Борис Ряховский - Робинзонада Яшки Страмболя

Борису Ряховскому 27 лет. Он коренной уралец — родился в Свердловске, в этом городе окончил электротехнический техникум и отсюда был направлен на работу в железнодорожное депо. Но складывалось так, что он годами жил и работал в геодезической партии в Северо-Западном Казахстане, любит Казахстан как свою вторую родину. Каждое лето он «обживает» новые для себя места — берега Каспийского и Аральского морей, Каракумы, плато Усть-Урт. Поэтому его непреходящая тяга к степи обновляется.

Два года назад Борис Ряховский окончил Литературный институт имени Горького, сейчас работает в журнале «Сельская молодежь». Много ездит по стране, как и прежде, пишет очерки и рассказы.

«Робинзонада Яшки Страмболя» — первая книга Бориса Ряховского. В ней читатель найдет три маленькие приключенческие повести, объединенные общим замыслом, действующими лицами.

Время поисков, время дорог, по убеждению автора, начинается рано. И разнесчастен человек, если в свои 14–15 лет он жил без приключений. Приключения, как известно, не происходят с теми, кто не дерзает.

И недаром повести, включенные в книгу, названы приключенческими: герои их обуреваемы жаждой открыть неоткрытое.

Мы будем рады, дорогие читатели, если, прочитав книгу, вы пришлете свой отзыв о ней. Письма шлите по адресу: Москва, А-30, Сущевская улица, 21, изд-во «Молодая гвардия», массовый отдел.

Есть в Италии вулкан Стромболи. Яшка Чернов составил таблицу потухших вулканов. Первым в таблице стоял итальянский вулкан, который дымит и по нынешний день. Яшка мне объяснил: вулкан Стромболи он вставил за красивое название.

Потому он, Яшка Чернов, и Страмбол я. Попокатепетль [1] Вулкан в Мексике. — долго выговаривать.

Яшка вечно что-то начинал, чего-то придумывал и в чем-то нас убеждал.

Он начинал заниматься археологией. Он приходил ко мне со штыковой лопатой. За поясом у него торчали платяная и зубная щетки (говорят, археологи пользуются щеточками, чтобы не повредить, очищая от земли, ветхие черепки). В ведре из-под керосина он приносил кости ихтиозавров. Яшка доставал кость подревнее, совал мне под нос и уговаривал вглядеться.

Затем Яшка, как и мы все, заболел геологией. Носил ковбойку с закатанными рукавами, менялся кернами — кусками выбуренных пород, — листал нашу общую собственность «Геологию», откуда мы, вычитав про микропалеонтологические анализы, толковали друг другу вычитанное как вздумается.

Потом Яшка готовил беспризорного пса Жулика для работы в милиции. Мы толпой убегали от пса полуобутые. Яшка снимал с каждого тапку и совал всю эту обувную лавку под нос псу. Пес жадно глотал кусочки колбасы, оставленные Яшке на завтрак, и преданно глядел ему в глаза. Пес попался на редкость бездарный. Яшка любил, чтобы у него все получалось сразу. Поэтому он дал пинка Жулику и решил стать капитаном нашей футбольной команды.

Он нарядился в футбольные — до колен — трусы и неделю мучил мяч до потемок. Но страшные удары у него не получались, штанги одним ударом мяча он не ломал и капитаном его выбирать не собирались. Тогда Яшка пришил к трусам огромный карман. Отныне из его кармана торчали планки, свисали обрывки ниток: Яшка строил планер.

Яшка не появлялся на улице третий день, и я зашел к нему по дороге на Бутак. Во дворе было слышно, как Яшка пел. Он сидел спиной ко мне на полу и обматывал ниткой две тонкие бамбуковые планки. Рядом лежали готовое крыло планера и расщепленная лыжная палка.

— Купаться пойдешь?

— Я почти не сплю. Я есть-то забываю… Видишь? — Яшка кивнул на крыло. — Завтра полетит!

— Чем у тебя воняет?

— Клей столярный, восемьдесят восемь. Универсальный.

— Горит!

Яшка вскочил и помчался к электроплитке. На ней шипело и дымило. Яшка пометался по комнате, схватил с дивана расшитую подушечку, обернул ею жестянку и метнулся на улицу. Я выдернул штепсель и бросился за ним.

Яшка сидел на ступеньке крыльца. Перед ним на боку валялась закоптевшая консервная банка. Он пнул ее ногой.

— Ты скажи мне, что это за клей? Он не разогрелся, а сгорел! Ха! Плевать я хотел на такой клей!

— Говорят, клей надо разогревать так, — сказал я. — Банку с клеем опускают в кастрюлю с водой, а кастрюлю ставят на плиту.

— Еще чего не хватало! Ладно… У меня три плитки клея есть. Что нового на улице?

— Шутя сделал лук. Стреляет на пятьдесят метров.

— Подумаешь…

К Яшке, как обещал, я заглянул на обратном пути. Он сидел на полу около полусобранного планера, уткнув нос в колени.

— Жду вот. Клей сохнет, — сказал он. — Говоришь, Шутин лук стреляет на пятьдесят метров?

Яшка хотел привстать, но как-то странно дернулся, дрыгнул ногой и повалился набок. Планер отлетел в сторону, крылья и хвост у него отвалились.

Яшка отодрал штаны от пола и на четвереньках подполз к планеру.

— Ты скажешь, это клей? Сто лет сохнет, — проворчал Яшка. — Плевал я на такой клей!

Утром я встретил Яшку на базаре. Он тащил ведро, из которого торчали два огромных бычьих рога. Яшка поманил меня рукой.

— Не знаешь, где достать рога и копыта?

— Не знаю… Наверно, на бойне…

— Я сварю клей по собственному рецепту. Он в две минуты склеит что хочешь.

По дороге на бойню мы забросили в Яшкин двор добытые им рога. Остаток дня мы бродили вокруг бойни. Воняло там крепко. Я сказал Яшке, что столярный клей пахнет гораздо приятнее и вообще, если бы планер склеить фабричным клеем, он давно бы был готов. Яшка отмахнулся от меня и бросился выцарапывать из земли коровье копыто.

Мы сложили рога и копыта в углу Яшкиного двора. Затем Яшка согрел воды, и мы долго мыли в корыте вонючие коровьи конечности. Вечером я едва притащил ноги домой,

Утром, входя к Яшке, я заткнул нос пальцами. По кухне плавали тучи маслянистой гари. Сквозь чад я кое-как разглядел Яшку. Он метался около плиты, подбрасывал уголь, мешал в большой кастрюле обломком доски.

— Постой! Вы в этой кастрюле варите суп?

— Ничего!.. Зато клей будет — во! — восторженно сказал Яшка. — Ты будешь смотреть за огнем!

С ума сойти, сколько ведер угля я сжег! На улице жара 37 градусов, а в доме еще жарче. Мы разделись до трусов, кастрюля прыгала на плите и плевалась чем-то липким, коричневым и вонючим. Я-то держался подальше от кастрюли. А Яшке было каково! Он то и дело подсыпал в нее то соли, то соды — и бельевой и питьевой. Потом притащил домашнюю аптечку и налил в кастрюлю нашатырного спирта. А я едва успевал подносить уголь. Таскал его целыми ведрами! Мне никогда не было так весело.