Михаил Самарский - На качелях между холмами

— В каком смысле? — не понял я.

— В прямом, — говорит дед, — среднее. Правильно?

— Ну да, — киваю я.

— Ну, так вот среднего образования без математики не бывает. А тем более сейчас. Что там у вас придумали? Уго-муго какое-то.

— ЕГЭ, дед, — снова рассмеялся я, — единый государственный экзамен.

— А, ну да. Ты же без этого ЕГЭ и аттестата не получишь. Понимаешь?

— Угу.

— Вот тебе и «угу», — передразнил меня дед. — А кто ж тебя в институт-то пустит без аттестата? Поэтому, Мишка, учи математику. Тут твоя мать права на сто процентов. С этим не поспоришь. Да и вообще, внук, поверь мне, старому дураку: она, эта самая математика, еще ох как пригодится тебе в жизни. Потом вспомнишь мои слова. Во всяком случае, не знаю ни одного человека, кому бы она помешала. Так что, давай, Михаил, налегай на «пифагоровы штаны».

— Это еще что? — удивился я.

— Во, видишь, — говорит дед. — А эту поговорку все знают: и режиссеры, и литераторы.

— Но мы это еще не проходили, — говорю.

— Геометрия, — сказал дед и встал с кровати. — Я любил ее в школе.

— Значит, и я полюблю, — заверил я деда.

— Верю тебе. Если что будет не ясно, обращайся, тряхну стариной, — сказал он и ушел.

Я еще долго размышлял над дедовыми словами. Ну, раз и он так рассуждает, думаю, значит, точно: нужно поднапрячься с этой математикой. Дед не соврет. Дед у меня мудрый. Кстати, мой сосед по палате сказал мне одну хорошую вещь. Он сначала у меня спросил:

— А ты, Михаил, знаешь, чем умный человек отличается от мудрого?

— Ну, — говорю, — наверное, мудрый постарше, поопытнее.

— Ерунда все это, — говорит сосед. — И среди молодых умные есть, и среди стариков дураков хватает. Нет. Не правильно.

— А вы знаете? — спрашиваю. — Скажите.

— Я скажу, а ты запомни, в жизни пригодится.

Вот теперь и я знаю ответ на этот вопрос. Умный найдет выход из любой сложной ситуации. А мудрый — в такую ситуацию не попадет. Согласитесь, хорошо сказано. Мне понравилось.

У нас в палате лежат и взрослые, и дети. Точнее, лежали. Сейчас я — самый мелкий. И еще четыре мужика. Один упал с лестницы. Такое впечатление, что в мясорубке побывал. Весь перебинтованный, в гипсе. И нога его тоже на «виселице». Он пока с нами не общается. Интересно, с какой высоты он грохнулся? Как заговорит, спрошу обязательно. Второй — врезался на мотоцикле в дерево. Веселый парень. Веней зовут. Его, наверное, скоро выпишут. Болтун — находка для шпиона, как говорит мой дед. Мотоциклист все время что-то рассказывает. Я как-то спросил у него:

— А ты на котов или собак наезжал хоть раз?

— Нет, — отвечает, — я люблю животных.

Врет, наверное. Не верю я этим мотоциклистам. Гоняют, как ракеты. Тот, который Ириса нашего задавил, даже не остановился. И этот Веня наверняка кого-то уже переехал. Любит он животных. Ясное дело, не нарочно же переезжать. Коты и собаки они сами прямо под колеса бросаются. Тут дело вовсе не в том, любишь ты животных или нет. Просто поаккуратнее нужно ездить и по сторонам смотреть. Видишь, на обочине котик сидит, притормози, проедь потише. Неизвестно, что в голову этому коту взбредет, возьмет и начнет перебегать дорогу перед самым носом, а ты летишь на всех парусах. А ехал бы помедленнее, глядишь, и спас бы глупого звереныша.

Третий — это тот мудрец, что открыл мне глаза на умных и мудрых. Василий Петрович. Умный мужик до ужаса. Вы не представляете, сколько он знает, даже без Интернета. И главное, все правильно говорит. Я уже несколько раз проверял. Спрошу какое-нибудь непонятное слово, он тут же — бах! — и отвечает. Я — в «сетку», точно. Он, наверное, уже не умный, а мудрый совсем. Тоже книги любит читать. Только они у него слишком заумные. Вот сейчас философа Николая Бердяева читает. Я недавно взял, думал, голова взорвется. Ни черта не понял. Но, говорят, крутой был философ. Нужно будет, как повзрослею, еще раз попробовать почитать, рано или поздно все равно разберусь, что там у него почем.

Четвертого в палате мы все (кроме лестничного падуна) называем шахматистом. Я даже его имени еще не знаю. А как узнаешь, если даже врач приходит и говорит:

— Ну, как наш шахматист поживает?

— Нормально, — говорит шахматист, а сам кривится.

— Небось, теперь шахматы забросите? — смеется врач.

— Наоборот, — кряхтит шахматист, — буду еще лучше играть.

Тут, наверное, нужно вам прояснить ситуацию с этим игроком. Дело в том, что он очень хорошо умеет играть в шахматы. Так он, во всяком случае, сам рассказывает. А жил шахматист в каком-то подвале. Его жена выгнала из дома (пил сильно), вот он и поселился в подвале. А там еще с ним несколько человек. И все пьющие. В общем, приволок шахматист на свою беду шахматы и устроил в подвале целый турнир. А призом у них была, вы не поверите, бутылка водки. Ну, наш шахматист всех обыграл и сидит водочку попивает, ни с кем не делится. Соседи, конечно, возмутились. Оказывается, на бутылку-то они сбрасывались все вместе, а пьет только гроссмейстер. Дурак он, нужно было все-таки угостить соседей. Но, видимо, пожадничал. В общем, как он говорит, напился до чертиков и уснул. И пока он спал, его одноподвальники раздобыли еще бутылку водки и тоже напились. Но они-то пили втроем, потому и не попадали замертво. Во какое дело. Ну, выпили, закусили, смотрят, а шахматист спит. И одному из побежденных вдруг стало так обидно, что он предложил своим собутыльникам связать шахматиста и наказать его. Те согласились. Шахматист, конечно, проснулся, но было уже поздно — лежит связанный. Говорит, долго думали, как проучить обидчика, а потом один вдруг предложил: «Если он такой умный, давайте ему голову отпилим!» Вы представляете, эти придурки притащили ножовку и давай живому человеку пилить шею. Ужас! Вот так шахматист попал к нам в палату. Лежит бедняга, а голова теперь задом наперед. Жалуется доктору, что неудобно пить и есть. А мотоциклист шутник. Услышал, как шахматист жалуется доктору, мол, очень неудобно, что голова назад смотрит. Доктор успокаивает больного:

— Потерпите, уважаемый. Голова это такое дело, знаете ли, не поторопишься. Постепенно все наладится и встанет на свои места.

— Просто неудобно ни есть, ни пить, все как-то задом наперед.

— Ну что поделаешь, — улыбается доктор. — Терпите, дорогой, терпите…

И вдруг мотоциклист громко говорит:

— А вы, товарищ доктор, лучше ноги ему выверните в обратную сторону.

— Язык себе выверни, придурок, — взревел шахматист.

И еще таких слов наговорил мотоциклисту Вене, что в сочинении и не напишешь. Доктор еле их успокоил. С тех пор шахматист и байкер стали врагами, не разговаривают, косятся друг на друга, хмурятся, сопят, хотя Веня, как мне показалось, хочет помириться.

15 июня — был отвратительный день. Мне хотелось, как говорит бабушка, выть белугой и лезть на стены. А все из-за того, что Сизокрылой тете Гале вздумалось именно в этот день ехать за обновками. Я еще спал, когда они уехали с Машкой.