Иван Зюзюкин - Из-за девченки

Хорошо, когда дежуришь по классу не ты, а кто-то другой. Дежурный, как бы он ни старался, всегда на нерве и уязвим для упреков. Завести его ничего не стоит...

— Кто сегодня дежурный?!

— Мы! — Братья Карамазовы с неохотой прервали углубленное изучение очередного выпуска «футбола-Хоккея».— А что?

— Они еще спрашивают! — в притворной истерике забился Колюня.— По моей парте ползает муха! Уберите ее, уберите!..

— Больной,— сделали Братья общее заключение и, продолжая подведение итогов футбольной недели, забубнили, как молитву: — «Кайрат» выиграл у «Пахтакора», московское «Торпедо» у минского «Динамо», «Арарат» проиграл «Шахтеру»…

У всех свои заботы, свои интересы.

— Люди! Кто еще не сдал мне фотокарточки на комсомольский билет — сда-вай-те! — заклинала Оля Самохвалова.— Малышева! — окликнула она новенькую— та нескольким девочкам класса что-то рассказывала.— Когда принесешь?

— Завтра!..

— Последняя муха сезона! Яркий представитель класса насекомых! — самого себя забавляя, устроил аукцион Колюня.— Сто рублей! Кто даст больше? Сто рублей — раз, сто рублей — два...

— ....и еще в этой книжке есть раздел про Венеру Милосскую как идеал женской красоты,— делилась впечатлениями о прочитанном Малышева.— Девчонки, ни в жизнь бы не поверила, что это про нее! Но я же своими глазами читала!..

— Ну, Катя!— Света Зарецкая от нетерпения даже топнула.— У тебя одни междометия. А конкретно? Какой у нее был рост?

— Сейчас вспомню. Метр шестьдесят... с чем-то...

— Такая коротышка?! — не поверила ей высоченная староста класса Наташа Спринсян.— У меня уже сейчас метр семьдесят семь...

— Сто рублей — десять!

Эмму Гречкосей, толстушку и сластену, волновал другой параметр красоты Венеры.

— В талии у нее было шестьдесят шесть,— сообщила ей Катя.

— Ура! — возликовала Эмма.— У меня пока меньше!..

— Ничего,— осадила ее Света Зарецкая,— скоро догонишь и пере...

Тут Света издала пронзительный вопль и застыла с видом, будто ей за ворот бросили голого гада. На самом деле брошена была полудохлая муха.

...Черт знает что! Девчонки превратились в злющих ведьм. Чокнутая Зарецкая из-за мухи кинулась на него, вцепилась в волосы и заставила кланяться ей в ножки десять раз и столько же — извиняться. Три раза он вполне чистосердечно попросил прощения. А чокнутая продолжала вместе с волосами выдирать у него мозги и приговаривать: «Извиняйся и изменяйся!» Спринсян и Гречкосей активно помогали ей. Одна Малышева сообразила, что это жуть как больно, и прекратила пытку...

Разочарованный в жизни и в людях, с горящей от таски головой, он сел рядом с Валерием Коробкиным. Будущий астрофизик всухомятку ел бутерброд с вареной колбасой и листал какую-то книгу впечатляющей толщины. На его половине парты, отделенной от другой прочерком красного карандаша (дело рук Валерия), лежали клеммы, моточки проволоки тонкого сечения, конденсаторы, похожие на значки, и прочее. Один конденсатор, самый красивый, Колюня тут же без спроса прицепил к своей груди.

— К-когда я ем, я глух и нем? — деловито спросил он Коробкина.

Но ответа не получил. Тогда он съел у него бутерброд с сыром. Валерий, сглотнув слюну, продолжал листать книгу.

— История техники! Том первый!..— забрал у него книгу Колюня и заахал: — Какую литературу читает человек! Того и гляди изобретет колесо, а если поднатужится, то и велосипед...

— Ты подошел, чтобы это сказать? — сурово спросил Валерий.

— Шуток не понимаешь.

— Глупых — не понимаю…

— Т-ты тоже не всегда афоризмами выражаешься. «Морду набью»,— напомнил ему Колюня про первосентябрьскую линейку. Красным карандашом подправил кое-где стершуюся линию раздела парты.— Но я нe злопамятный... Сбежим с последнего?

— С труда?— глянул в расписание Валерий.— Не могу. Надо одну детальку для оси склонения выточить.

— А после уроков что делаешь? — не отступал Колюня.

— Домой пойду,

— Жаль. У меня есть идея: в киношку сходить...

— Сегодня?

— На шестнадцать. В Дом культуры.

— Не могу. В это время придет машина. С матерью баки грузить будем. А что за фильм?..

— Лучше спроси, кто с нами пойдет! — Колюня придвинулся к нему поближе и шепнул на ухо: — Твоя соседка!

— Без меня! — тотчас отпрянул и стал еще суровее Валерий.

— Ну, Коробок!

— Я же сказал: не могу. Баки грузить будем...

— Один раз в жизни о чем-то попросил! — тихо и с отчаянием простонал Колюня.

— Ладно,— уступил Валерий.— Но с одним условием: ты мне продашь трубу. Тебе она все равно не нужна.

— Договорились! — Колюня признательно сжал его руку.

— Всю сумму не могу сразу. Отдам частями.

— О чем разговор?!— засмеялся Колюня.— И чтобы ты не передумал, держи, паря, все три билета. Встречаемся у входа!..

Он так увлекся переговорами с Коробкиным, что не заметил, как в класс со стопкой тетрадей вошла высокая, прямая, как штык, Наталья Георгиевна. Она с нарочито покорным видом ждала, когда Рублев заметит ее присутствие.

— Я могу начинать урок? — вежливо осведомилась она у него.

— Ага...— И Колюня прытко побежал на свое место.

Не только девчонок доводил Колюня Рублев. Учителей тоже. Правда, не будем слишком сильно наседать на него за это. Совсем не действовать на нервы учителям ученик не может — такова жизнь. Тем более что, досаждая учителям, Рублев чаще всего ничего против них не имел. Ему нравилось смешить и их и своих соучеников. Он мог, к примеру, нарочно опоздать на звонок, а затем энергичным шагом войти в класс и, замахав на товарищей руками, великодушно попросить их: «Сидите! Чего там...» — хотя, как вы догадываетесь, никто и не собирался вставать. «Ничего смешного, Рублев»,— стыдила его учительница под хохот и прыскание всего класса. Да и сама еле сдерживала улыбку. Мало того. Ему приказывалось побыстрее сесть на место, а кто-нибудь из соучеников, развивая образ Колюни — Великого, но Скромного Деятеля,— услужливо раскатывал перед воображаемую ковровую дорожку. А тот рад стараться! Шел меж рядов, ласково кивая всем, на ходу раздавал автографы...

Но я бы погрешил против истины, представив своего героя всего лишь неистощимым но выдумку весельчаком. Таких-то даже самые строгие учителя, хотя и поругивают, в душе любят... Увы, Колюня и по отношению к своим наставникам был Колюней... Для наглядности приведу всего один случай (и, чтобы меня не упрекнули в распространении образцов дурного поведения, им и ограничусь). Итак, идет урок зоологии, Проводит его знакомая нам Ольга Михайловна. Как учительница, она очень старательна, знает свой предмет так, что когда объясняет, предположим, строение речного рака, то смотрит на класс, а указкой, не оборачиваясь, точно попадает раку, изображенному в разрезе, во все его части, даже в глаз. Эту снайперскую точность она выработала за многие годы преподавания и а силу необходимости следить, не занимаются ли посторонними делами ученики в то время, когда она с ними делится знаниями. Вот на такой ее поразительной способности Колюня на том уроке и сыграл. Он был дежурным по классу и вовремя не повесил схему коровы в разрезе, за что и был резко раскритикован Ольгой Михайловной. Он начал с виноватым видом рыться в шкафу и искать схему. Между тем учительница, лицом устремленная к классу, уже приступила к основным признакам отряда парнокопытных. И она долго не могла понять, почему ученики корчатся от смеха, стоит ей, как обычно не глядя, показать, где у коровы рога, копыта, сычуг и другие органы. Она не знала, что за ее спиной висит уже пройденный рак в разрезе...