Юлия Кузнецова - На что похожа любовь?

– Я останусь тут, – сказала мама неожиданно твёрдо.

Я воздела руки к небу.

– Мама! Ты же всегда мечтаешь от меня сбежать! Сейчас решила проявить вредность характера?

– Я тебя не могу такую белую оставить, – тихо сказала мама.

Я молча сунула ей в руки сумку с реквизитом и подошла к Дане. Что спросить? «А где же цветы, которые ты даришь каждый раз после того, как провинишься?» Или нет. «Ну и где же на этот раз был твой телефон?»

Он обернулся, словно почувствовал, что я подошла.

– Прости.

– Ты мог позвонить.

– Я звонил!

Я достала телефон. И правда, два пропущенных от Даньки. Но это потому, что я выключила звук перед выступлением.

– Нашёл время звонить.

– Я опять потерял телефон.

– Ну хватит! – закричала я так громко, что спугнула стаю голубей, толпившуюся возле урны, – мне это на-до-ело! Я разговаривала с Региной! И всё знаю!

– Да? – спросил Данька, и его тон был скорее напряжённым, чем удивлённым. – Когда ты с ней говорила? Сегодня?

– Нет! В понедельник!

Вот тут он удивился.

– В понедельник? Но…

– Да, Данечка, в понедельник после нашего несостоявшегося свидания! И она рассказала мне, какой ты на самом деле! Что тебе плевать на время! Что тебе плевать на просьбы тех, кто просит тебя куда-то с ними сходить! Что ты легко даёшь обещания и не приходишь!

– Погоди, как это…

– А тебя это удивляет? – разъярилась я. – А разве ты не обломал меня уже два раза! И ладно – зубной! Мне плевать на зубного! Но сегодня!

– Всё прошло плохо?

– Отвратительно!

– Правда?

– Нет. Но… Но…

«Не рыдать!» – приказала я себе.

Однако мячики для снятия стресса остались у детей, и я разревелась. При всех, на улице… такого со мной не случалось с тех пор, как я узнала о бабушке Любе.

– Ну ты чего? – он попытался прижать меня к себе, но я оттолкнула его.

– Да ничего! Я верила тебе! Что ты придёшь и поддержишь меня! Ты хуже Олега, понял? Он хоть по-честному признался, что его тошнит от того, что я предлагаю ему! А ты! Ты обещаешь! И не выполняешь! Зато учишь меня легче относиться к жизни! «Просто жить», «просто наслаждаться»! И просто предавать, да?!

– Я тебя не предавал! – взорвался он, и вернувшиеся было на место голуби улетели, видимо, навсегда. – И при чём тут наслаждение жизнью, я не понимаю! Ты учишь меня жить? Но это смешно! Ты что, умеешь жить? Ха-ха-ха! Да ты всю жизнь делаешь всё из-под палки! Вся эта твоя йога, все эти кружки, дома престарелых! Ты же заставляешь себя этим заниматься! Ты носишь с собой эти дурацкие мячики! Мнёшь их, сдерживаешься. А ты не пробовала показать свои чувства? Чтобы люди не думали, что ты вся из себя такая правильная и сдержанная! Чтобы люди знали, какая ты на самом деле!

– Да я и есть сдержанная, на самом деле! – заорала я. – И правильная! Отношусь ко всему серьёзно! Потому что жизнь у меня серьёзная! У меня ж не как у тебя – сплошная веселуха!

– Это у меня веселуха?

– Конечно! Ты даже не можешь просто съездить в дом престарелых! Просто так, чтобы об этом никто не знал, чтобы не вывешивать информацию в социальных сетях! Чтобы не собирать лайки на твои фотки с бабушками! Понимаешь, просто так!

– А что такого плохого в фотках с бабушками?

– Да ничего! Что ты хвастаешься тем, какой ты молодец!

– А ты что, сама хотела похвастаться, да я тебя опередил?

– Какой же ты…

– Какой?

– Уйди!

– На все четыре стороны? – сощурился он. – А с чего ты взяла, что у меня веселуха? Ты бы хоть спросила, где я был утром.

– И где ты был утром?

– И что со мной случилось?

– Хорош, а?

– Регине было плохо, понимаешь? Так плохо, что «Скорую» вызывали. У неё жуткая истерика началась, она головой об пол билась, голову разбила.

– При чём тут Регина? – не поняла я.

– Ты же сказала, что разговаривала с ней!

– Ну да. Так ты с ней общаешься?

– Я ночевал у них сегодня!

– Ого, какие подробности…

– Вер, ты издеваешься? Я же говорил тебе вчера, что ночую у дяди с тётей…

– Стоп, стоп, – сказала я. – Регина – твоя тётя?!

– Почему – тётя? Племянница! Я же тебе говорил!

– Нет, – медленно сказала я, – ты мне этого не говорил. И она не говорила. Значит, ей было плохо?

– Ужасно, – вздохнул он, – а главное, я хотел тебе позвонить, пока мы ждали «Скорую», но… ты будешь смеяться…

– Поверь, не буду.

– У меня опять потерялся телефон. Потом нашёлся. Под кроватью.

– Сочувствую, – сказала я, – ну что ж… передавай Регине мои пожелания выздоровления. Я пойду. Мама замёрзла.

– Вер, – окликнул он меня, – я позвоню?

– Не надо, – покачала я головой.

– Почему?!

– Потому что теперь я знаю, что ты обо мне думаешь, Даня… И я не хочу тебя больше видеть. Пока!

– Вера, Вер, ну подожди! – он схватил меня за рукав пальто.

Но тут у него зазвонил мобильный, а я выдернула руку, подбежала к маме и потащила её к метро.

– Поругались? – сочувственно сказала мама.

– Нет.

– Фух, слава богу.

– Расстались.

– Вера! Ну зачем?! Ты же прекрасно справилась с выступлением!

– Мам, давай-ка побыстрее. Нам надо ещё зайти за кефиром. Бабушка просила. И, кажется, у неё кончились ванильные сухарики.

Глава 21

Тоска

Меня бросало то в жар, то в холод. Постоянно менялось настроение. Утро было временем решительных мыслей и действий.

Я вставала, занималась йогой, выпивала чашку зелёного чая для бодрости и крепости духа, вставала перед зеркалом, протирала тёмные круги под глазами кубиками льда с петрушкой и двадцать раз повторяла, глядя сама себе в глаза: «Не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать!» Именно утром я удалила аккаунт «Вконтакте», а в почте занесла Данин адрес в «чёрный список». Именно утром я проверяла холодильник, срок бабушкиных лекарств, наличие у мамы бумаги для принтера, писала списки, чтобы вечером зайти в магазин.

Потом я шла в школу и довольно удачно блокировала все болевые удары, которые мне наносили любые мальчишки, даже карапузы, но с именем Даня, любые шоколадки той фирмы, что он подарил мне при встрече, любые целующиеся парочки.

А затем я приходила из школы, уставшая, и ложилась на диван. Наступил ноябрь, стало рано темнеть, и вместе с темнотой ко мне заявлялась старая знакомая – тоска. Она уже не наваливается, как серый зверь. Она вгрызается в моё сердце, погружает в него свои когти, осторожно нащупывает то зёрнышко, что колотится «тук-тук-тук», и нежно, прислушиваясь, сжимает его.

Я ничего не писала во флипбуке. Только рисовала – крошечное сердце в когтях хищной птицы.

Вместе с тоской приходили воспоминания, которые уже не сдерживал мой бодрый разум: вот он берёт меня за руку под пледом, вот я прижалась к нему в маршрутке из Ромашкова.

Казалось бы – встань, взбодрись, посмотри с бабушкой телевизор, выпей чашку кофе.