Борис Ряховский - Робинзонада Яшки Страмболя

Вечером ребята с 3-й Геологической собрались во дворе управления геологоразведки, на дне неизвестно для чего выкопанного котлована. Котлован у нас был вместо штаба.

Яшка принес свою ковбойку, в которой он свалился в озеро. Каждый из нас понюхал ковбойку, и Сашка Воронков сказал, что от нее так и прет нефтью, хотя эту самую ковбойку Яшкина мать вчера и выстирала. Решали: кто пойдет с Яшкой; когда экспедиция N должна выступать в дорогу. Мы знали, под N значится все засекреченное. И N — нефть. Вот совпадение!

— Компас у меня есть, — сказал Яшка. — Да я и по звездам ориентируюсь! Для меня найти дорогу по звездам — это все равно что… — Яшка сплюнул и бросил щепкой в бродившую по котловану курицу. — Карту я сделаю. Сейчас вот пойду и сделаю…

Сбегали за картой. Карта была вкладышем в учебник географии. От Баку провели линию через Гурьев на Эмбу. Взяли точку — озерцо с признаками нефти, открытое Яшкой чуть севернее нашего городка, — и соединили эту точку с Эмбой. И обомлели. Прямая линия соединила Яшкино озерцо, Эмбу, Гурьев, Баку.

Ну, конечно, Яшкино озерцо — продолжение нефтеносной жилы!

— Нефть просачивается в неглубокое озеро? Чепуха! Это вам не Байкал, — сказал я.

Стали размышлять:

— А если в районе тех озер разломы?..

— Или сбросы?..

— Или еще… как это называется? Ну, в книжке…

— Деформация пород фундамента?..

— По геологической карте предсказали нефть на Самарской луке до разведочного бурения. Мой отец там пускал скважины, — сказал Сашка Воронков. — А в Венесуэле из трещин гранитов фундамента добывают, знаешь, сколько нефти? То, о чем Димка говорит, — сбросы пород…

Каждый понимал: сто пятьдесят километров по степи — это тебе не на Бутак сбегать искупаться. Решили: пойдут двое — Яшка и один из нас. Отобрали из двенадцати пятерых. Каждый, чью кандидатуру обсуждали, вылезал из котлована и вышагивал по двору, покуда остальные галдели, припоминая его достоинства и недостатки. Дошла очередь и до меня.

Я присел на саманный кирпич, выпавший из ближнего глиняного забора, и, напустив на себя безразличный вид, чертил сучком по земле. Я был старостой 6-го «Б». Самые авторитетные ребята на 3-й Геологической именно из бывшего 6-го «Б». Меня, наконец, позвали.

— Мы — пацаны с 3-й Геологической! Разве на нас нельзя надеяться? — подмигнул мне Яшка.

Я понял: остановились на мне.

Мама заставила меня мыть ноги. Я сидел на ступеньке крыльца. В полосе света, падавшего из нашего окна, показался Сашка Воронков. Скрипа калитки я не слышал — очевидно, Сашка перелез через забор.

— Меня тоже заставляют, — вздохнул Сашка. — Только что вымыл.

Я посмотрел на Сашкины ноги. Он был босой.

— Думают, что сплю, — пояснил Сашка.

Меня окликнула мама. Сашка еще раз вздохнул, пошарил за пазухой и сунул мне в руки свисток из моржового клыка. Свисток подарил ему брат, пограничник дальневосточной заставы. Я знал, как ценил Сашка подарок брата. Засыпая, я подумал, что свисток в экспедиции мне, пожалуй, и не понадобится. Где-то в середине ночи меня растолкал Петька Замошкин, который влез в окно. Петька шепотом приказал: «Тихо!» — и протянул мне планшет. Планшет был офицерский, танковых войск…

Я вертелся с боку на бок.

«Картошек штук 20 хватит, — считал я. — Если в час будем делать четыре километра… Значит, в день — шестьдесят запросто. Значит, туда — назад займет пять дней. Двести граммов хлеба на раз… Хлеба взять шесть килограммов… Не забыть за щавелем сбегать на базар… Когда жуешь щавель, пить не так сильно хочется».

Я сидел на подоконнике, обхватив колени руками, и зябко ежился. Небо побелело, потянулись серенькие утренние облачка. Во дворе напротив замычала корова бабки Зеленчихи.

Под окном появился Колька Волошин. Колька зябко вздрагивал. На нем были трусы да на шее бинокль. Этого Кольку мы прямо в глаза звали жмотом. Колька положил на подоконник отцовский бинокль, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и скрылся в огороде.

В полдень мы должны были кончить сборы, а в два часа выступать. Когда Яшка принес свой рюкзак и я стал его укладывать, Яшка обозвал меня девчонкой и выбросил из рюкзака нитки с иголкой, бинт, йод, щавель и газету, которую я припас для разжигания костра.

— Карту сделал? — спросил я у него. — Масштаб нанес точно?

Яшка снисходительно пожал плечами: отстань, дескать, не твое дело.

Я сказал, что пробу нефти не понесешь в банке из-под маринованных помидоров. Сашка тут же припомнил, что на днях, когда он ходил к матери толстого Вовули за нитками мулине, во дворе у них случайно увидел совсем новенькую канистру. И размером небольшую. Там, за акацией. Где колонка…

Вовуля был не «наш» — не мальчишка с 3-й Геологической улицы. Он не ходил с нами в экспедиции и не сидел вечерами на краю котлована во дворе управления геологоразведки. Вовуля сидел дома или ходил с бабушкой на базар.

Наша дружба с Вовулей оборвалась год назад. Сколько я его помню, за ним вечно бегали мать и бабушка и кричали: «Вовик, пэрсик, ты еще не пил томатный сок!» От томатных и других фруктовых и нефруктовых соков Вовуля и растолстел.

Вовуля слушал-слушал наши рассказы о голавлях и щурятах, что водятся в Бутаке, и однажды сбежал с нами на речку.

Он полдня путался у нас под ногами и приставал с дурацкими вопросами, пока не наступил на мой крючок. Я дернул удилище, Вовуля взвизгнул, и на том бы дело кончилось, не заметь я вслух, что жала-то у крючка нет.

Такое могло прийти в голову только Вовуле. Он стал вопить:

— К доктору немедленно! Вызовите карету «Скорой помощи»! Хочу домой!

— Брось вопить, сынуля!

— «Скорую помощь» сюда нельзя! Она нам всю рыбу распугает!

— Бабушка рассказывала, как у одной ее знакомой английская булавка ходила по крови и дошла почти до сердца. Ой, ой! Я чувствую, как крючок движется по ноге! Вот здесь! Потрогайте!

Вовуля подставлял каждому свою мягкую белую ногу, мы ее щупали, как щупает хозяйка курицу, и испуганно переглядывались, потому что в самом деле из истории с крючком, двигающимся к сердцу, ничего хорошего получиться не могло.

— Дальше колена не пойдет, — сказал Шутя. — Только держи ногу согнутой.

Мы отрезали от перемета кусок шпагата, зацепили петлей Вовулину ногу и притянули ее к поясу штанов так, что ступня уперлась в ягодицу.

— Даже красиво, — сказал Яшка Страмболя. — Похож на жителя Марса. Ну-ка, прыгни, Вовуля.

— Ой! О-ой! Я же чувствую, как крючок движется по моему телу! — закричал Вовуля.