Круговых Петрович - Юрка — сын командира

— Ну это ты зря,— сказал Шахназаров, лишь мельком взглянув на девушку.— Что не красишься, это — законно! Зачем? Ты и так... у тебя и так лицо выразительное, и глаза, и в общем — всё. А морить себя голодом? Не одобряю.

— Растолстеешь в два счёта...— Таня почему-то покраснела и, хотя по-прежнему улыбалась, опустила глаза.

— Шах, пойдём...— протянул Юрка.

— Подумаешь, беда великая,— не обращая на Юрку внимания, убеждал девушку Шахназаров.— Да если хочешь знать, растолстеть — это тоже не так просто. Я вот, например...

— Шах, мы же опоздали...,

— Учтём,— сказала Таня, по-детски болтая ногами.— Костя, а почему тебе никто не пишет? Какой-то у вас там Козырев каждый день по три-четыре письма получает, а тебе за всё время ни одного-разъединственного...

— Некому писать потому что,— ответил Шахназаров, растерянно улыбнувшись.— Я ведь детдомовец. Воспитательница у нас была, Анна Мефодьевна,— мы её все мамой звали,— она писала. Недавно умерла...

— Старенькая была?

— Вовсе не старая... Болела чем-то.

— Костя, а девушка эта почему тебе не пишет?

— Какая девушка?

— К которой сегодня в райцентр ездил.

Шахназаров засмеялся:

— Там у нас были другие дела. Нету у меня никакой девушки, и ещё никогда не было... Слушай, Таня, а тебе часто приходят письма?

Таня спрыгнула с подоконника, стала поливать из молочной бутылки цветы в горшочках.

— Иногда приходят. Подружки... одни учиться уехали, другие замуж выскочили...

— Я имею в виду не подружек. Ну там — со стройки, из армии...

— Нет...— сказала Таня, точь-в-точь как Юрка, и вздохнула.— Никому не приходит в голову написать...

Шахназаров взглянул на часы, ахнул, подхватил сумку.

— Юрка, бежим!.. Танюша, а можно — я тебе письмо напишу?

Она оторопело и обрадовано взглянула на него, пожала плечами:

— Чудак ты, Костя... Мы же чуть ли не каждый день видимся...

— Не-ет, письмо совсем другое дело...

— Но это же, наверное,— одной рукой Таня держала за горлышко бутылку, другой как-то суетливо поправляла на груди воротничок кофточки,— это же, наверное, будет смешно: каждый день видимся — и письма...

— Я напишу, ладно? Юрка, бежим!..

Когда они уже подходили к городку, Шахназаров, ставший вдруг задумчивым, неожиданно спросил:

— Тебе нравится Таня?

— Ага, нравится.

— Законно! Нигде таких не встречал. Она, брат,— хороший парень!..

Юрке хотелось засмеяться: Таня и вдруг — парень, но, взглянув на Шаха и заметив, что тот почему-то совсем помрачнел,— сдержался.

...У крыльца казармы Шахназарова поджидал старшина.

— Достукался, шут гороховый... Пойдём, командир ждёт.

Юрку он вроде бы и не заметил.

Едва старшина, а за ним Шах вошли в коридор, Юрка из-за угла прокрался, приседая, к распахнутому настежь окну канцелярии и тотчас услышал строгий папин голос:

— Доложите, где были!

Шахназаров молчал.

— Вы имели право ежедневно выходить за пределы части. Вам оказывалось большое доверие, Шахназаров, и вы его не оправдали: опоздали из увольнения на целых два часа... Товарищ старшина, подберите на должность почтальона другого — настоящего... честного солдата. Идите, Шахназаров.

Шах сошёл с крыльца, не заметив Юрку, побрёл на огневую, понуро опустив голову. Юрка поплёлся было следом, потом вернулся к казарме. Надо поговорить с папой, обязательно надо с папой поговорить...

Из казармы вышел старшина, неприветливо спросил:

— Сидишь?

— Сижу.

— Куда же вас, скажи на милость, носило?

Юрка вспомнил: примерно такой же вопрос задавал папа и Шахназарову, тот не признался, значит, сказать о том, где они были — подвести Шахназарова, и он ответил, потупясь:

— Где надо, там и были...

— Ишь ты, заступник...— буркнул старшина.— Ладно, выяснится. Пойдём-ка со мной.

Прапорщик повёл его зачем-то в караульное помещение. Юрка нехотя поднялся на две ступеньки крыльца, о третью споткнулся и... выронил октябрятскую звёздочку. Тут же прикрыл её ладошкой, но — было поздно.

— Покажь!— строго приказал старшина.— Та-ак, значит, в райцентр смотались?..

— И смотались!— вскинулся Юрка.— Надо было потому что... А вы наказали Шаха... За что вы его наказали?..

— Пойдём! Или так и будем до вечера ругаться?

В караульном помещении за полуоткрытой дверью на жёстких, обтянутых дерматином топчанах спали, не сняв ремней, солдаты свободной смены. В другой комнате находились те, кому в это время спать, видимо, было не положено. Двое играли в шахматы, один что-то писал, кудрявый сержант с чёрными усиками читал у окна газету. Он первый заметил вошедших и негромко скомандовал:

— Встать!

— Сидите,— разрешил старшина.— Привёл к вам молодого воина. Знакомы?

Солдаты, улыбаясь, глядели на Юрку. Сержант кивнул:

— Конечно, знакомы. Это Юрка, сын командира.

— Был Юрка,— сказал старшина,— а теперь рядовой Яскевич. И не просто рядовой, а второй помощник начальника караула по службе выводных караульных собак. У него отныне есть свой пёс, свой блокпост и, естественно,— свои обязанности. Прошу любить и жаловать. Ясно!

— Так точно, товарищ старшина!— ответил один из солдат, подмигнув Юрке.

Сержант с усиками отложил газету, сказал очень серьёзно:

— По-моему, помощник начальника караула не может быть безоружным.

— А кто сказал, что у него не будет оружия?— Старшина подкрутил усы, потом потянулся к телефонной трубке, набрал номер: — Младший сержант Чиж, срочно доставить в караульное помещение пистолет «ТТ» из подсобного фонда. Да, да, в кобуре и с обоймой.

Юрка едва не подпрыгнул от радости. Пистолет, да ещё в кобуре, да ещё с обоймой! Он, правда, пока не знал, что такое обойма, спрашивать об этом было неудобно. Ничего, Шахназаров ему потом всё растолкует.

В караульное, запыхавшись, вбежал «дядя Стёпа», вручил старшине пистолет, перед Юркой опустился на корточки, опоясал его широким офицерским ремнём. В ремне и портупее не хватало дырочек. Их «дядя Стёпа» проколол шильцем из перочинного ножа, и получилось — лучше не придумаешь.

Юрка не сводил глаз с пистолета,— новенького, сплошь никелированного, лучик солнца играл на нём, ослепительно сверкая.

— Вот,— сказал старшина,— для всех этот пистолет учебный, для тебя — боевой. Неси с ним, Юрка, службу по-настоящему, чтобы не иметь ни от меня, ни от начальника караула никаких замечаний. Понял?

— Так точно!

— И чтоб с учёбой было всё —на «пять». Иначе — лишу я тебя почётной должности. Вопросы есть?

— Не-а.

— Что ещё за «не-а»? Надо отвечать — «никак нет».

— Никак нет,— поправился Юрка и вдруг, осмелев, вытянулся в струнку, приложил руку к виску, стукнул каблуками: — Товарищ старшина, разрешите идти?

— Идите.

Очень хотелось забежать домой, показаться маме, похвалиться перед малышами, но где-то здесь, в городке, а может, на позиции грустил наказанный Шахназаров, и Юрка, не раздумывая, помчался к вольерам.