Карл Хайасен - У-гу!

Наверное, Рой успел бы смотаться, когда подъезжающая машина только начала сигналить, но он в это время стоял на коленях и терпеливо ждал, пока последний маленький сверчок выберется из коробки.

Потом отдельные гудки слились в сплошной вой, и синий пикап, взвизгнув тормозами, остановился рядом. Рой бросил коробку и вскочил на велосипед, но было поздно. Пикап перекрыл ему дорогу к бегству.

Лысый дядька с лицом свекольного цвета выпрыгнул из кабины и успел схватить велосипед за сиденье, оторвав заднее колесо от земли. Рой бешено крутил педали, но велосипед не двигался с места.

— Что ты тут делаешь? — орал прораб. — Как твоя фамилия? Кто тебе позволил лезть в частные владения? В тюрьму захотел?!

Рой бросил крутить педали и перевел дух.

— Я знаю, что ты затеял! — ревел лысый. — Знаю твои подлые штучки!

— Пожалуйста, мистер, отпустите меня, — попросил Рой. — Я просто покормил сов.

Свекольная краснота вдруг схлынула со щек прораба.

— Каких таких сов? — сказал он, сбавив тон. — Нет тут никаких сов!

— Есть, — возразил Рой. — Я сам видел.

Лысый сильно занервничал. Он придвинулся к Рою вплотную, обдав его запахом жареного лука.

— Послушай меня, парнишка. Никаких сов ты тут видеть не мог, понял? Ты видел… знаешь кого?.. Дикого цыпленка!

Рой аж поперхнулся от смеха.

— Ну вы даете!

— Точно тебе говорю. Мы тут поразводили этих… карликовых цыплят.

— Мистер, я видел сову, и вы это знаете. А я знаю, отчего вы так испугались!

Прораб отпустил велосипед.

— Ничего я не испугался, — с каменным лицом сказал он. — А ты не видел никаких сов. Теперь вали отсюда и больше не появляйся, если не хочешь загреметь за решетку, как тот пацан, которого я прошлый раз поймал на участке.

Рой осторожно обвел велосипед вокруг пикапа, вскочил в седло и помчался на полной скорости.

— Это были цыплята, понял? — завопил лысый вслед.

— Совы! — торжествующе крикнул Рой.

Он катил по улице Ист-Ориоль, плоской, как блин «Бабушки Паулы», но представлял себе, что взбирается вверх по крутому горному склону, — это помогало ему быстрее крутить педали. Он боялся, что прораб передумает и ринется за ним вдогонку. Вот сейчас послышатся гудки, ругань, и восьмицилиндровый двигатель пикапа дохнет жаром ему в спину…

И Рой не оглядывался и не сбавлял темп — вцепившись в руль, он изо всех сил крутил педали. Наконец он достиг вершины воображаемой монтанской горы — и плавно покатился вниз по пологому склону, в прохладу речной долины.

— Тот самый шкет, что отирался тут на прошлой неделе, — жаловался Дикобраз патрульному Делинко. — Но в этот раз я поймал сорванца!

Делинко предложил составить протокол, но Дикобраз сказал, что это ни к чему.

— Я кое-что ему объяснил, так что больше он сюда не сунется, зуб даю.

Дело шло к полуночи, они стояли на стройплощадке рядом с патрульной машиной. Оба в глубине души были уверены, что настоящий вандал гуляет на свободе, но не спешили делиться друг с другом своими подозрениями.

Делинко не сказал Дикобразу, что Матерсон до смерти боится аллигаторов и, стало быть, те сортирные аллигаторы — не его рук дело. Не сказал, потому что боялся, что прораб опять разнервничается на ночь глядя.

А Дикобраз не сказал Делинко про сиденья со строительных машин и про то, что их уперли, когда Матерсон уже был за решеткой, — потому что не хотел, чтобы Делинко зафиксировал эту информацию в полицейском протоколе, который потом попадет в руки какому-нибудь пронырливому писаке.

Но если не считать этих недосказанностей, каждый из них был доволен, что не придется коротать ночь на стройплощадке в одиночестве. Хорошо, когда рядом есть живая душа.

— Кстати, я вот что хотел спросить, — сказал Делинко. — Куда подевались те псы, которые у вас тут сторожили?

— Шавки-то эти? Небось уже добежали до своего Берлина, — уклончиво ответил Дикобраз. — Знаешь, пойду-ка я покемарю. Если чего понадобится — свистнешь, ага?

— Обязательно, — пообещал Делинко.

— Смотри только, сам опять не закемарь.

— Не беспокойтесь.

Хорошо хоть, было темно: прораб не видел, как полицейский Делинко покраснел. Да уж, он в жизни не забудет, как выглядела его прекрасная «Краун-Виктория» с изгаженными, черными как ночь окнами. Ничего, скоро он поймает негодяя и передаст в руки правосудия!

Дикобраз удалился в кондиционированную прохладу своего вагончика, а патрульный отправился на обход участка, освещая фонариком путь от одной разметочной вешки до другой. Он был готов ходить так всю ночь, если нужно, лишь бы с проклятыми вешками ничего не случилось. У него в машине было пять полных термосов кофе, до утра точно хватит.

Охранять пустой участок — занятие не из приятных, но сегодня у Дэвида по-настоящему важное задание. Шеф полиции, капитан, сержант — все рассчитывают на него. И если все будет тип-топ, вполне можно надеяться на продвижение по службе. Патрульный Делинко уже практически видел у себя на груди золотой значок детектива.

Пока Делинко с фонариком бродил в темноте, воображение разворачивало перед ним заманчивые картины. Вот он уже не в привычной полицейской форме, а в сшитом на заказ костюме. Садится за руль новой «Краун-Виктории», темно-серой и без всякой полицейской маркировки — как у настоящих детективов. Пистолет у него в наплечной кобуре, а не на поясном ремне. Он как раз представлял себе, как надевает на лодыжку еще одну кобуру, под суперлегкий пистолет, как вдруг споткнулся о песчаный холмик и растянулся на земле.

Ну вот, опять!

Когда Делинко нашарил в траве свой фонарик, тот сперва не зажигался — пришлось его потрясти. Наконец лампочка засветилась тусклым светом.

Точно. Опять угодил в совиную дыру.

Делинко поднялся и отряхнул брюки.

— Хорошо хоть, Дикобраз не видел, — пробормотал он.

— Хе, — усмехнулся вдруг кто-то рядом.

Правой рукой Делинко схватился за пистолет, а левой попытался навести фонарик на невидимого нарушителя.

— Не двигаться! — рявкнул он.

— Хе. Хе!

Желтый луч метался туда-сюда, никого не находя. Тихий сипловатый голос шел будто ниоткуда.

Патрульный Делинко осторожно шагнул вперед и направил фонарик в нору рядом с холмиком, о который он споткнулся. Из темноты на него смотрела пара любопытных янтарных глаз.

— Хе!

Патрульный убрал руку с пистолета и наклонился:

— Ну, привет.

— Хе! Хе! Хе!

Это был совсем маленький совенок — сантиметров пятнадцать, не больше. А красавец — Делинко никогда таких не видел!

— Хе! — повторил совенок.

— Хе-хе, — ответил полицейский ему в тон, но получилось не очень похоже: голос низковат. — Ждешь, когда мама-папа вернутся с ужином, верно?