Светлана Лубенец - Фенечка для фиолетовой феи

Ксения вспомнила, как дрогнул голос Мотоциклиста, когда они говорили о Германовиче. Конечно, трудно сдержаться, когда говоришь о себе в третьем лице. Да! Все совпадает! И тот разговор Овцы с Резцовой в гардеробе… Ксения хорошо расслышала фразу Брошенковой о том, что кто-то «запал на фиолетовую чувырлу». Она ему нравится! Ой, так здорово! А он нравится Долли или Резцовой, а может, и обеим сразу. Именно поэтому они и устроили свой дикий розыгрыш с Пиковой Дамой, а слова «он не для фиолетовых» надо было читать так: «Германович не для тебя, фиолетовая чувырла!»

Все действительно совпало. Как только в школу после болезни пришел Германович, в тот же вечер Ксения встретилась в условленном месте с Мотоциклистом, поскольку бегония давно и прочно стояла на ее подоконнике. Прошла эта встреча так напряженно, что к ее концу у Ксении даже разболелась голова. Она уже не могла, как прежде, рассказывать Мотоциклисту все, что было на душе. Она фильтровала мысли, слова, но все-таки путалась и смущалась.

Было бы странно, если бы Ксения не спросила, где ее таинственный друг пропадал так долго. Но Мотоциклист не признался, что болел, а говорил о поломке мотоцикла и вообще нес всякую малоубедительную ерунду. Они, как и прежде, носились по окружной дороге, но Ксения уже не испытывала такого удовольствия от бешеной езды. Она держалась за пояс мотоциклиста, не смея прижаться щекой к его спине, и дрожала всем телом. Она обнимала Германовича и знала это. А он не знал, что она знала…

Следующая неделя началась для Ксении такими неприятностями, что она уже готова была поверить в то, что сбылось проклятие Пиковой Дамы и что не зря в мелкие брызги рассыпалось зеркало. Дурная примета – на то и дурная, чтобы после нее человеку жизнь медом не казалась!

Все началось с того, что класс решил сбежать с истории. Последним аргументом, который склонил к побегу самых сомневающихся в полезности данного мероприятия, стал необыкновенно яркий, теплый и солнечный день. Все понимали, что такая чудная погода может уже не повториться перед длинной чередой осенних слякотных дней, и поэтому даже Витя Тимофеев, известный всей школе отличник-рецидивист, после продолжительных переговоров-уговоров согласился с мыслью, что можно сдать только вчера им законченный пухлый реферат по истории в следующий раз.

Одна лишь Ксения не участвовала во всеобщем ажиотаже – она наотрез отказалась уходить с истории.

– К чему такой выпендреж? – спросил ее Германович.

Ксения внимательно посмотрела ему в глаза и с молчаливой печалью улыбнулась лишь уголками губ. Ей казалось, что именно таким образом она весьма прозрачно намекнет, что у нее есть кое-какие догадки на его счет. Стас намека не понял и продолжал вести себя по отношению к ней весьма независимо. Надо же, какой артист! Что-то во время их вечерних свиданий из него не лезет такая крутизна!

– Это она специально, чтобы нас подвести! – выскочила вперед Долли. – Лишь бы навредить и сделать все наперекосяк!

– Вредить вам я не собираюсь. Просто я ненавижу стадное чувство. У всех одинаковое мнение, и все решили сбежать… А если я не хочу? Мне нравится история! И Лидия Сергеевна тоже нравится, я вот и не хочу ее огорчать. А ты, Тимофеев, неужели хочешь? Лидия же на тебя только что не молится: Витюша то, Витюша се, а Витюша – раз – и хвостом махнул, как только его хорошенько поманили!

Витюша растерянно топтался на месте, хлопая глазами и глядя попеременно то на Ксению, то на Овцу Долли со Стасом.

– Ладно, ребята, – подвел черту под переговорами Германович. – Она нам сейчас весь контингент разложит. Айда, Витюша, с нами! Ты ничего не теряешь, а, наоборот, только приобретаешь – клевую прогулку по осеннему парку. Глядишь, сочинение зададут «Как я провел осень», а ты уже будешь знать, что написать. И, главное, по личным впечатлениям! А Лидия тебе все равно все простит, как только ты ей выложишь на стол свой рефератец в сто страниц.

И Стас, забросив за спину рюкзак «Камелот», начал спускаться с лестницы. За ним двинулись одноклассники, обжигая Ксению презрительными взглядами.

Прозвенел звонок, и в класс, где сидела Ксения, одна-одинешенька, вошла Лидия Сергеевна. Учительница сразу поняла, что произошло, и спросила Ксению:

– А почему ты осталась?

– В знак протеста, – ответила та.

– Я давно хотела тебя спросить, а теперь, кажется, поняла: твоя рваная фиолетовая стрижка и зеленые ногти – тоже в знак протеста?

– Да.

– И против чего ты протестуешь?

– Не против чего, а против кого.

– И против кого?

– Против всех! Не хочу быть как все.

– Чем же тебе все не угодили?

– Они – как клоны. Одинаково одеваются, слушают одну и ту же музыку, одинаково думают, одинаково поступают, влюбляются в одного и того же человека, а если ненавидят, так тоже – все… и одну…

Ребятам 9-го «В» казалось, что они объявили Золотаревой бойкот, поскольку с ней не разговаривали. Но Ксения не ощущала особой разницы между вчерашним днем и сегодняшним. Она всегда держалась в классе особняком, мало с кем говорила, поэтому для нее почти ничего не изменилось. Но когда Инесса Аркадьевна объявила о родительском собрании, совместном со школьниками, где предстояло осудить побег класса с истории, Долли прорвало:

– Признайся, Золотарева, ты осталась в классе, потому что струсила!

– Нет, – спокойно ответила Ксения.

– Именно поэтому! Как же: нас будут полоскать на собрании при родителях, а ты – чистая, белая и пушистая!

– Кто тебе мешал остаться пушистой?

– Солидарность со всеми!

– Ну а я, к счастью, этой болезнью не страдаю.

– У нее другая болезнь, – усмехнулась Диана.

– И какая же? – насторожилась Ксения.

– Мания величия. Ты всех считаешь хуже себя и недостойными твоего расположения. Так ведь?

– По-моему, все как раз наоборот: это вы считаете меня недостойной, поскольку я не похожа на вас, – не согласилась Ксения.

– Честно говоря, мне все равно, в какой цвет ты красишься и в какой клоунский наряд рядишься. Твое дело. Но то, что на собрании нам в нос будут тыкать тобой, такой положительной, – это мне не нравится. Я прямо слышу уже, как Инесса говорит, что «у Золотаревой есть совесть, а у вас нет», что «Золотарева не смогла, а вы смогли» и тэ дэ и тэ пэ… – Диана так похоже изобразила классную руководительницу, что многие рассмеялись, несмотря на всю серьезность создавшейся ситуации.

Но больше всех Ксенией оказался недоволен Витюша Тимофеев. Он смотрел на нее из-за высокого ворота своего коричневого свитера так, как наверняка смотрел бы на провокатора храбрый юный партизан, только что взорвавший немецкую комендатуру. Витюша впервые в жизни совершил невероятно смелый поступок – прогулял урок, и теперь его хотят судить нечеловеческим судом родительского собрания, в то время как странная хитрая Золотарева проявила самую вульгарную трусость и оказалась в выигрыше. Сурово насупленные брови Витюши доконали Ксению.