Пауло Коэльо - НА БЕРЕГУ РИО-ПЬЕДРА СЕЛА Я И ЗАПЛАКАЛА

Денег у меня не было вовсе. Надо спуститься, позвонить родителям – за их счет – и попросить выслать сколько-нибудь на дорогу.

Но сегодня – праздник, и деньги можно будет получить только завтра. Что я буду есть? Как объясню хозяевам, почему с уплатой им придется подождать два дня?

«Да ничего им не надо объяснять», – ответила Другая. Ну конечно, у нее есть опыт, она умеет справляться с такими ситуациями. Она – не ошалевшая от любви девчонка, а женщина, всегда, во всякую минуту жизни знающая, чего она хочет. И мне надо вести себя так, будто ничего не случилось, будто он скоро вернется. А когда придет перевод – заплатить и ехать восвояси.

«Прекрасно, – похвалила меня Другая. – Ты вновь становишься такой, как прежде. Не надо печалиться – когда-нибудь ты встретишь человека, которого сможешь любить, ничем не рискуя».

Я потрогала свои вещи – высохли. Теперь предстоит выяснить, в каком из этих городишек есть банк, а потом отправляться звонить, то есть заняться делом, и тогда у меня не останется времени плакать или тосковать.

И лишь в эту минуту я заметила записку:

«Я – в семинарии. Собери свои вещи (ха-ха-ха), вечером мы едем в Испанию. Буду после обеда».

И чуть ниже: «Я люблю тебя».

Прижав записку к груди, я вместе с облегчением почувствовала себя жалкой и несчастной. И заметила, что Другая, явно озадаченная моей находкой, куда-то девалась.

Я тоже его любила. И с каждой минутой, с каждой секундой эта любовь крепла, росла и преображала меня. Я вновь обрела веру в будущее, и ко мне мало-помалу возвращалась вера в Бога.

И все это сделала любовь.

«Не желаю больше плутать в темных закоулках собственной души, – сказала я себе, решительно захлопывая дверь перед носом Другой. – Что с третьего этажа вывалиться, что с сотого – разницы никакой».

Так что если уж падать, то – с небоскреба.

– Покушайте сперва, – сказала хозяйка.

– Я не знала, что вы говорите по-испански, – с удивлением воскликнула я.

– Граница в двух шагах. Летом в Лурд наезжают туристы. Не смогу объясниться – не сдам комнаты.

Она поставила на стол поджаренный хлеб и кофе с молоком. Я внутренне приготовилась встретить этот день: каждый час будет тянуться год. Может быть, это угощение отвлечет меня?

– Вы давно с ним женаты? – спросила она.

– Это – моя первая в жизни любовь, – ответила я. И все на этом.

– Видите вон те вершины? – продолжала она. – Моя первая любовь погибла на одной из них.

– Но потом вы повстречали другого человека.

– Да, повстречала. И умудрилась вновь обрести счастье. Судьба распоряжается забавно: почти никто из моих знакомых не вступил в брак со своей первой любовью. А те, с кем это все же случилось, постоянно твердят мне, что пропустили нечто очень важное, что не пережили всего, что должны были… – Она вдруг осеклась. – Ой, простите. Я не хотела вас обидеть.

– Я и не обиделась.

– Знаете, я всегда смотрю на тот колодец. И думаю: если бы не святой Савен, который велел копать в этом месте и обнаружил воду, наш городок располагался бы ниже, возле реки.

– А при чем тут любовь? – спросила я.

– Этот колодец притягивает к себе людей, у каждого из которых – свои надежды, свои мечты, свои трудности. Однажды кто-то решился, отважился найти воду, и вода появилась, и все стали собираться вокруг нее. Просто я думаю, что когда мы смело ищем любовь – любовь обнаруживается, а мы притягиваем к себе новую и новую любовь. Если тебя любит один человек, значит, любят все. А если ты одинок – значит, станешь еще более одиноким. Так вот забавно устроена жизнь.

– Вы не слыхали про книгу под названием И Цзин? – спросила я.

– Нет, никогда.

– Там говорится, что можно изменить город, но нельзя перенести в другое место колодец. Влюбленные встречаются, утоляют свою жажду, строят свои дома, растят детей – и все это вокруг него. Но если один из влюбленных захочет уйти, колодец не сможет последовать за ним. Оставленный колодец останется на том же месте, он, хоть и заброшен, будет полон чистой водой прежнего.

– Такие речи больше подходят старухе, на долю которой выпало много страданий, а не молоденькой женщине, – сказала она.

– Нет. Я всегда боялась. Я никогда не рыла колодцев. Сейчас я это делаю впервые и не хочу позабыть о том, как это рискованно.

Тут я что-то нащупала в кармане и, поняв, что это, похолодела. Отставила чашку с кофе.

Ключ. Он дал мне ключ.

– В вашем городке жила одна женщина, перед смертью завещавшая все свое имущество семинарии в Тарбесе, – сказала я. – Вы знаете, где ее дом?

Хозяйка открыла дверь и показала на один из средневековых домиков на площади.

– Вот он. Два священника провели там почти два месяца. И… – она запнулась, с сомнением глядя на меня, но потом договорила:

– И один из них очень похож на вашего мужа.

– Это он и есть, – уже с порога сказала я, очень довольная тем, что позволила эту шалость ребенку, живущему у меня в душе.

Я остановилась перед домом, не зная, что делать. Все тонуло в густом тумане, и мне казалось: я во сне, где бродящие в каком-то пепельном пространстве странные фигуры влекут меня в еще более странные места.

Мои пальцы нервно ощупывали ключ.

Когда все вокруг затянуто такой пеленой, горы из окна не разглядишь. В доме, должно быть, темно – солнца-то нет, и шторы задернуты. В доме, должно быть, печально – ведь его нет рядом.

Взглянула на часы. Девять.

Надо заняться чем-нибудь, что могло бы скрасить мне ожидание. А ждать придется долго.

Ждать. Это был первый урок, преподанный мне любовью. День еле тянется, мы строим тысячи планов, ведем тысячи воображаемых разговоров, даем себе обещания в таких-то и таких-то обстоятельствах вести себя совсем по-другому – а сами места себе не находим, ждем не дождемся, когда же придет наш возлюбленный.

А придет – не знаем, что сказать. Многочасовое ожидание переходит в напряжение, напряжение сменяется страхом, а страх заставляет стыдиться нежности.

«Не.знаю, должна ли я войти». Мне припомнился вчерашний разговор – этот дом был символом мечты и ее воплощением.

Но ведь нельзя же целы день торчать у крыльца.

Набравшись храбрости, я вытащила из кармана ключ, подошла к дверям.

– Пилар! – донесся из тумана голос с сильным французским акцентом.

Я скорее удивилась, чем испугалась. Это мог быть хозяин нашей квартиры – но я вроде бы не говорила ему, как меня зовут.

– Пилар! – голос приблизился. это – твоя судьба, ступай, ищи ее. Только тот, кто счастлив, способен распространять счастье". «Не знаю, это ли моя судьба, – сказал я ему. – Решив затвориться в этом монастыре, я обрел мир в душе». «Что ж, иди в мир, разреши все и всяческие сомнения, – отвечал он. – Оставайся в мире или возвращайся в семинарию. Но в том месте, которое изберешь для себя, ты должен пребывать в целокупности. Царство разделенное падет под натиском неприятеля „Перефразирован стих из Евангелия: „…всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет“ (Лк 11:17). – Прим. перев.“. Человек разделенный не сумеет с достоинством и отвагой глядеть жизни в лицо».