-то время тоже был рад. А потом уже не так рад, потому что трубку взял Петр Павлович и стал говорить. Говоря, он шагал туда-сюда, тряс челкой, белая высветленная полоса рябила в глазах. Ева растерянно улыбалась, поглядывая на Ираклия. Тот смотрел в сторону. Разговор все длился и длился, Петр Павлович далеко отошел, увлеченный обсуждением. Про Еву забыл. Чем-то это напоминало Антона. Тот тоже часто забывал.

— Пойдем. — Петр Павлович дал отбой и протянул Еве телефон. — Будем смотреть вашу машину. И смени рингтон, пока тебя родители не застукали. Ираклий, ты с нами?

Ираклий Васильевич развел руками, покачнувшись на заборчике.

— Ты же знаешь, я никогда не был силен в технике.

И его оставили сидеть в палисаднике.

— Ева! — в голосе Ра было удивление. — У тебя все хорошо?

Петр Павлович окинул оценивающим взглядом длинную худую фигуру божественного брата.

— Ну, это ничего, — разрешил он какую-то свою мысль. — Показывай, что вы там напаяли.

— Она не доделана. — Ра неуверенно мялся на пороге, словно решение о том, пускать гостей или нет, еще не принято. Петр Павлович отстранил его, уверенно проходя в комнату. Около машины постоял, прищурившись.

— Радиокружок? — оценил он. — Понятно.

— А что надо? — Ра длинной цаплей застыл за его спиной.

— Чтобы заработало!

— Но это же невозможно. Машина времени — выдумка.

— Ну, почему же… — прошептал Петр Павлович, касаясь пружинки.

Ева робко улыбалась. Она понимала, что все вокруг происходит из-за нее и только из-за нее, поэтому чувствовала себя неловко.

Комната Ра была похожа на мастерскую. Вдоль стен тянулись широкие открытые полки. Они нависали над большой, очень большой — Ева никогда не видела таких огромных — кроватью. Отовсюду тянулись провода. Они свешивались с полок, они уходили в стены и выныривали из потолка. Вместо стола на железные козлы была положена толстая доска, с одного края к ней были прикреплены массивные железные тиски. В тяжелых челюстях тиски держали деталь. На доске горкой лежали запчасти от часов, куски коричневой кожи, заклепки. Сверху это богатство венчали пассатижи и россыпь отверток. Разноцветные провода переплетенной сеткой прикрывали настольную лампу.

— Я не понял, что надо делать. — Ра вертел в руках железный браслет от часов.

— Помогать.

Петр Павлович ногой отодвинул корпус от компьютерного блока и выставил машину времени на два табурета.